Луиза Аллен - Замужем за незнакомцем

«Во Флэмборо-Холл? Но Уилл сейчас здесь, в Лондоне. Она ищет душевного тепла. Теплота». Это слово преследовало его, память все время пыталась что-то подсказать. И вдруг он вспомнил.

Старый дом в Лонг-Веллинге. Вспомнил, как она, стоя в холле, восторженно оглядываясь и держа его руку, произнесла: «Как мне здесь нравится. Мне стало так тепло на душе, как будто старый дом обнимает меня. До чего же здесь хорошо и уютно».

Скорее всего, она поехала туда. Больше некуда.

— Хоуксли, Чиверс не вернулась?

— Нет, сэр. Она, наверное, с леди Чаттертон.

— Понимаю. Кажется, моя жена неожиданно решила поехать в наше старое поместье в Лонг-Веллинге. Небольшой сюрприз. — И он изобразил улыбку терпеливого мужа, потакающего капризам жены.

— Вы так считаете, сэр? — По лицу дворецкого было заметно, что он ни на миг не поверил импровизации хозяина.

— Уверен. Скажите Эндрю, чтобы собрал мои вещи, я проведу неделю в деревне. Несколько рубашек, смену белья, никаких вечерних костюмов. И отправьте Майкла в конюшни, пусть наймет экипаж.

— Да, сэр.

И Кэл через две ступеньки помчался в свой кабинет, где в сейфе лежали деньги, засунул банкноты во внутренний карман сюртука и сел писать письмо в офис на Лиденхолл-стрит своему коллеге с извинениями, что временно взваливает на него свою работу. Кроме того, он вложил в конверт заявление для начальства с просьбой дать ему небольшой отпуск по неотложным семейным обстоятельствам.

Садясь в экипаж, Кэл подумал: интересно, как отнесутся их лордства к его внезапному отсутствию, но вдруг понял — ему все равно. Если он не вернет Софию, для кого ему работать? Карьера, богатство и положение — ничто, если этим он не сможет порадовать ее, достойно содержать семью и детей. Он готов положить свою жизнь к ее ногам.

Экипаж остановился у подъема на холм. Дальше шла узкая колея, не пригодная для быстрой езды и большой кареты. Он не протестовал, когда возница не захотел рисковать лошадьми, потому что в темноте легко можно было перевернуться.

— Я и не ожидал от вас таких подвигов.

Кэл вышел, расплатился, и карета загромыхала прочь, оставив его стоять на обочине с дорожной сумкой. Было темно, лишь лунный свет, пробиваясь сквозь ветви высоких деревьев, освещал ему путь. Где-то зловеще ухнула сова.

Он поднял сумку и начал подъем, стараясь шагать осторожно и неслышно, потом вспомнил, что он не в Индии, а кругом не джунгли, из которых в любой момент может выпрыгнуть хищный зверь, рыскающий в поисках добычи. Лучше внимательнее смотреть под ноги, чтобы не угодить в яму на дороге и не споткнуться. Какое-то время он сосредоточился на этом и, ловя шорохи ночи, отвлекся от мыслей о Софии.

С ней все в порядке, он почему-то был уверен в этом. Интуиция подсказывала, что ничего страшного не произошло. Такое подсознательное чувство возникало у него, когда дело касалось Дана. Скоро он увидел силуэт большого дома. Огоньки в окнах сказали ему, где София нашла убежище.

Он открыл заднюю дверь на кухню, огромную, как пещера, и увидел Чиверс, которая убирала со стола остатки скромного ужина. Когда от открытой двери потянуло сквозняком, девушка подняла глаза и замерла от неожиданности.

— Сэр!

— С твоей хозяйкой все в порядке, Чиверс? — Он закрыл дверь и вошел в кухню.

Девушка на мгновение потеряла дар речи, но быстро пришла в себя:

— С ней все хорошо. Мы добрались без всяких проблем, поужинали и собирались ложиться спать. — И, помедлив, добавила: — Но она несчастна, сэр, и хотя не плачет, но очень грустная. А я не знаю, что сказать, чтобы ее утешить.

— Ты хорошая девушка и сделала для нее, что могла. Спасибо и иди к себе спать, когда закончишь. Теперь сам позабочусь о ней. И запру двери.

Чиверс заглянула ему в глаза и, очевидно, увидела там нечто такое, что ее окончательно успокоило.

— Она в гостиной, сэр. Желаю успеха, сэр.

— Благодарю.

Он шел через темный дом, слышал, как скрипят и охают старые половицы, и, увидев слабый свет, пробивавшийся из-под двери гостиной, глубоко вдохнул и взялся за ручку двери.

София отложила карандаш на рисовальную доску и устало потянулась, разминая спину. Теперь, когда она закончила рисовать, не оставалось ничего другого, как снова думать о Каллуме и о том, что она его покинула.

Сзади раздался щелчок дверной ручки.

— Ты идешь спать, Чиверс? — не поворачиваясь, спросила она. — Мне больше не понадобится твоя помощь, вряд ли я засну, поэтому не стану переодеваться.

Ответа не последовало. Она повернулась и остолбенела, увидев своего мужа, который стоял, глядя на нее, — его карие глаза казались черными.

— Каллум!

Как он сумел разыскать ее и так быстро?

— Что ты рисуешь? — спросил он таким тоном, будто они были сейчас дома и мирно коротали вечер, а он выглянул из своего кабинета посмотреть, чем она занята.

— Тебя, — она наконец-то обрела голос, — тебя и Даниэля.

Она сняла рисунки с рисовальной доски и поставила их на стол. Более талантливых работ она еще не создавала, в этом София была уверена. Хотя она пыталась изобразить Даниэля достоверно, пользуясь подсказками Диты и Эврил, все же лучшим и особенно достоверным получился портрет Каллума. Но заметит ли это он, оценит ли?

Он взял портрет Даниэля, взглянул, потом взял свой. София, внимательно наблюдавшая за его реакцией, увидела, как по его губам скользнула улыбка.

— У нас не осталось портрета Даниэля, все ваши вещи были потеряны во время кораблекрушения, но Дита и Эврил попытались обрисовать его, и я подумала, что тебе захочется иметь его портрет, когда боль потери окончательно утихнет. Может быть, сам раскрасишь его или покажешь мне, как это сделать.

Он молчал, продолжая смотреть на рисунки.

— Я хотела сделать тебе подарок.

Он еще раз поднял к глазам свой портрет. Лучший из всех. Она плакала, когда рисовала его.

Наконец перевел взгляд на нее, и она задержала дыхание. Никогда еще София не видела на его лице такого смятения, такой бури сменявших друг друга эмоций.

— Это нарисовано с большим чувством, — сказал он. — София, я знаю, ты вышла за меня, потому что я тебя уговорил, а также чтобы помочь своей семье. Разве было тогда и другое чувство, которое заставило тебя сделать это?

— Сначала нет, — призналась она откровенно и, поскольку он молча ждал объяснений, горячо продолжала: — Но ты мне очень нравился, а после того поцелуя я почувствовала и физическое влечение, впервые в жизни. Я хотела тебя. И ты ведь почувствовал это сразу. Конечно, я была невинной и неопытной, и понадобилось время, чтобы я раскрепостилась, но ты прекрасно понимал, что женщина не может притворяться до такой степени. И наши отношения в постели были доказательством взаимного влечения. — Она взглянула на него. — Я понимаю, что мужчина устроен иначе и он может иметь секс с любой женщиной, устраивающей его в браке.