Джо Беверли - Возлюбленная демона

Конечно, она имела право выкинуть его из своего дома!

Харриетт спустилась по лестнице.

– Мария? Что ты делаешь дома? Что-то случилось?

– Я решила, что моя договоренность с лордом Вандейменом закончилась. Он уедет.

– Уеду? – сказал он за ее спиной, и она обернулась. Ее лакей застыл, выглядя не уверенным. Если это необходимо, Джон выбросил бы его. Точнее, если бы смог. Скандал в холле ее дома? Как до этого дошло?

– Мария. – Окликнула ее Харриетт, открывая дверь в гостиную. – Мы должны поговорить.

Мария хотела отказаться, но если она так поступит, то Харриетт выскажет свое мнение прямо перед слугами. Она последовала за ней в комнату и закрыла дверь.

– Не вмешивайся, Харриетт.

– Ты не можешь быть настолько негостеприимной.

– Ему нет больше никакой необходимости оставаться здесь.

– Он исцелился?

Марию охватила неуверенность. Только вчера вечером он беспробудно напился. Столько всего произошло с тех пор, что этот эпизод казался чрезвычайно далеким, но это было вчера вечером.

– Он готов начать восстанавливать свой дом, – сказала она. – Это то, чего ты хотела, не так ли?

Харриетт следила за нею.

– Я думаю, что он приносит в твою жизнь дискомфорт, и именно поэтому ты пытаешься выбросить его. Что он сделал?

Мария закружила по комнате, и призналась:

– Он сделал мне предложение.

– Ох. И что ты ответила?

– Нет, конечно. Этого не будет.

– Почему нет?

– Даже если не принимать во внимание мой возраст и тот факт, что я подкупила его, я бесплодна.

Лицо Харриетт поникло.

– О, моя дорогая, я забыла. Это было бы замечательно.

– Нет, не было бы. Я слишком стара для него. А он… требует. Управляет.

– О нет. Вы созданы друг для друга. Я так подумала почти сразу. Ты с ним смеешься и краснеешь. Он снова делает тебя молодой. Он тверд с тобой, и ведет себя непринужденно. Ты стала его якорем. Как бы то ни было, – добавила она оживленно, – ты не выбросишь его отсюда так внезапно, особенно если только что причинила ему боль…

– Я не причинила ему боли.

– Любой отказ на предложение болезнен. Пусть поживет здесь оставшиеся дни.

– Чей это дом?

– Твой, но ты сделаешь так, как я сказала. Ты же не хочешь задаваться вопросом, достал ли он снова свой пистолет, не так ли?

– Он бы не… – Мария впилась взглядом в свою тетю. – Ты – коварная старушка.

– Я еще не настолько стара. На самом деле, – сказала она с шаловливой усмешкой, – если ты его не захочешь, то возможно, я попытаюсь женить его на себе. Я не возражаю против небольшого контроля в правильных моментах.

Она вышла из комнаты, оставив Марию, разинувшую рот. Она опустилась на стул и откинула голову к спинке.

Двенадцать дней. Всего двенадцать дней. Это можно вынести.

И двенадцать ночей, и каждая из них – искушение.

Мария удалилась в свою комнату той первой ночью, но едва ли можно скрываться вечно. Она появилась после завтрака, на следующий день, приготовившись к уговорам, даже соблазнению.

Он уже ушел.

Чувствуя опустошение вместо облегчения, она собиралась провести день как обычно, день, которым она наслаждалась перед встречей с Демоном Вандейменом, день, который заполнит оставшуюся часть ее жизни.

Его отсутствие преследовало ее как серый призрак.

Когда она посетила Кроуна и Митчелла, чтобы посмотреть одну из новых кухонных печей, то повернулась, чтобы спросить его мнение. Когда обнаружила, что книга, которую она ждала, доступна, то захотела поделиться с ним. Просматривая груду приглашений, она думала, какое больше всего понравится ему.

Она не хотела посещать светские мероприятия. Люди заметили бы отсутствие кольца. Через мгновение она вытащила его из кармана и снова надела на палец. Оно все еще было маленьким и неярким, но драгоценным. Она наделена правом хранить его, и она так и сделает.

Она никогда не наденет его снова, но сняв его, она убрала кольцо в карман. Преступная слабость, но это будет нечто, чтобы вспоминать его остаток своей жизни.

Ван вошел в отель Бидл и поднялся в комнаты Хоука.

Хоук закрыл двери перед любопытной горничной.

– Неприятности? – Положиться на Хоука, мгновенно все заметившего. Он вошел в его личную гостиную, удобную и просто декорированную. У Вана появилась неподходящая мысль, что в годы их военных кампаний это было бы роскошью. Но, несмотря на опасность и смерть, тогда жизнь была более простой.

Он приехал сюда, чтобы получить помощь Хоука, но выражение ситуации в словах ощущалось как желание торжественно узаконить ее в действительности.

– Мария решила, что не хочет выходить за меня замуж.

– О. Буду честен и скажу, что мне не жаль.

– Почему? – Ван мог сказать другие, более горькие слова, мог даже ударить, но сдержал себя. – Ты встретился с ней всего однажды и сказал несколько слов. Что у тебя за причины попытаться испортить отношения между нами?

Так сдержанно.

Хоук оставался спокойным, но Ван заметил, что он немного сместился, балансируя, чтобы быть готовым к нападению. Он не мог поверить в это. Все в его жизни разваливалось?

– Я не пытался испортить отношения между вами, – спокойно ответил Хоук. – Хотя и мог. Я не собирался говорить об этом, но возможно это поможет тебе понять, как удачно ты спасся. Я говорил, что ее муж участвовал в сомнительных сделках. У меня были и другие подозрения, которые подтвердились, после вчерашнего наведения справок.

– Ты наводил справки о Марии? – Ван мог почувствовать слова, вылетающие из его рта как лед, как огонь. – Как ты посмел?

– Конечно, я посмел. Я не мог позволить тебе жениться на такой женщине, как эта…

– Женщине, как эта?

Хоук отстранился, поднимая руку, его глаза, пристально смотрели на Вана как на хищное животное.

– Выслушай меня прежде, чем ударить.

Ван глубоко вдохнул.

– Говори.

– Селестин запустил руки во многие гнилые пироги, включая весьма спекулятивные инвестиции. Он был ведущим партнером в инвестициях, которые уничтожили твоего отца. И вышел сухим из воды – сделал так, что все убытки легли на твоего отца. То же самое, что поднести пистолет к виску, Ван. Я не знаю, в какую игру играет его вдова, но…

– Это все?

– Что?

– Это твои доказательства?

На этот раз Хоук выглядел выбитым из колеи.

– Да.

Ван почувствовал, как напрягаются мышцы, сжимаются сухожилия.

– Она рассказала мне. Почему она должна быть обвинена в позоре мужа?

– Очевидно, она знала обо всем.

– Она узнала только после смерти Селестина из его бумаг и счетов. И я верю ей, Хоук.

На лице Хоука не было облегчения, но он сказал:

– Тогда, ради тебя, я рад. За исключением того, что, очевидно, она тебя бросила.

Взвинченный Ван не хотел дальше раскрывать тайны Марии, но иначе не будет никакого смысла, и он нуждался в помощи Хоука.