Бренда Джойс - Невероятное влечение

В этот миг в приоткрытую дверь тихо, деликатно постучали. На пороге возник Гильермо: обычно его лицо всегда оставалось невозмутимым, но на сей раз Стивен, встревожившись, вскочил с места, стоило ему бросить мимолетный взгляд на дворецкого.

— Что случилось?

— Полагаю, мисс Болтон собирается уезжать со своими сестрами.

Потребовалось некоторое время, прежде чем до Стивена дошел смысл слов Гильермо. Герцог решительно прошагал мимо слуги и, проследовав через весь дом, оказался в холле.

Александра стояла там со своими сестрами, на ней сегодня было одно из давних, поношенных, старомодных платьев. Все трое надевали пальто. Окинув Александру цепким взором, герцог тут же заметил, что на полу, около нее, стоит сумка с принадлежностями для шитья — а браслета на ее запястье нет. И в это мгновение Стивен понял: она покидает его.

Александра обернулась, высоко держа голову, но ее глаза сейчас были еще более опухшими. Она медленно подошла к Клервуду и подняла на него взор, полный печали и неподдельной боли:

— Я возвращаюсь в Эджмонт‑Уэй.

Ее слова пронзили Стивена, как кинжалом, причиняя физические страдания.

— Вижу. — Он перевел дыхание и сказал так спокойно, что удивил не только Александру, но и самого себя: — Значит, ты сделала свой выбор.

Она покачала головой. Слезы покатились по ее лицу.

— Нет. У меня не было выбора.

Стивен не понимал, что имеет в виду Александра, но ему было очевидно: она предпочла Сент‑Джеймса ему, Клервуду, и их ребенку. Стараясь не думать о боли, терзавшей грудь, он сказал:

— Я бы предпочел, чтобы ты осталась здесь до рождения ребенка, — в этом доме ты получишь надлежащий уход.

— Я не могу остаться здесь, Стивен, — еле слышно промолвила Александра, сотрясаясь от дрожи. — Только не сейчас — и не так.

Герцог втянул воздух ртом, из последних сил пытаясь оставаться спокойным и не поддаваться пронзавшей его боли.

— Что ты имеешь в виду?

— Оставаться здесь после всего, что произошло, было бы невыносимо.

Внутри у Стивена все сжалось. Он хотел, чтобы Александра жила в Клервуде, где о ней заботились бы наилучшим образом — и где она была бы совсем рядом, где он мог бы видеть ее каждый день… И Стивен осторожно, с трудом подбирая слова, спросил:

— А ты не можешь подождать еще несколько месяцев, прежде чем сбегать со своим возлюбленным?

Она снова задрожала.

— Я не собираюсь ни с кем сбегать. Но здесь я не останусь. Ты, разумеется, не будешь удерживать меня в своем доме силой?

Он пристально смотрел на женщину, которую любил всем сердцем, чувствуя, как нестерпимая боль пронизывает каждую частичку его существа.

— Нет, я не собираюсь удерживать тебя здесь силой. — Стивен с трудом придал своему голосу монотонности.

Александра, казалось, вздохнула с облегчением.

Никаких сомнений не оставалось: она отчаянно пыталась ускользнуть от него. И как их угораздило зайти в этот тупик? — недоумевал Стивен.

— Я пошлю слуг, чтобы они сопроводили тебя в Эджмонт‑Уэй, но к рождению моего ребенка ты вернешься в Клервуд.

Это было предупреждение. Его сын или дочь родятся здесь. О другом герцог и помыслить не мог.

Но, к его глубочайшему изумлению, Александра снова покачала головой:

— Это и мой ребенок тоже, и боюсь, я не смогу отказаться от него, даже отдав тебе, его законному отцу. Наш ребенок останется со мной, Стивен.

— Я никогда не позволю другому мужчине растить мо его сына, — холодно заявил Клервуд, и он явно не шутил. Острая боль снова пронзила все его тело.

Александра испуганно отшатнулась.

— Возможно, нам стоит обсудить вопрос о ребенке более спокойно, когда пройдет некоторое время и мы оба будем в лучшем настроении.

— Тут нечего обсуждать, — тяжело дыша, бросил герцог. — Я буду воевать с тобой так, как никто и никогда не боролся с тобой прежде, но наш ребенок будет воспитываться здесь, мною.

Александра содрогнулась, и слезы потоком хлынули из ее глаз.

— Мне пора домой.

Она повернулась.

Клервуд машинально схватил ее, не давая уйти. Теперь Александра оказалась прямо перед ним, ее глаза стали огромными от ужаса. Повисла напряженная, пропитанная страхом пауза, а потом она тихо промолвила:

— Я не хочу воевать с тобой, ни в коем случае.

— Тогда оставайся здесь и выходи за меня замуж.

Ее снова начала бить дрожь.

— Я не могу.

Он отпустил ее, чувствуя, что теряет способность дышать.

— Мне очень жаль, — прошептала Александра. — Так жаль!

Стивен ничего не ответил, и она направилась к дверям, подняв свою сумку с шитьем. На пороге она обернулась через плечо и тихо сказала:

— Браслет я оставила на комоде.

У нее больше не было слез. Александра держалась за ремень, пока карета подпрыгивала на изрытой колеями дороге, рассеянно глядя на видневшийся впереди маленький ветхий дом — ее родной дом. «Ничего не изменилось», — печально думала она. Двор был все таким же грязным и неухоженным, лужи превратились в озерца, одна из ведущих к дому ступенек осела, а в кирпичной стене зияли дыры. Амбар за домом опасно накренился и, казалось, вот‑вот обрушится.

Александру по‑прежнему колотило, к глазам опять подступали слезы. Бедняжка думала, что прошлой ночью выплакала все, до единой слезинки, но она ошиблась. Последние три часа Александра горько рыдала, и даже сестры не могли ее успокоить.

Когда их повозка, запряженная теперь уже Бонни, остановилась перед домом, входная дверь распахнулась, и на крыльце появился Эджмонт.

Александра почувствовала себя так, словно окаменела. Сейчас она была просто не в состоянии вынести еще одну тяжелую, причиняющую страдания ссору.

Правившая лошадью Оливия поставила карету на тормоз и спустилась вниз.

— Добрый день, отец. Александра приехала домой, и ты примешь ее с распростертыми объятиями.

Александра взглянула на Оливию и подумала о том, как повзрослела средняя сестра. Но радоваться тут было нечему, ведь своей самостоятельности Оливия была обязана настоящей трагедии.

Эджмонт содрогнулся. Его взор был затуманен, однако одежда барона была свежей и опрятной. Он не сказал ни слова.

Кори выбралась из повозки, Александра последовала за ней. Когда младшая сестра повела рыжую кобылу в стойло, Александра стала подниматься к крыльцу дома по скрипучим ступенькам, тихо семеня за Оливией. Сердце за трепетало, когда она оказалась лицом к лицу с Эджмонтом.

— Добрый день, отец, — робко поздоровалась Александра, молясь, чтобы на сей раз обошлось без бурных выяснений отношений.

Барон пристально посмотрел на старшую дочь. Она знала, что не сможет скрыть свое горе, ведь отец все поймет по ее покрасневшим, опухшим глазам.

— Добрый день, Александра. — Подбородок Эджмонта дрожал. — Что случилось?