Мария Феррарелла - Нежный плен

Бет оцепенела, испытав ту боль, о которой он ей говорил. Но эта боль тут же прошла, сменившись бушующим пожаром страсти. Пожар этот загорелся в тот момент, когда Дункан проник в нее и начал двигаться то вверх, то вниз. Бет, не желая отстать от него, сделала то же самое, и их тела слились в любовном гимне, который голуби поют на рассвете.

Этот гимн превратился в разгульную, неистовую моряцкую песню, и ритм этой песни становился все неистовее, все яростнее, словно буря, вздыбившая океан. И наконец они вдвоем достигли гребня самой высокой волны. Бет выкрикнула его имя, но его плечо, в которое она вцепилась зубами, заглушило этот крик.

Обессиленный и ошеломленный, Дункан вновь вернулся на землю, хотя по-прежнему был как в тумане и боялся, что в конце повел себя с ней слишком грубо. Он почувствовал, как под ним дразняще опускаются и опадают ее нежные груди. Даже и теперь, усталая и выдохшаяся, она все еще возбуждала его. Дункан чувствовал, как снова воспламеняется в ее объятиях. Что же она была за женщина, если ей удалось так быстро пробудить в нем новое желание и притом без каких бы то ни было усилий?

Собрав последние силы, Дункан приподнялся на локтях и взглянул ей в лицо.

— Бет?

Если бы она попыталась, то наверняка могла бы, протянув руку, схватить целую пригоршню звезд. Благодаря своему возлюбленному, она чувствовала, что сможет сделать все, что пожелает.

— Я все еще здесь, — пробормотала она, закрывая глаза. По ее телу разливалась сладостная истома.

Слегка приподнявшись, Дункан улыбнулся.

— Я это вижу. Но… — проговорил он, целуя ее.

Бет открыла глаза. Неужели он хочет сказать что-то, что испортит ей все удовольствие? Слова лишили бы ее того ощущения счастья, в котором она сейчас купалась.

— Никаких «но». — Прижав пальчик к его губам, она заставила его замолчать. — Я не хочу никаких разговоров, Дункан.

Его глаза смеялись, губы изогнулись в улыбке.

— Как, никогда? — усмехнулся он, несмотря на приложенный к его губам палец.

Она чувствовала жар его дыхания, и это ее возбуждало.

— Нет, — рассмеялась она. — Только сейчас.

Дункан мгновение помолчал, как она просила, и при этом почувствовал, что его возбуждение уступало место другому чувству, более нежному.

— Прости меня, но я должен спросить: тебе было больно?

Бет потянулась, как кошка, нежащаяся на полуденном солнце, и ответила:

— Да.

— Очень?

Она обняла Дункана одной рукой за шею, тронутая тем, что его это волнует. Ей не надо было прислушиваться к словам: достаточно было взглянуть ему в глаза, чтобы прочесть все его чувства.

— Нет, не очень. Цена была невелика за те сокровища, которые я приобрела взамен.

Он ничего не сказал, только прижал Бет к себе. Удовольствие заполняло всю ее без остатка, не оставляя незатронутой ни одной частички ее существа.

В голове Дункана внезапно пронеслись слова, которые он хотел бы сказать ей. Они поднимались из таких глубин его души, о существовании которых он никогда и не подозревал. Прежде он никогда не говорил этих слов ни одной женщине. И если сейчас произнесет их вслух, то свяжет себя навсегда. Однако он промолчал. Потому что она просила его ничего не говорить и потому что осторожность никогда не помешает. Промолчал скорее ради себя, чем ради нее.

Дункан обнимал Бет, радуясь тому, что его пальцы гладят ее руку и он чувствует тепло ее тела. Он так ничего ей не сказал.

Всю ночь они занимались любовью и заснули только на рассвете. Проснувшись, Бет почувствовала себя виноватой. Не потому, что это произошло, а потому, что она потеряла много времени. Ей необходимо было ехать. Осторожно поднявшись, она села в постели.

Дункан взял ее за запястье:

— Останься со мной, Бет.

Она посмотрела на него через плечо и поняла, что эти слова относятся не к данному моменту, а к будущему. Но она не знала, что может случиться с нею в далеком будущем, и поэтому ничего не могла ему обещать.

Покачав головой, она выскользнула из постели.

— Я все-таки должна ехать. Еще до того, как мы с тобой сблизились, я сказала тебе, что это ничего не меняет.

«Хотя, нет, все-таки меняет», — подумала она, почувствовав в своем сердце острую боль, которой там не было прежде. Она возникла потому, что им предстояло расстаться.

Сколько раз говорил он эти же самые слова другим женщинам? Сколько раз чувствовал то же самое? Но когда ему ответила Бет, он ощутил, как в нем поднимается гнев.

— Если ты решила ехать, то я поеду с тобой.

— Но ты же сказал, что пошлешь кого-нибудь со мной. Я и не предполагала, что ты сам будешь меня сопровождать. Почему ты решил это сделать?

Что за упрямая женщина: она все время задает ему вопросы!

— Потому, — буркнул он.

Встав с постели, Дункан подошел к Бет. Он всегда был очень красивым мужчиной, а сейчас, после ночи любви, показался ей еще великолепнее.

Бет, держа в руке рубашку, смело встретила его взгляд. И почувствовала, как учащенно забился ее пульс. Положив руки на ее плечи, Дункан привлек девушку к себе. Неужели ей и в самом деле нужен ответ?

— Я питаю слабость к губам с малиновым вкусом и к глазам сапфирового цвета. И не могу с ними расстаться, — ответил он.

Но дело было не только в этом. Он не хотел, чтобы Бет исчезла из его жизни, но слишком дорожил ею, чтобы попытаться сделать ее своей пленницей. Он уже хорошо изучил Бет и знал, что она убежит, даже если он закует ее в цепи в этой комнате.

Он заговорил снова, уже без шуток:

— Разве я переступлю границы приличий, если прямо скажу, что не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось? И что, если тебя убьют, я этого не перенесу?

Бет опустила глаза. Когда она подняла их снова, на лице ее заиграла улыбка.

— Я бы сказала, что ты уже перешел все мыслимые границы, Дункан. Но я тебе говорила, что могу позаботиться о себе сама.

Дункан похолодел, представив себе, что ее может обнимать другой мужчина.

— Как этой ночью, не так ли?

Отвернувшись от него, Бет начала подбирать свою одежду и дерзко ответила:

— Да, как этой ночью. — Она разложила одежду на постели, по которой, казалось, пронесся ураган. Пристально взглянув на него, она добавила: — Если бы я этого не хотела, ничего бы не случилось.

— Ну и бесстыдница же ты, Бет Больё, — погрозил ей пальцем Дункан, потом сложил руки на груди и осуждающе взглянул на нее.

Бет рассмеялась, не отрывая взгляда от его лица.

— А еще я умею стрелять из пистолета и точно попадаю в цель. После выстрела никто ко мне уже не пристанет.

Дункан прикрыл руками сердце, куда, казалось, она целилась, и насмешливо вскрикнул:

— Ах, я уже убит!

Бет самодовольно ухмыльнулась:

— Ну то-то же.

Но тут его лицо опять стало серьезным. Он взял ее за руку.