Наталья Ручей - Притяжение века

Она открыла глаза.

– Михаэль, – улыбнулась сквозь дрему.

– Ад и преисподняя, – выдохнул он, прикоснувшись к маленькой упругой груди. Ее соски довольно наморщились, пытаясь уколоть ладонь. – Ты мне снишься.

– Ты мне снишься, – повторила Мэри, и ресницы ее затрепетали.

Он лег на край кровати, и женское тело доверчиво прильнуло к нему. Его рука по-хозяйски прошлась вдоль, исследуя, запоминая, делясь жаром и негой. Она приподняла бедра, потянувшись за его пальцами, но Михаэль увильнул. Соски, они первыми получат его губы, а потом…

Мэри мурлыкнула и прогнулась кошкой. Граф, поощряя, слегка укусил ее и тут же утихомирил боль языком.

– Михаэль, – она прерывисто дышала и тянула его руку ниже.

– Я люблю тебя, – он подчинился.

Мэри рассмеялась, уткнулась ему в плечо, зардевшись как девушка.

– И я, – сказала тихо, – чуть-чуть.

И раскрыла бедра для его пальцев в приглашении.

– Чуть-чуть? – усмехнулся граф, надавливая на жемчужину.

– Но очень сильно, – она снова мурлыкнула и потянулась к его губам. – Очень сильно.

Граф покорно вторгся языком в глубины сладкого рта, нежность, к которой он готовился и которую жаждал дать ей, уступила страсти. Он сминал ее губы, как варвар-завоеватель, его пальцы подготавливали себе путь в ее лоно, и стоны ее убивали отголоски совести.

– Я хочу тебя, – сказал отрывисто, раздраженно, чтобы не вздумала спорить.

– Я хочу тебя, – вторила Мэри, покорно, ласково, чтобы не думал, что она спорит.

Маленькая узкая кровать скрипела под тяжестью двух тел в агонии, но Михаэль усилил давление пальцами и языком. Одновременно, приспосабливая к резким толчкам, с которыми будет входить в нее.

– Тесно, как тесно…

– Я куплю новую.

Он рассмеялся.

– Внутри тебя тесно, сладкая, – ввел второй палец, – здесь.

Она выгнулась, предлагая войти глубже, и предлагая ввести еще один палец. Он выполнил просьбу и вкусил новый стон.

– И влажно, – сказал ей в ухо, – и тепло. Ты стараешься, сладкая. Для меня?

– Еще! – приказала она, блеснув зелеными омутами. И тут же сменила тон. – Еще, пожалуйста!

– Мое имя, – потребовал.

– Михаэль, – выдохнула с удовольствием. – Михаэль. Пожалуйста…

Его губы растянулись в улыбке, и он слегка ударил по средоточию ее страсти.

– Михаэль, – она развела колени, потянула его на себя, и он разместился между ее бедер, потерся набухшим членом. Даже сквозь брюки она почувствовала его возбуждение и вздрогнула. Ее дыхание сбилось. – Я… Михаэль…

Мэри терлась об него, разочарованно вздыхала, не в силах получить доступ к вожделенному, искала пуговички на брюках, которые были влажными от ее желания. И тесными от его желания.

– Моя, слышишь? Ты не будешь знать другого мужчину. Больше нет.

Она дернулась, как от удара и он заметил, как меняется выражение ее глаз. Отголоски сна покидали ее.

– Нет, сладкая, не так быстро, – он ускорил движение пальцами. – Не прячься, не надо.

Она пыталась оттолкнуть его, но он не сдвинулся ни на дюйм.

– Не надо, сладкая, – уговаривал, осыпая поцелуями шею, лицо, живот. – Моя, ты моя. Я забуду обо всем, что было, я не позволю даже тени лечь между нами. Поверь мне, Мэри. Не останавливайся, не превращайся в кусок льда. Я не вынесу.

Но она ускользала от него. Снова. И тело ее замерло, терпя прикосновения, но не наслаждаясь. Он посмотрел в глаза.

– Мэри?

– Пожалуйста, граф… слезьте с меня.

Он с трудом дышал от возбуждения, его член пульсировал и кричал о свободе и своих правах умереть у нее между ног. Но она не хотела его больше. Лед не таял в его пламени.

– Граф, будьте так любезны и слезьте с меня.

Он приподнялся на локтях. Только уловив дрожь, которая ее била, откатился в сторону, выпрямился, сел. Она натянула простынь под горло.

– Что вы делаете в моей постели?

– Ответ очевиден.

Она смутилась. Его распутная женщина смутилась.

– Я была уверена, что сплю, и…

– И во сне заниматься со мной любовью допустимо, а в реальности нет. Со мной – нет, а с другими? Ты хотела, чтобы вместо меня был кто? Кто из твоих любовников?

Он невесело рассмеялся и отвернулся, поправляя одежду. Он не покажет, что она значит для него. Не покажет больше того, что она уже знала и видела.

– А в реальности, – она прикоснулась к его спине и отдернула руку, – я не гожусь ни на роль жены, ни на роль любовницы даже для виконта, не говоря о графе.

Он обернулся, успев заметить боль во взгляде.

– В реальности, – продолжила Мэри, – я не девственница и почти так же красива, как лорд Уинслоу, с которым у нас практически одно лицо.

Теперь пришла его очередь дернуться от словесной пощечины. Он вспомнил, как говорил это на балу маркиза. Тогда он впервые столкнулся с непреодолимым желанием задрать ей юбки, разорвать корсет и панталоны и покрыть ее, как животное.

– Я люблю тебя, – устало повторил Михаэль. Он накрутил ее прядь на палец, и она позволила. Маленькая близость, но интимней, чем его пальцы в лоне. Это доверие, немая просьба не уходить, даже если она сама об этом не догадывалась.

Он улыбнулся, заметив страх в ее глазах. Нет, сладкая, не бойся, я говорю о тебе. Но она не была готова открыться ему полностью, пока нет, и он вынужден доказать свои чувства окольным путем, но так, чтобы рассеять сомнения.

– Думаю, – он поднес прядку к лицу и вдохнул запах меда и лета, – это произошло в первый же день, когда я увидел тебя.

– Нет, я…

– Да. Ты. – Снова окунулся в ее озера отчаяния. – Я помню каждую минуту, словно это произошло сегодня. Возможно, я полюбил тебя, когда ты поднялась, с кусочками грязи на лице, когда заявила, что ждешь жениха и отбросила мою руку, когда упала в обморок, увидев свое отражение в зеркале, когда растерялась, услышав дворецкого, когда вышагивала по гостиной с подолом унылого платья в руке, когда позволила Брайну интимно поглаживать твою ладонь…

Его губы крылом бабочки пробежались по ее шее, продолжая шептать:

– Или мои чувства появились, когда ты выставила меня из дома, когда довела до истерики мисс Синклер, когда провела целый день в компании моего брата, и по возвращении в БлэкбернХауз он неустанно пел тебе дифирамбы.

– Но… разве это был первый день, когда вы познакомились с леди Эл… то есть…

Он улыбнулся лениво, насмешливо.

– Это был первый день, когда я познакомился с тобой, сладкая.

– Но я…

Михаэль предостерегающе покачал головой.

– Или я влюбился, когда застал тебя без сознания, после бала у маркиза, – его пальцы сжали сосок, отпустили, потерли, утешая, – когда ты впала в странное состояние и несла бред о своей жизни, о мужчине, за которого собираешься замуж.

Она подалась вперед, и ее грудь легла в ладонь.

– Возможно, – губы Михаэля ласкали ее глаза, заставив ресницы сомкнуться, – это произошло, когда я увидел тебя спящей в старомодной сорочке и вынужден был уйти, оставить тебя без моих губ, не дав тебе удовлетворения.