Джо Беверли - Возлюбленная демона

– Не ошибаешься, но все равно это неправильно. Я на восемь лет старше тебя.

– Хорошо, – сказал он, – тогда ты не будешь возражать, если я женюсь на Натали?

Она уставилась на него. В конечном счете, ей удалось выдавить:

– Если она захочет…

– Она на девять лет моложе меня.

Она могла бы дать ему пощечину.

– Это не то же самое! – Потом она собралась с духом, чтобы сказать слова, которые всегда причиняли ей боль. – Что еще более важно, я бесплодна.

Она увидела, что это поразило его, потрясло.

– Ты действительно уверена?

– Конечно, я уверена. – Она поймала упавшие волосы, свернула их и закрепила на месте. – Я никогда не выказывала никаких признаков беременности. – Она выпустила смертельную стрелу. – И это не из-за Мориса. Натали – его дочь.

Внезапная бледность сделала его синие глаза еще более искрящимися. Он резко наклонился, чтобы поднять шпильки, которые выпали из ее волос, и когда поднялся, был абсолютно спокоен. – Что, если меня это не заботит?

– Должно заботить. Это твой долг.

– Мария, я люблю тебя.

Она покачала головой.

– Нет. Ты не можешь.

Он подошел ближе, держа в протянутой, такой красивой и искалеченной руке, шпильки.

– Я думал так же. Что не могу любить. Думал, что мертв, за исключением того, что в груди продолжало неудобно биться сердце. А потом, в тот день, ты ворвалась в мою комнату и привела меня в чувство.

Она взяла шпильки, пытаясь не показать, как одно лишь прикосновение пальцев к его теплой ладони заставляет ее дрожать.

– Я не сожалею об этом, но буду, если ты будешь упорствовать.

Его щеки раскраснелись, но он не отводил взгляд.

– Ты отрицаешь этот огонь между нами? Ты можешь сказать, что это ничего не значит, что это только мои чувства?

Он вложил клинок в ее руку, и все, что она должна была сделать – это использовать его, предать свою любовь, согласиться, что произошедшее ничего не значило…

Она попробовала, но кощунственная ложь застряла у нее в горле. Ее губы шевельнулись, но не раздалось ни звука, и только небеса знают, что он прочитал в ее лице.

Она резко отвернулась к зеркалу, вонзая шпильки в волосы, набираясь храбрости, чтобы оторвать его от себя, освободить.

И услышала, как закрылась дверь, а, обернувшись, поняла, что он ушел.

Ван спускался вниз в том состоянии дурноты и головокружения, которое всегда охватывало его после сражения, когда он понимал, что снова каким-то чудом остался жив и невредим. Но это сражение только началось.

Она не сказала, что только в нем горит огонь.

Было это преднамеренным безумием – полагать, что она ухватилась за ложь, а не мучительную правду? Все, что он знал, это то, что вот оно, самое решающее сражение демона Вандеймена, и он будет бороться, бороться до конца.

Он стоял в тихом, немного заплесневелом зале, вновь перебирая мечты, возникшие здесь у него этим днем.

Он начал с мечты о недавно покрашенном зале, лепном карнизе, восстановленном вон в том углу, паркетном полу, ароматном и блестящем от воска. Потом мысленно поместил цветы в вазу на столе и сухие духи [29]в китайский фарфоровый сосуд. Потом смех, доносящийся сверху, и дети, сбегающие вниз и дальше, в сад, чтобы, как триумвират, исследовать, быть Робином Гудом в лесах и пиратами на реке…

Видение разрушилось, и он глубоко вздохнул.

Да, его идиллия включала и детей, и позволить этой части картины уйти это больно, но дети не так важны как Мария. Так или иначе, они могли привести детей в их жизнь, у нее же появилась Натали. Небеса знают, в мире нет нехватки в сиротах.

Натали. Дядя Чарльз и тетя Луиза умышленно зло сплетничали о Натали, так что это не стало сюрпризом. Он не увидел другой связи.

Он горел жаждой действия, заряжен на дикую битву, но где здесь враг?

Он подошел к фарфоровому сосуду с сухими лепестками, которые так любила его мать, и снял крышку, чтобы обнаружить внутри потемневшие лепестки, несомненно, помещенные туда ее собственными руками. Сосуд был закрыт очень долго, и их слабый аромат шелохнулся, как призрак прошедших лет.

Слезы пронзили, и он поднял голову, сглатывая, сражаясь, пока опасность не прошла мимо. Будет еще лето, и будут дети, пусть и не его по крови. Может быть, будет и Мария.

Должна быть.

Не в первый раз он возглавляет безнадежное мероприятие.

Он услышал звук и повернулся, чтобы видеть, как она спускается вниз по лестнице, в перчатках и в шляпке, собранная, но было что-то подавленное в ее глазах. Он бы предпочел отрезать себе руку, а не причинять ей боль, но не мог позволить ей сбежать без борьбы.

Он столкнулся с ней на нижней площадке лестницы, преграждая путь.

Он увидел, как она вздрогнула, но смело встретила его взгляд.

– Мы должны возвратиться в Лондон. Можно сделать это засветло.

– Конечно, но позволь мне сначала кое-что сказать. У нас могут быть дети. – Он отверг ее протест. – Мы можем дать дом сиротам, как ты Натали.

– У вас есть ублюдки, которым вы должны предоставить жилище, лорд Вандеймен?

Резко, словно замах сабли, но атака никогда не страшила его.

– Нет, насколько я знаю. Борись со мной, Мария, а не против меня.

Она встретила его взгляд, бледная как лилия, стальная и холодная.

– Мы не на одной стороне.

– Мария…

– Нет! – Она отступила, чтобы обойти вокруг него, но он схватил ее за руку.

Она повернулась, разъяренная – и испуганная.

Инстинктивно его пальцы ослабли, но он вновь стиснул их.

– Я просто хочу ясно дать понять – даже если ты бесплодна, это не непреодолимое препятствие.

– Твой титул умрет.

– И пусть умирает. Неожиданный для голландского выскочки-переселенца, всего пяти поколений от роду. Он не достоин человеческой жертвы.

Ее губы сжались, и она внезапно стала выглядеть старше, старше, чем ее годы. Все, чего он хотел, это нежно любить ее, а он причинил боль ее памяти и душе.

Она раскрыла одну ладонь в перчатке, и он видел в ней свое кольцо.

– Я сожалею, лорд Вандеймен, – сказала она, рассматривая какую-то неопределенную точку позади него. – Я нахожу, что мы не подходим друг другу.

– Черт возьми, Мария, – он втянул воздух. – У нас есть контракт, и две недели еще не истекли.

Ее взгляд столкнулся с его.

– Я разрываю его сейчас. Как только мы возвратимся в город, я распоряжусь перевести оставшиеся девять тысяч футов в банк Перри.

– Контракт заключен двумя сторонами. И я говорю, что буду придерживаться его до конца.

– Придерживайтесь его, если хотите. Я не буду носить ваше кольцо, и вы не будете жить в моем доме. Я не буду больше видеть вас, лорд Вандеймен. На самом деле, если у вас вообще есть честь, то вы останетесь здесь и продолжите восстанавливать свой дом!

Слова причиняли боль, как удары, как лезвия, осыпающиеся на него дождем, но он держал ее за руку и настойчиво продолжал.