Анна Годберзен - Зависть

Когда к ней вернулась способность разумно мыслить, Диана уже пересекла прихожую и прислонила ладонь к стеклу. Её словно притянуло туда магнитом. Она закрыла глаза, зная, что сейчас смотрит на него с невинной любовью маленькой девочки. Когда она снова распахнула глаза, её взгляд был уже другим. Тем не менее Генри не двинулся с места, и ей ничего не оставалось, кроме как повернуть дверную ручку.

– Что ты здесь делаешь? – недружелюбным низким голосом спросила она, лишь немного приоткрыв дверь.

– Полагаю, меня пригласили.

Снова этот фирменный шутливый тон, который так шел двадцатилетнему парню. Должно быть, он понял, что совершил ошибку, потому что закрыл глаза и покачал головой. Она удивилась, каким красивым казалось сейчас его лицо, находящееся прямо перед нею. Много времени утекло с того дня, когда она в последний раз смотрела на него так близко.

– Наверное, ты пришел встретиться с женой, – колко заметила Диана, всего лишь затем, чтобы отвлечься от созерцания его подбородка. – Она здесь.

– Нет… – Генри перестал качать головой. Спустя мгновение он позволил себе посмотреть – соблазнительным, полным желания взглядом – в глаза Диане. – Нет.

– Что – нет?

Она ослабила хватку на двери и открыла её ещё на несколько дюймов. В парке было тихо, голые ветви деревьев жадно тянулись к белому небу. Все кучера уткнулись в газеты и старательно не обращали внимания на пару на крыльце.

– Нет, я пришел не ради встречи с женой, – он замолчал, прижимая пальцы ко лбу ровно между бровями. – Я вообще не собирался приходить. Но сама мысль находиться в одной комнате с тобой… Прости. Говорю, как осел. Я не надеялся, что на самом деле смогу поговорить с тобой так… близко. Наверное, ты сейчас уйдешь, и я не успею сказать ни слова из того, что хотел бы, и… О, Боже.

Её предательское сердце учащенно забилось, и Диане осталось лишь надеяться, что вздымание и опадание её груди незаметно под плотно облегающим корсетом. Она знала, что должна сделать то, что Генри ожидал от неё – уйти. Потом он сможет позвонить, и Клэр встретит его более формально. Но вместо этого она вышла на крыльцо и позволила двери затвориться.

– Что ты хотел сказать?

Генри снял шляпу и задумчиво повертел её в руках.

– Ну, все то же самое, о чем писал в письмах… – Он говорил отрывистыми фразами, словно не мог дышать. – Ты их читала?

На секунду чувства Дианы были готовы вырваться наружу, но затем на смену пришел еле сдерживаемый гнев.

– Нет, – ответила она, начав замечать, что на улице весьма прохладно. – Я их сожгла.

Генри выдохнул с еле слышным «о». Он долгим взглядом посмотрел на Диану, и хоть она и прочитала бурю эмоций на его лице, но не смогла определить жалеет ли он о том, как поступил с ней, или о том, чего лишился по своей вине.

– Генри, – помолчав, сказала она. Диана пыталась говорить жестко и нетерпеливо, но знала, что в её голосе по-прежнему слышится ранимая жажда нежности. – Они будут гадать, куда я подевалась.

Генри посмотрел налево, на окна гостиной, и сделал шаг вперед, чтобы скрыться из виду. Диана заметила, что его кадык взволнованно ходит вверх-вниз под мягкой кожей, гладко выбритой лакеем не менее часа или двух назад.

– Пожалуйста, подарите мне ещё одну минуту вашего времени, мисс Диана.

Она оглянулась, словно позади уже собралась толпа свидетелей, но в прихожей никого не было.

– Хорошо.

– Я не люблю Пенелопу, и никогда не любил. – Впервые за весь разговор его тело полностью замерло. Даже веки не подрагивали. – Я никогда в жизни не помышлял жениться на ней, и сделал это лишь затем, чтобы защитить тебя.

Диана невольно прикрыла руками грудь. Холод уже добрался до её ушей, но она никогда прежде не видела такого честного выражения на лице Генри, и от этого ей стало чуточку теплее.

– Она каким-то образом узнала о той ночи… в твоей комнате… и о том, что между нами произошло. Она сказала, что если я на ней не женюсь, то она выдаст тебя. Я пытался тебе это объяснить… – он осекся, возможно, осознавая, что ничто из этого уже не имеет значения. – Всю церемонию и все время после неё я думал и продолжаю думать только о тебе. О защите тебя и твоего доброго имени.

Доброе имя никогда до этого не казалось Диане столь бесполезным. Она коснулась кончиками пальцев шершавой деревянной двери и задумалась, не хочет ли он услышать слова благодарности. За прошедшие несколько минут многое в ней изменилось, но благодарности к нему она не испытывала.

– Я все объяснял тебе в письмах, и там же писал, как жалею, что все так вышло. – Генри вертел в руках шляпу, но продолжал смотреть на Диану так, что ей хотелось упасть к нему в объятья и остаться там навсегда. Она была удивлена и немного зла на себя за то, что по-прежнему питала к нему такие чувства. – Я не люблю её, Ди.

Она закрыла глаза и приподняла бровь.

– Но в таком случае ты обвел вокруг пальца весь Нью-Йорк, – довольно неубедительно возразила она.

– Я даже не сплю с ней.

Диана открыла темно-карие глаза, взмахнув густыми ресницами.

– Совсем? – прошептала она.

Генри кивнул, не сводя с неё глаз.

– Как я могу, когда в моих мечтах только ты?

Её словно подтолкнули на детских качелях навстречу ветерку. Диана приоткрыла рот, пытаясь привести в порядок тысячу слов, вертящихся на языке. Она задумалась, не поцелует ли её Генри достаточно быстро, чтобы никто не заметил, но момент был упущен.

– Диана? – раздался голос из фойе.

Девушку пронзил страх, и она судорожно сглотнула, прежде чем обернуться и увидеть сестру сразу за дверью.

– О, Лиз, я только… – Диана быстро переводила взгляд с мужчины в чёрном сюртуке на усталое лицо Элизабет и обратно. – Прибыл мистер Шунмейкер.

– Хорошо. – Бледное лицо Элизабет маячило за потрескавшейся дверью. – Мы все ждали вас. Впусти его, Диана, и возьми его сюртук, ради Бога.

Она тяжело посмотрела на Генри и ушла, снова оставив сестру наедине с молодым человеком. Повисло молчание, и в конце концов Диана спросила:

– Войдешь?

– Нет… – Брови Генри сошлись на переносице. – Не думаю, что смогу это вынести.

Она кивнула.

– Во вторник я уезжаю. Мы с Тедди едем порыбачить. Скажи им, что меня вызвали паковать багаж и собираться в путь, если они меня видели. А если нет, то вообще не упоминай, что я здесь был, – он замолчал и снова надел шляпу. – Пенелопа, конечно же, тоже напросилась ехать с нами, и теперь собирается пригласить Элизабет. Я думаю, она хочет создать видимость, что они все ещё подруги, – теперь Генри тараторил, произнося слова о неизбежном отъезде, хотя не трогался с места. Он спустился на несколько ступенек, окинул взглядом начищенные парадные туфли, и снова посмотрел на Диану. – Ты поедешь?