Джинни Лин - Дракон и жемчужина

— Через своих лазутчиков?

Он откинулся на спинку кресла, довольный собой.

Как бы ей ни хотелось снова увидеть Ли Тао, Суинь молилась, чтобы старик ошибался. Она теперь сражается за свою жизнь и жизнь своего ребенка. Ли Тао не может попасть в руки этого сумасшедшего старика. Ей необходимо найти собственный путь к спасению.

— Я знаю Ли Тао лучше, чем вы, — дерзко бросила она. — Вы никогда бы не подумали, что он может предать вас ради Божественного императора.

Похоже, ее замечание задело старика. Он нахмурился, однако потом пожал плечами и отпил глоток вина.

— Ли Тао отметил вас нашим символом. Дракон и жемчужина.

Суинь коснулась рукою плеча. Татуировка находилась чуть ниже того места, куда можно было достать рукой. От воспоминаний об иголках кожа покрылась мурашками. Она никогда не видела рисунок, только лишь знала, что это грубое подобие знака, вытатуированного на теле Ли Тао.

— Вы знаете, что обозначает жемчужина? — спросил Лао Соу.

— Нет.

— Это тайна. Могущественная тайна. Дракон не знает, что это, но все равно стремится постичь ее. — Старик удовлетворенно кивнул. На мгновение Суинь показалось, что его глаза и в самом деле смотрят на нее. — Эта отметка означает, что он придет за вами.

Ли Тао помнил момент, когда его разведчики сообщили о том, что повозки вернулись. Он быстро оседлал лошадь, помчавшись, чтобы перехватить их, и убитый взгляд его солдат сказал ему, что случилось. Тетушка не могла вымолвить и слова от горя. Она попыталась что-то крикнуть ему, но он уже пришпорил лошадь и поскакал в том направлении, откуда они приехали.

Копыта его жеребца отбивали четкий ритм по наезженной дороге. Ли Тао вновь и вновь мысленно возвращался к своей ошибке. Клан никак не проявлял себя много лет. Вооруженный эскорт был всего лишь предупредительной мерой. Он должен был бы знать, что его бывший хозяин обязательно нанесет удар именно сейчас, когда наместник Ли наиболее уязвим. И в глубине души Ли Тао знал об этом, отметив Суинь знаком клана, предоставляя ей тем самым защиту на самый крайний случай. Это было обещанием, написанным кровью, и теперь его следовало исполнить.

Мечник Ван не вернулся вместе со всеми остальными. Он и другие телохранители остались, чтобы обыскать все вокруг, однако они никогда не найдут Суинь. Клан Ань Ин может двигаться очень быстро. Их люди способны рассеяться по любой местности, как бессмертные Духи при свете дня.

Ли Тао в одиночестве вернулся в то место, откуда похитили Суинь. Убийцы оставили свои секретные знаки на деревьях. Их тайный язык. Лао Соу хотел быть обнаруженным, и обнаруженным только Ли Тао. Тао последовал по намеченным следам.

Как пес, подставляющий глотку под нож. Музыка доносилась сквозь лес, мелодичные фразы, сплетающиеся в песню, предназначенную только для него. Он узнал искусную игру Суинь. Ли Тао спешился и отправился в ту сторону, откуда доносился звук.

«Твоя женщина все еще жива, — намекал его бывший хозяин. — Приди ко мне, если хочешь увидеть ее снова в этой жизни».

Его армии ожидали команд на передовой, а вместо этого он вернулся сюда. Это — цена, которую он платит за то, что позволил Суинь проникнуть ему в душу. Если он проигнорирует старика сейчас, Суинь заплатит за все.

Музыка привела его в заброшенный храм. Колонны его некогда были окрашены красным, хотя цвет потускнел, а искусная резьба покоробилась и покрылась безобразными трещинами. Ли Тао стоял у открытых дверей, ведущих в главный храмовый зал. Стоял один, как тогда, на улице Лояна, когда Лао Соу впервые пришел за ним.

Тао прошел через главный вход в темный зал. Полочки и алтари стояли пустыми — статуи и священные реликвии, обычно украшающие подобные храмы, поглотило время. Вместо приношений в виде риса и чая жертвенные столики устилала лишь пыль. Пыль и запустение царили вокруг.

Ли Тао сразу же увидел Суинь. Она сидела за низеньким столиком, центр притяжения любого взгляда, богиня, источающая музыку и цвет, одетая в те же голубые шелка, что были на ней в то утро, когда она искушала его у края пропасти. Должно быть, уже тогда он понимал, что поддастся ее чарам. Ее пальцы лежали на цине. Мелодия прервалась, и Суинь взглянула на него, глаза ее были полны удивления.

Старик сидел подле нее в алтарной нише. Его люди столпились вокруг, как императорская свита. Эти безжалостные убийцы могли перерезать Ли Тао горло по одной только команде старика, но Тао их уже не видел. Для него существовала лишь Суинь.

— Тебе причинили боль? — спросил он.

Она покачала головой и опустила ладони на инструмент, придерживая пальцами струны, чтобы заставить утихнуть последний звук задохнувшейся мелодии. Губы ее изумленно раскрылись.

— Я думала… — Она запнулась и перевела на него пристальный взгляд, вглядываясь в него так, будто пыталась проникнуть в самую его душу — глубоко, так глубоко, как он никому и никогда не позволял. — Ты здесь.

Суинь сомневалась, что Ли Тао придет. Ее сомнения глубоко его ранили, причиняя острую боль. Он словно истекал кровью изнутри.

— Конечно, — спокойно ответил Тао.

— Ты не должен был приходить. — Она вновь посмотрела в его глаза странным, умоляющим взглядом, пытаясь сказать что-то без слов. Он не понимал.

— Ли Тао. — Старик произнес его имя как пафосное воззвание. — Прошло пятнадцать долгих лет.

Внимание всех присутствующих сфокусировалось на нем, как на единственной мишени в центре зала. Он чувствовал причудливую смесь их эмоций: благоговение, предвкушение, страх. Что же, он все еще не утратил свою репутацию.

Одно лицо показалось ему ужасно знакомым. Цзюнь. Тот, кто предал их. Ли Тао бросил на него острый взгляд, но юноша не дрогнул.

Тао вновь обратил внимание на старика напротив.

— У тебя есть нечто, принадлежащее мне.

Руки Лао Соу покоились на столике, возле которого сидела Суинь. Будто лев, держащий добычу в своих лапах.

— Я сказал Лин-гуйфэй, что ты придешь за ней с другого конца света. Скажи мне, она прекрасна?

— Да. — От одного только ее вида у Ли Тао всегда перехватывало дыхание.

Лао Соу повернулся к Суинь:

— Он стоит на коленях?

Она взглянула на старика.

— Нет, — тихо ответила девушка.

— Нет, — повторил Лао Соу с оттенком затаенной злобы.

Годы изменили старого хозяина. Он стал костлявым, седым, черты его лица заострились, сморщенную кожу прорезали морщины. Очевидно, Лао Соу ослеп, однако по-прежнему оставался опасным.

— Когда я нашел тебя, ты был бродягой, питающимся отбросами. — Лишь постукивание пальцев старика о край стола выдавало его гнев. — Я отдал тебе приказ, и ты его не выполнил.

— Я сделал выбор.

— У тебя не было выбора!

Голос Лао Соу прогремел в полупустом зале. Суинь вздрогнула от внезапной вспышки его гнева, и воцарилось молчание.