Шарлотта Армстронг - Лучезарно-голубое

– Дороти, ты тоже отправляйся спать, – сказала миссис Симс, – а я упакую твои вещи.

Женщины засуетились.

– Так ты не сдаешься? – спросил отец у Джонни, все еще стоявшего в комнате. Позже Джонни подумал, что, должно быть, есть такая штука, как мужская интуиция. Потому что отец сказал ему тихо:

– Поосторожней, сын.

В старом каркасном доме, утопающем в зелени деревьев, самых больших на мили вокруг, медицинская сестра помогала лечь в постель старой леди.

– Такая милая молодая девушка, не правда ли, миссис Барти?

Зубы старой леди уже лежали в стакане, поэтому улыбалась она неохотно. Мягкими старческими губами она прошамкала:

– Люблю видеть в доме молодые красивые лица. Всегда любила Джозефину, Кристи…

– И миссис Бланш.

Старуха не упомянула Бланш.

– Теперь Нэн. Нэн – это имя ей не подходит.

– Короткие имена – последний крик моды, – сказала медицинская сестра.

В большой гостиной, по другую сторону от большого холла, Бланш Барти говорила своему мужу Бартоломью-младшему:

– Не могу себе представить, что Дик женится на этой девушке. Остепенится… Не могу представить…

Барт, небольшой, плотный мужчина с гладким лицом, рассеянно откликнулся:

– Неужели, дорогая?

Бланш поправила браслеты на руке.

– Кажется, у девочки есть деньги.

– Они получат мамин пай, – помолчав, сказал Барт. – У Дика будет капитал.

– И ты согласен, Барт?

– Не я, вообще-то, решаю. Мама очень довольна сыном Натаниэля. Мне пришлось согласиться. А ты считаешь, он остался прежним? Не остепенился? Дик тебя раздражает?

Браслеты нервно звякнули.

– Нет, нет, – пробормотала Бланш.

Наверху у дверей большой спальни Дик сказал невесте:

– Ты устала. День был трудный. Постарайся хорошенько выспаться.

– Кажется, мне будет хорошо спаться. Я чувствую себя как дома. Странно, правда?

– Нет.

– Почему? – мечтательно произнесла Нэн.

– Потому что, любовь моя, твой дом – со мной. Давай поженимся. Зачем откладывать?

– Потерпи немного, – ответила Нэн. – Не очень долго, дорогой.

Дороти была очень молчалива. Километр за километром исчезали под колесами машины, а она не задала ни одного вопроса. Тем не менее Джонни постоянно ощущал ее присутствие, он ни на минуту не мог забыть, что она рядом. Наконец он спросил:

– Что ты будешь делать, если Барти не пригласят тебя погостить в их доме?

– Поселюсь в мотеле.

Что-то в ее упрямстве порадовало Джонни.

– Значит, ты больше не думаешь, что уже слишком поздно?

– И все-таки поздно, – ответила Дороти.

– Что ты думаешь об этом Дике Барти?

– Я думаю, что он всегда был поблизости.

– Он действительно любит Нэн?

– Она любит его, – резко сказала Дороти. – Он ужасно торопит ее. Нэн слишком привыкла к тебе, Джонни.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… я не знаю. Он слишком взрослый для Нэн.

– Тридцать два. А мне двадцать восемь.

– Ты тоже для нее слишком взрослый, – уколола его Дороти.

Джонни отвел глаза.

– Ты встала на тропу войны, – заметил он.

– О Джонни, не надо…

– Не надо чего?

– Не надо ходить вокруг да около. И кроме того, никогда не соглашайся, чтобы тебя проверяли детектором лжи.

– Что?

– Ну, как, ты думаешь, я догадалась, что ты лжешь, когда ты говорил нам, будто не ходил к Эмили?

Джонни вспомнил, что тогда, когда сердце его учащенно забилось, ее голова лежала у него на груди. Сейчас прохладные пальчики Дороти касались его запястья.

– Ведь ты выдумал эту работу для Родерика Граймса? Правда?

Джонни почувствовал, как его сердце опять забилось сильнее. Он осторожно убрал руку Дороти и упрямо заявил:

– Я получил работу. И брось, пожалуйста, свои штучки.

Дороти смутилась.

– Хорошо, Джонни, не рассказывай мне ничего, если не хочешь.

– Хочу, – сказал он, немного помолчав. – Мы с тобой по одну сторону. Может быть, мне понадобится твоя помощь.

– Может быть, – прошептала Дороти, она не смотрела на него.

– Кристи Макколи было двадцать два года, – начал Джонни. – Она была убита ударом по голове, а ее мужа схватили с орудием убийства в руках. Я разговаривал с ним в тюрьме.

– Ой!

– Я считаю, что должен сказать тебе, – продолжал Джонни, – он думает, что это сделал Дик Барти.

– Понятно, – проговорила наконец Дороти. – Вот в чем дело. – Она выпрямилась. – Эмили знала об этом? Откуда?

– Не знаю, – быстро ответил Джонни. – Она хотела, чтобы я попытался выяснить правду.

– Почему ты ничего не сказал нам? – спросила Дороти.

– Понимаешь, Дотти, есть большая вероятность, что этот человек, Макколи, просто ненормальный. Фактически нет никаких оснований верить тому, что он говорит.

– Все равно, ты должен был сказать, – холодно ответила Дороти.

– Я… А как же Нэн?

– Что Нэн? – спросила Дороти. – Если бы кто-нибудь считал, что мой жених совершил убийство, я бы захотела об этом знать.

Джонни поморщился, как от боли. Но он не мог ничего больше ей рассказать. Он не мог открыть ей тайну Нэн. Он обещал.

– Не представляю, что ты можешь сделать, – сказала Дороти. – Семейство Барти вряд ли растрогается и выложит тебе свои тайны. Если Дик кого-то убил, он будет молчать. Тебе придется все рассказать Нэн, Джонни, другого выхода нет.

– Я не собираюсь ничего говорить Нэн, – сердито ответил он, – пока у меня не будет ничего весомее. И ты тоже ничего не расскажешь Нэн, пока я не разрешу тебе.

Дороти промолчала.

– Обещай мне это, Дот, или я…

– Или ты?… – холодно переспросила она.

Они проехали милю или две в полном молчании. Наконец Джонни произнес:

– Ну хорошо. Что нам делать? На твой независимый взгляд? – он улыбнулся Дороти. – У тебя, конечно, есть все права. Прости меня.

Ответ Дороти удивил его.

– Я понимаю, как все это непросто для тебя. Ты идешь на то, что тебя сочтут ревнивым и злым, так ведь?

– Ты права, – не сразу ответил он.

– Когда произошло убийство? – спросила Дороти.

– Семнадцать лет назад, – хрипло сказал Джонни. Слова Дороти причинили ему острую боль.

– Но Дик был тогда ребенком!

– Ему было пятнадцать лет.

– Это невозможно!

– Вовсе нет. Я не рассказал тебе еще об одном разговоре… – И Джонни познакомил Дороти с мнением Джорджа Раша.

– Теперь ты рассказал мне все? – мягко спросила Дороти, когда он закончил рассказ.

Джонни задумался. Рассказать ей о деньгах он не мог: обнаружилась бы связь Нэн с семейством Барти. Поэтому он ответил:

– Остальное я должен выяснить.

Дороти долго молчала. Потом задумчиво проговорила:

– Не понимаю, почему ты не доверяешь мне.

– Я все еще не знаю, что ты хочешь делать, – сказал Джонни в отчаянии. – Послушай, Дотти, если бы я мог на тебя положиться… Но я не знаю, я просто не знаю. Я хочу защитить Нэн от боли и обиды, и мне очень тяжело. Да, ты права. Я буду выглядеть ужасно ревнивым и злым, если я расскажу все. Но, в любом случае, я должен все узнать. Ну почему ты не понимаешь этого?