Барбара Картланд - Девственница в Париже

Берти совершенно забыл о Генриетте, так как больше всего на свете интересовался своими собственными делами.

— Когда я снова увижу вас? — настаивал он. — Вы не можете как-нибудь вечером улизнуть из дому? Я бы ждал вас у дороги, и мы бы придумали какое-нибудь интересное занятие. Вам понравилось бы в «Мулен-Руж»! Хотя там иногда немного шумно, но я оберегал бы вас.

— Я не могу позволить себе ничего подобного, — ответила Гардения. — Вы хорошо знаете, что тетя Лили разрешила мне поехать с вами только потому, что нас сопровождает лорд Харткорт.

— Я же не говорю, что вам надо спрашивать разрешения у тетушки, — с досадой в голосе уговаривал ее Берти. — Зачем ей знать? Когда она рано отправит вас спать, вы выберетесь и встретитесь со мной. Все очень просто: когда ее шумные вечеринки в полном разгаре, никто не услышит даже, если рядом разорвется бомба!

— Я не могу, я действительно не могу, — сопротивлялась Гардения.

Она никак не могла понять, почему господин Каннингэм так настойчиво заставляет ее делать то, что, по ее мнению, было неправильным, и с таким пренебрежением отзывается о старших, не говоря уже о тете Лили, которая была так добра к ней.

Она хотела еще что-то добавить, но тут подошел лорд Харткорт. В руках он держал огромный букет ландышей — практически все цветы, которые были у старика.

— О как вы добры! — воскликнула Гардения. — Но вы не должны были тратить на меня такие деньги. Мне стыдно, что я обратила ваше внимание на цветы. Большое спасибо!

Гардения опустила лицо в букет, а когда она подняла глаза, мужчины увидели, что они полны слез.

— Я понимаю, это неблагодарно с моей стороны, — тихо проговорила она, — но я безумно скучаю по Англии.

Перед мысленным взором лорда Харткорта внезапно предстал его собственный дом весной, окруженный рододендронами, буйно цветущей сиренью и вишнями, усыпанными розовыми цветами и кажущимися незнакомыми восточными растениями на фоне нежных изумрудных листочков. К своему изумлению, он обнаружил, что его заинтересовал вопрос, почему он находится в чужой стране, когда может жить дома. Там его ждут его лошади, егеря будут с горячностью рассказывать, как фазаны высиживают птенцов. Возникнет множество проблем с поместьем. Раньше подобные вопросы казались ему скучными и утомительными, теперь же он займется этими делами с большим интересом.

«Я уже достаточно повеселился, пора домой», — подумал он.

Но тут он представил, как пустынен огромный и красивый особняк. Совершенно другое дело, когда в доме всегда гости, но нельзя же постоянно устраивать приемы, а мужчине, если он намерен довольно продолжительное время жить в деревне, нужна жена. Он вспомнил о девице Роугэмптон и содрогнулся. Он становится сентиментальным, сказал он себе. Ему нужна не жена, а новая Генриетта, и чем раньше он займется поисками, тем лучше.

— Продолжай развлекать мисс Уидон, — голос Берти ворвался в его думы и вывел его из оцепенения. — Я заметил тут Арчи Клейдона. Я хочу спросить, нет ли у него каких-нибудь сведений о скачках дерби. Ему всегда все известно.

При этих словах Берти поднялся и стал пробираться между столиками, оставив лорда Харткорта и Гардению вдвоем.

Гардения пыталась найти какую-нибудь тему для разговора, но тщетно. Мысли ее были заняты тем, что она только что узнала о нем. Внезапно она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Ей показалось, что лорд Харткорт что-то спрашивает у нее, но она никак не могла сообразить, о чем речь.

— Вы все еще счастливы? — поинтересовался он.

— Конечно, — ответила девушка, понимая, что ее слова не совсем искренни.

— Вы очень хорошо выглядите, — сказал он, и почему-то его комплименты значили для нее гораздо больше, чем примитивное восхищение Берти. — У вас очаровательное платье.

— Тетя Лили была так любезна, что купила мне его, — засмущалась Гардения.

— Она не единственная, кто готов проявить щедрость по отношению к вам, — заметил лорд Харткорт.

Совершенно неожиданно для себя он накрыл ее руку своей. Рука была без перчатки, и Гардения почувствовала тепло и приятную тяжесть его пальцев. Внезапная дрожь пронзила ее тело, это ощущение не было похоже на те эмоции, которые она когда-либо испытывала в своей жизни.

Девушка заметила, что взгляд лорда Харткорта устремлен на ее губы. Щеки Гардении запылали, и совсем не потому, что она все поняла. Ее заставило покраснеть незнакомое чувство, волной нахлынувшее на нее при его прикосновении, и какая-то волшебная сила, возникшая между ними. Она почувствовала, как его пальцы напряглись.

— Знаете, — мягко заговорил он, — право выбора остается за вами. Никто не заставит вас делать то, чего вы сами не желаете. Вы сами должны принять решение.

Его слова озадачили Гардению. Она не поняла, что он хотел сказать. Все это было частью непостижимых отношений между нею и двумя молодыми людьми, столь неожиданно ворвавшимися в ее жизнь. Она не понимала и половины сказанного ими. Единственное, что она знала — что сердце начинает учащенно биться, дыхание с трудом прорывается через приоткрытые губы.

— Вы так молоды и не испорчены, — услышала она слова лорда Харткорта. — Думаю, с вами надо срочно что-то делать.

Гардения собиралась спросить его, почему надо спешить, но не успела она вымолвить и слова, как он убрал руку и откинулся на стуле. Ей не понадобилось оборачиваться, чтобы понять — возвращается Бертрам Каннингэм.

Он сел, опустив свой цилиндр на соседний стул.

— Арчи говорит, что Майнорин наверняка выиграет, — объявил он.

— Лошадь короля! — воскликнул лорд Харткорт. — Да, у нее есть некоторые шансы.

— Арчи считает, что она обязательно победит. Если мои финансовые дела уладятся, я все поставлю на нее, и Гардения получит лучший и красивейший подарок во всем Париже.

Гардения покраснела. Он назвал ее по имени, но она решила, что будет выглядеть суровой и старомодной, если одернет его. Ей также казалось, что тетя Лили будет недовольна, если она примет подарок от молодого человека, но она считала грубым и неблагодарным сказать ему об этом. Может, лошадь проиграет, успокоила она себя.

Время бежало быстро, и наконец Гардения поднялась.

— Думаю, мне пора домой, — сказала она. — Сегодня мы идем в театр, в «Комеди Франсез». Я впервые в жизни буду смотреть французский спектакль, и мне, естественно, не хочется опоздать.

— А кто вас сопровождает? — поинтересовался Берти.

— Барон, — ответила Гардения. — Он сказал, что приведет с собой одного знакомого, чтобы нас было четверо. Надеюсь… — внезапно она замолчала.

— …Не Пьера Гозлена, — закончил за нее лорд Харткорт. — Ради вас я тоже буду надеяться.

— Я не вынесу этого! — воскликнула Гардения. — Он все испортит. Нет, я уверена, это будет кто-то другой.