Уинстон Грэхем - Корделия

Все шло довольно гладко. Он не позволил себе ни единого двусмысленного жеста, даже такого, который был бы незаметен для окружающих. А чего она ожидала? За ужином Корделия поймала себя на том, что то и дело поглядывала в его сторону. Он держался тише воды, ниже травы; казалось, его гложет тайная печаль. Мистер Слейни-Смит, блестя носом и напомаженным коком, вел галантный спор с миссис Спенсер Крабб, а мистер Фергюсон время от времени издавал звуки, похожие на отдаленные раскаты грома, готовые в любой момент обернуться грозой.

После ужина кто-то упомянул о спиритических сеансах. Выяснилось, что миссис Крабб никогда не слышала о мсье Густаве. Стивена спросили, не мог бы он организовать встречу этих двух замечательных людей, но он с самым серьезным видом поведал о том, что мсье Густав вернулся домой, во Францию.

В этой компании он казался не только самым молодым и привлекательным, но и – на взгляд Корделии – самым нормальным из всех. "Мы принадлежим к разным мирам", – сказал как-то мистер Фергюсон. Правда ли, что их мир реальнее и надежнее, или он просто более помпезен и способен лишь наводить тоску?

С теософии разговор перекинулся на смежные темы. Стивен поднялся, чтобы уйти. Он склонил голову перед миссис Спенсер Крабб, которая в ответ энергично потрясла внушительными жемчужными серьгами и улыбнулась.

Почтительно и в высшей степени корректно простился с остальными дамами, включая Корделию.

– Благодарю вас, миссис Фергюсон, за гостеприимство. Это был чудесный вечер. Спокойной ночи.

Во время рукопожатия в ее ладошку скользнул какой-то маленький предмет: она чуть не выронила его от неожиданности. Это оказался крошечный комочек бумаги. К лицу Корделии хлынула кровь, но она тотчас взяла себя в руки. К счастью, на них никто не смотрел.

– Какой обходительный молодой человек, – сказала миссис Спенсер Крабб. – Но меня поразили поверхностные знания молодежи на сегодняшней лекции. Это один из ваших соседей, мистер Фергюсон?

– Нет, просто хороший знакомый. Его отец владеет мюзик-холлами, а молодой Кроссли работает у него управляющим.

– Да что вы говорите! Я могу представить его в любой другой сфере, только не в этой. У него очень приятные манеры.

– Я сам приятно удивлен его сегодняшним поведением.

– Этому есть объяснение, – вступил в разговор Брук. – По слухам, он влюблен без взаимности.

– В самом деле? Как интересно! Расскажите поподробнее! – попросила миссис Спенсер Крабб, чисто по-женски оставляя в стороне высокие материи.

– Э… – начал Брук, болезненно переживая всеобщее внимание. – Он говорит, что влюблен в красивую девушку, которой нет до него никакого дела. Очевидно, это любовь с первого взгляда. Он в отчаянии. Они встречались каких-нибудь пять-шесть раз, а теперь она не желает с ним знаться.

– Это свидетельствует о ее дурном вкусе, – авторитетно заявила гостья. – Как вы считаете, миссис Фергюсон?

– Да… Вы правы.

– Когда он тебе об этом сказал? – подозрительно спросил мистер Фергюсон?

– Э… пару дней тому назад.

– У современных девушек куриные мозги, – все тем же категорическим тоном разглагольствовала миссис Спенсер Крабб. – Они сами не знают, чего хотят, вот и разбивают сердца прекрасным молодым людям.

Корделия не менее часа продержала записку в кулачке, прежде чем смогла прочесть ее. Этот слипшийся комочек, точно улика, жег ей ладонь. У нее было сильное желание освободиться от него, но, куда бы она его ни выбросила, существовал риск, что кто-то заметит и прочитает. Ужин подошел к концу, и Корделия, опередив Брука, поспешила в их спальню. Там она зажгла газовую лампу и торопливо развернула записку.

Должно быть, Стивен нацарапал эти несколько строк прямо за ужином, на обрывке использованного конверта.

"Вы не можете себе представить, какая пытка – сидеть с вами за одним столом, обожать вас – и знать, что я для вас ничего не значу. Возможно, я никогда больше не приеду в этот дом."

В душе Корделии смешались боль и сочувствие. Ей было нестерпимо думать, что она невольно явилась источником страданий для того, кому ей ни за что на свете не хотелось причинить зло.

– Что это ты жжешь? – спросил Брук, входя в комнату.

– А… просто зажигаю газ.

– Какой смысл использовать для этого бумагу?

– Ну… я боялась обжечься. Спички слишком короткие.

Брук пересек спальню.

– Сегодня сначала было очень интересно, зато под конец я чуть не умер от скуки. Что толку от всех этих словопрений? Я едва не проговорился о мюзик-холле, ты заметила?

– По-моему, никто не обратил внимания.

"Брук – Стивен, Стивен – Брук. Но это нечестно – сравнивать их между собой! Брук – ее муж, а Стивен – захватчик, вторгшийся на чужую территорию. Какое он имел право тайно передавать ей записки – на основании всего лишь нескольких встреч?"

– Брук, – проговорила она. – Ты меня любишь?

Он не сразу понял, в чем дело.

– Что-что? Ах… ну конечно. – Он снял с полки книгу и стал листать ее, чтобы скрыть смущение. Странный вопрос. Их отношения давно приняли обыденный характер.

Корделия положила руки ему на плечи и заглянула в глаза.

– Я хорошая жена?

– Конечно, дорогая. Ты сомневаешься?

– Не знаю. Наверное, нет. Но мне нравится, когда меня хвалят. Я такая же хорошая жена, как Маргарет?

Он покраснел.

– Разве я когда-нибудь давал понять обратное?

– Нет. Но ты не должен отвечать вопросом на вопрос. Скажи просто – да или нет.

– В таком случае, да. Такаяже. Даже лучше.

– Лучше, – Корделия поцеловала мужа. – Я очень рада. А чем я лучше?

– Послушай, что это тебе вздумалось вспоминать Маргарет? Ты уже много месяцев не проявляла к ней интереса. Пусть покоится с миром.

– Странно, что ее бювар до сих пор не найден.

– Какой бювар?

– За которым приезжал Дэн Мэссингтон. Ты что, забыл?

– Его наверняка выбросили. Там не было ничего интересного. Так, несколько счетов…

– Знаешь, – задумчиво произнесла Корделия, – я как-то не могу думать о тебе как о человеке, который уже был женат.

– Вот и хорошо. С какой стати? – он потрепал Корделию по щеке. – Ты даже не была с ней знакома.

– Да, но… Брук, наверное, это очень странно – любить двоих?

Он исподтишка наблюдал за женой, словно пытаясь прочесть ее мысли.

– Ничего странного. Многие женятся во второй раз.

– Ты когда-нибудь вспоминаешь о ней – как вам хорошо было вместе? Обнимая меня, ты никогда не думаешь, что это – она?

– Силы небесные, разумеется, нет! Как тебе только в голову пришло? Слушай, давай ложиться спать. Уже очень поздно, а завтра рано вставать.

– Но если человек полюбил во второй раз, разве он не сравнивает? Я не хочу ловить тебя на слове, но, по-моему, это естественно. Вот ты берешь меня за руку и думаешь: "У Маргарет рука была тоньше… или более пухлой… мягче, тверже…"