Джун Зингер - Дебютантки

— Гарри — не коммунист. Единственная его вина в том, что у него слишком много друзей. Он не может быть плохим другом. Он — смелый человек, и если я не поеду и не стану его поддерживать, то буду выглядеть трусихой. Ты действительно хочешь, чтобы я повела себя именно так? Ты хочешь, чтобы я стала предательницей?

— Конечно, нет. — Сара не знала, что придумать. — Просто я боюсь за тебя.

— Пожалуйста, Сара. Ты не должна культивировать у себя чувство страха.

— Я опасаюсь, что газеты станут о тебе плохо писать — излишнее внимание совсем тебе не нужно…

— Я устала жить с чувством страха. Я живу так почти всю свою жизнь. Я уверена: то, что я делаю, правильно. Я не оставлю Гарри. На этот раз я буду бороться.

— Тогда я поеду с тобой.

— Зачем?

— Ты поедешь, чтобы поддерживать Гарри. Я поеду, чтобы поддержать тебя. Моя поддержка тоже чего-то стоит! Я одна из тех капиталистов, с которыми, как предполагается, хотят расправиться Гарри и его друзья.

— Я тоже, — вклинилась в разговор Крисси. — Я тоже поеду с вами. Я тоже капиталистка!

— Боже! — Мейв засмеялась сквозь слезы. — Ну и цирк там будет!

Газеты опубликовали снимки Гарри Хартмана, когда он входил в здание, чтобы дать показания. Рядом с ним шагали не только его адвокаты, но и три прекрасные дебютантки 1946 года! Одна из газет нарекла их «богатые девушки». Художница Крисси Марлоу, известная в связи с судом по поводу опекунства над нею, когда она была еще ребенком, сделала следующее заявление для прессы: «Я не могу вспомнить никого, кто бы в большей степени отображал или защищал мой образ жизни, чем Гарри Хартман!» Сара Лидз Голд постаралась от нее не отстать и добавила: «Да, мой хороший друг Хартман просто обожает капиталистический образ жизни. Он прекрасный американец».

Мейв просто сгорала от смущения, читая газеты:

— Боже мой! Этих двух заявлений достаточно, чтобы все американцы покраснели от стыда!

Гарри смеялся:

— Мне так нравится ваше представление! Я уверен, что других таких девушек нет. Я только надеюсь, что мои друзья будут так же поддерживать меня, как это сделали Сара и Крисси ради тебя, Мейв!

— Мы всегда стоим горой друг за друга. Но сейчас очень важно, Гарри, как ты поддержишь твоих друзей.

Мейв так им гордилась. Гарри просто сказал, что он не коммунист. Он отказался представить комитету какие-либо фамилии, как это делали многие люди в шоу-бизнесе, чтобы спасти свои головы. Он осудил тех, кто прославлял американский образ жизни и размахивал флагом, но на деле отрицал свободу выбора и свободу мысли для остальных людей.

— Ты должна понять, Мейв, что ничего еще не кончилось. Они хотят достичь публичного унижения и расплаты. Мне же не нужно ни за что платить, потому что я ничего не признал, и я не разрешаю, чтобы меня унижали. Нам еще предстоят тяжелые времена.

— Ты что, хочешь испугать меня, Гарри Хартман?

— Нет, я просто стараюсь, чтобы ты была готова к худшему. Поэтому я хочу узаконить наши отношения. Теперь, когда все узнали о твоей связи с отверженным, тебе просто придется выйти за меня замуж.

Нет, сплетни по поводу того, что она сопровождала Гарри в Вашингтон — это одно, а выйти за него замуж — совсем другое. Этот факт может стать психологическим детонатором, который приведет в действие Пэдрейка О'Коннора. Он станет мстить Гарри, а у Гарри и без этого хватает проблем.

В сентябре 1953 года подруги поехали в Ньюпорт, чтобы присутствовать на бракосочетании Джекки Бувье с Джеком Кеннеди. Они жили в доме Мейв. Хотя с ним были связаны грустные воспоминания, Мейв твердо решила, что никогда не позволит прошлому вмешиваться в ее жизнь.

На церемонии в церкви святой Марии присутствовало шестьсот гостей. Все было очень красиво — десять подружек невесты в розовом, главной свидетельницей была принцесса Радзивил в огромной шляпе, четырнадцать шаферов. Маленькая сводная сестричка Джекки несла корзину с цветами, а ее сводный брат — поднос с кольцами. Там также присутствовал архиепископ Кашинг в великолепном облачении. Жених выглядел жутко счастливым. Он стоял рядом со своим младшим братом Бобби. Вошла невеста, сопровождаемая своим отчимом, Хью Очинклоссом. Она выглядела просто изумительно в атласном платье с пышной юбкой, в кружевной фате розового цвета, на ее темных волосах был венок из цветков апельсинового дерева — флердоранж.

Три подружки — Крисси, Сара и Мейв — подумали об отце Джекки: его здесь не было, он не сопровождал свою дочь к венцу! Им, конечно, как и всем остальным присутствующим, были известны слухи. Отец Джекки, красавец Джек Бувье, прибыл в Ньюпорт днем ранее. Он расстроился и нервничал, что свадьбу устраивает для его дочери Хью Очинклосс, и, видимо, из-за этого страшно напился. Позвонив, он извинился, что не будет присутствовать на свадьбе.

Бедная Джекки, она так обожала своего отца. «Плакала ли она, когда шла, опираясь на руку своего отчима?» — подумала Мейв.

Бедный Джек Бувье! Думая о нем, Сара уставилась на свои ногти. Она представляла отца Джекки в номере отеля. Он не пришел потому, что был пьян, или по какой-то другой причине?

Крисси вздохнула. Отцы! У нее хотя бы отсутствовала эта проблема. А может, она у нее все же была? Если верить Саре, то да. Вот дерьмо! Так не хочется думать об этом!

Мейв очень хотелось знать, сильно ли переживает из-за отца Джекки. По ее виду ничего не скажешь: Джекки выглядит такой счастливой — она выходит замуж за Джека и совсем не вспоминает о своем бедном отце, думала Сара.

Сердце Крисси переполняла зависть. Мать Джекки гордилась своей дочерью. Джекки выглядела такой наивной, она была полна наилучших надежд на будущее. Ее любовь была светлой и незамутненной.

На приеме в Хаммерсмит-Фармс присутствовали тысяча двести гостей. Там были люди из Нью-Йорка, из Вашингтона — родственники Кеннеди и Бувье, Очинклоссы и Ли — и международные знаменитости отовсюду. День был просто великолепный, природа словно приветствовала молодых.

— Даже погода не смеет мешать радости Джекки Бувье, — сказала Сара.

— Похоже на то, — согласилась с ней Мейв. Казалось, что судьба ласково поцеловала юную невесту. Такой прекрасный воздух, еще сохранилось тепло лета, но уже ощущался привкус осени. Пахло солнцем, сеном и частично пожелтевшей листвой.

— Свадьба выглядит просто прекрасной, — заметила Крисси. Ей нравились тенты в полосочку, то, как красиво танцевали гости под оркестр, состоявший из пятнадцати музыкантов. В прошлый раз она удрала с Ребуччи, и ничего этого у нее не было. На этот раз у нее будет настоящая свадьба.

— Сара, ты не будешь против, если моя свадьба с Максом произойдет в твоем доме в Саутгемптоне? Если мы поспешим, мы сможем устроить прием на свежем воздухе.