Филиппа Грегори - Земля надежды

— И бежал с поля битвы в нижней юбке! — добавил кто-то среди раскатов хохота.

— Но что вы можете сделать? — спросил Джон. — Они ведь парламент, и у них конная гвардия…

— Тут вся загвоздка в том, что он может сделать. — Кавалерист указал на Ламберта, взлетевшего в седло и поскакавшего рысью во главе своего войска.

— А что он может сделать? — спросил Джон.

Кавалерист ухмыльнулся:

— Да все, что захочет, вот что я думаю.

Кавалеристы потянулись за генералом, удила позвякивали, копыта стучали по сухой дороге, и Джон, со сладостным ощущением, что ему не следовало бы тащиться за ними только как наблюдателю, поскакал позади. Цезарь натягивал поводья, выгибал шею и, предвкушая боевые действия, высоко держал хвост.

Когда они добрались до Скотланд-Ярда рядом с дворцом Уайтхолл, Джон увидел, что кавалерист был прав, и его собственное предчувствие того, что было бы гораздо безопаснее прямиком отправиться домой, тоже было справедливым. Сцена должна была разыграться в высшей степени неприятная — генеральное сражение между конной гвардией парламента и подразделениями Ламберта прямо у ворот, ведущих в здание парламента. Джон осадил Цезаря, закусившего мундштук, будто он тоже прекрасно понимал, что вот-вот разразится сражение, и был готов к атаке.

— Стой! — скомандовал Ламберт, и его личный штандарт был приспущен, чтобы передать команду. Копыта зацокали по булыжной мостовой, и отряд кавалерии встал на месте.

Охрана парламента покрепче сжала в руках пики, раздула фитили на мушкетах и замерла в ожидании приказа стрелять. Какая-то лошадь в отряде Ламберта беспокойно задвигалась из-за слишком туго натянутых поводьев, и звяканье уздечки в воцарившемся молчании показалось очень громким. Наступила продолжительная пауза, пока один английский отряд мерил взглядом другой, ожидая команды атаковать.

Сидя в седле, Джон слышал собственное легкое и быстрое дыхание. В любой момент, думал он, он увидит, как поднимут мушкеты, и услышит ужасный треск выстрелов. Возможно, где-то поблизости есть и пушки, и у парламентской гвардии преимущество в том, что они защищаются вблизи от мощных стен Уайтхолла, тогда как войско Ламберта стоит на дороге.

Молчание длилось и длилось, войска смотрели друг на друга. Вдруг Джон Ламберт соскользнул со своего коня и спрыгнул на землю, его шпоры зазвенели, коснувшись булыжника мостовой. Он бросил поводья своему знаменосцу и пошел вперед, как будто прогуливался по своему оранжевому саду. Он оставил позади защищающие его ряды своих солдат и пересек вымощенную булыжником пропасть, разделявшую оба отряда, точно солдаты на другой стороне не были готовы взять его на мушку, точно они и не ждали приказа застрелить его. Он улыбнулся им, как будто они были солдатами из его полка, его доверенными людьми. Он улыбался им непринужденно и любезно, словно рад был видеть их, словно приветствовал их, как своих старых друзей.

— Боже мой, что он собирается делать? — прошептал Джон самому себе.

Ламберт остановился прямо перед их командиром и взглянул наверх, на офицера, возвышавшегося над ним на высоченной лошади, рука которого крепко сжимала рукоять сабли, готовая выхватить ее из ножен и опустить вниз в смертоносном взмахе. Лошадь была действительно огромной. Офицер возвышался над Ламбертом ладоней [48] Ладонь — мера длины, равная четырем дюймам, или примерно 10,16 см. Употребляется в основном для описания высоты лошадей, пони и т. п. на шестнадцать. Генералу приходилось смотреть вверх, глаза его сощурились от вечернего солнца.

— Приказываю спешиться! — легко и непринужденно сказал Ламберт.

Наступила мгновенная тишина. Солдаты обоих полков задержали дыхание, ожидая, чем все это кончится. Офицер посмотрел сверху вниз на безоружного человека перед собой. Ламберт улыбнулся ему, глядя на него снизу вверх. И офицер бросил поводья и спрыгнул с седла.

Сразу же раздался одобрительный рев солдат Ламберта. Гвардейцы парламента сломали ряды и поскакали навстречу кавалеристам Ламберта, где их встречали улыбками, рукопожатиями и смехом. Ламберт пожал руку офицеру, обменялся с ним несколькими короткими фразами, неторопливо вернулся к своей лошади, вскочил в седло и повернулся к своим людям.

— Становись, — скомандовал он своим приятным голосом, будто командовал обычным парадом.

Ламберт кивнул своему знаменосцу.

— Передай привет членам палаты общин и сообщи им, что ключи от здания парламента находятся у меня и что они должны покинуть помещение. Их присутствие более нежелательно. Страной будет управлять Комитет безопасности. Мы намереваемся заложить в этой стране фундамент справедливости и свободы. И новая жизнь начинается с сегодняшнего дня.

Ламберт не учел реакцию генерала Джорджа Монка, находившегося в тот момент в Шотландии, ревнивого, как собака, к своему харизматичному сопернику. Как только Монк прослышал о триумфе в Уайтхолле, он известил Лондон, что как командир армии парламента в Шотландии он не принимает Комитет безопасности, объявляет войну и идет маршем на юг, дабы восстановить власть разогнанного парламента.

— Войну? — потребовала ответа Эстер. — Но почему?

— Он говорит, что собирается восстановить власть парламента, — Джон зачитал самый последний листок новостей.

— Тогда почему он не сделал этого раньше? — поинтересовалась Эстер. — Почему он не объявлял войну Кромвелю?

— Потому что он думает, что сам может стать Кромвелем, — проницательно заметил Джон. — Он думает, что сам может возглавить армию, а немного погодя и парламент тоже.

— Что, опять будем паковать наши редкости? — устало спросила Эстер.

Джон ненадолго задумался.

— Пока что нет, — сказал он. — Но может, и придется. Войска генерала Монка учились дисциплине, сжигая роялистов в Шотландии.

— Он же за парламент. Он сражался против Карла Стюарта, — продолжала Эстер. — Почему тогда он не желает, чтобы Ламберт и Комитет безопасности проводили реформы? Почему бы не дать народу нашей страны правительство и правосудие, которых они заслуживают?

— Да ни во что он не верит, он же профессиональный солдат, — горько сказал Джон. — Он сражался на стороне короля Карла, пока не увидел, что Кромвель приближается к победе, и тогда он перебежал на его сторону. Потом он увидел, что сделал Кромвель. Он увидел, что один человек получил власть, почти королевскую, и встал во главе армии. Он не доверяет Джону Ламберту, потому что ожидает от него того же. И думает, что и для него здесь может быть шанс.

— Джон Ламберт как раз единственный человек, которому можно доверить всю эту власть, — сказала Эстер. — Он ни разу не нарушил данное им слово, ни единого разочка, даже во все эти тяжелые времена.