Маргерит Кэй - Беспутный лорд

— Бред. Я тебе не верю. В любом случае теперь ты влюблена, так?

— Я… Я… Но какое это имеет значение, все равно из этого ничего не выйдет. Он уже забыл обо мне, а я теперь вынуждена жить с этим всю жизнь. Единственное, что меня радует, — он прекратит свои домогательства в отношении тебя, значит, я добилась своего. И мы выдадим тебя за Эдварда, если ты запасешься терпением. Кит Рейзенби в любом случае не для нас. И больше я не хочу говорить ни о нем, ни о том, что случилось, и у меня ужасно болит голова. Прошу тебя, уйди, мне надо побыть одной.

Она решительно встала и бесцеремонно выставила Амалию из своей комнаты, напомнив, что она дала слово молчать. Заперев дверь, она бросилась на постель, и плечи ее затряслись в рыданиях, так долго сдерживаемых. Ее сердце было окончательно разбито.

Ужин в доме Уоррингтонов прошел в угрюмом молчании, каждая думала о своем. Леди Мария о своих карточных долгах. Кларисса пыталась, но безуспешно, не думать о Ките. Как он отнесся к ее внезапному уходу, где он сейчас, что делает и о чем думает. И с кем он. Последняя мысль вызвала острый укол ревности, сердце заныло от дурного предчувствия.

Если бы она смогла его увидеть в этот момент, она перестала бы так волноваться. Потому что Кит сидел дома за таким же унылым ужином с сестрой и ее мужем, погруженный в собственные мысли.

А Амалия… Если бы Кларисса могла прочитать замысел, созревший в голове сестры, она бы в ужасе всплеснула руками.

После ужина Кларисса написала короткое письмо Эдварду, прося его ради Амалии узнать имя маминого кредитора, если он может это сделать без того, чтобы себя скомпрометировать. Запечатав, отдала Амалии, строго приказав не открывать письмо и не читать. Но можно было не сомневаться, что это только пробудило любопытство Амалии, и она прочитала письмо при первой же возможности.

Когда Кларисса вновь оказалась в своей спальне, она не могла поверить, что со дня расставания с Китом прошел всего один день. Все казалось прекрасным сном — рискованный рейс во Францию, их ночь в Торнвуд-Манор, казалось, это было давно, и не верилось, что еще только сегодня утром она лежала объятиях Кита, прижавшись к его сильному телу. Она вспоминала его прикосновения, его запах и, наконец, когда запас физических и душевных сил окончательно иссяк, в полном изнеможении, отчаявшаяся, одинокая и несчастная, погрузилась в беспокойный сон.

Она долго спала следующим утром, а леди Мария и Амалия сидели в материнской спальне, обсуждая последний план Амалии, как разрешить все семейные проблемы. Прочитав письмо Клариссы Эдварду, она узнала, что ее мать по уши в долгах и сумма долга очень большая. И поскольку никогда не расставалась с мыслью запустить коготки в чужое состояние, план у нее созрел быстро.

Решив, что долги мамы и их положение гораздо серьезнее, чем тайна, доверенная ей Клариссой, она решила поговорить с ней:

— Мама, сейчас ты услышишь кое-что, и заранее предупреждаю, что это тебя потрясет, поэтому держи себя в руках, — и коротко изложила историю Клариссы.

Леди Мария была шокирована и не могла поверить.

— Ты хочешь сказать, что твоя сестра, твоя дорогая сестра и моя дочь, наша Клэрри, была скомпрометирована лордом Рейзенби? — спросила она потрясенно.

Амалия нетерпеливо протянула матери нюхательную соль, которую предусмотрительно держала в руке.

— Да, мама, но прошу тебя, только не падай в обморок, мне нужно твое полное внимание.

Понюхав соли, леди Мария заморгала растерянно:

— Нет, нет, Амалия, ты ошибаешься, твоя сестра была с Констанцией.

— Мама! В последний раз повторяю. Он ее похитил, и они плавали во Францию на его яхте. Потом привез к себе в имение и соблазнил ее.

Понадобились жженые перья и капли, чтобы привести леди Марию в чувство, потом Амалия повторила всю историю.

— Видишь ли, мама, он ее соблазнил, и теперь она влюбилась в него. Не кажется ли тебе, что он должен заплатить за это?

— Заплатить? Какие деньги могут компенсировать потерю невинности моей бедной дочери? Это чудовище! В нем просто нет ничего святого. Я бедная вдова, и меня некому защитить и постоять за честь моей дочери, иначе он не посмел бы так поступить.

— Да, разумеется, мама, он очень плохой человек. Но пока не о нем, у меня есть идея. Он заплатит, но не своей кровью за оскорбление, а более для нас существенным. Деньгами.

— Конечно, дорогая, это было бы для нас лучше, но станет ли он платить?

— Мы его попробуем напугать. И потребовать компенсацию за невинность сестры. Тогда ты выплатишь свои карточные долги, а я выйду за Эдварда.

Откуда тебе известно о моих долгах? И кто такой Эдвард?

— Эдвард, я говорила тебе о нем. Я люблю его.

— Любишь Эдварда… — эхом отозвалась леди Мария, — но ты его едва знаешь. Не глупи, Амалия. Моя голова идет кругом.

Не важно, что ты скажешь, я все равно выйду за него. Только сначала мне нужно вытрясти из лорда нужную сумму. Мы напишем письмо Киту Рейзенби. Но об этом ни в коем случае нельзя говорить Клариссе, она попытается нас остановить.

— Нет, моя дорогая Клэрри знает, как быть с моим долгом. Вот только зачем она тебе сказала об этом? Я же просила ее тебя не волновать.

— Послушай, мама, она ничего не должна знать, иначе конец нашим планам — денег нет, ее честь потеряна, а ты будешь в тюрьме для бедных, и я не смогу выйти за Эдварда… Мама, обещай мне.

— Ну, даже не знаю, что сказать… Ты так это представила… — Она сомневалась, но, поскольку привыкла всегда поступать, руководствуясь чужой волей, не могла сопротивляться напору Амалии.

Письмо, под диктовку Амалии, было написано и отправлено. Когда Кларисса, наконец, вышла из своей спальни, одетая для прогулки, леди Мария и Амалия с невинным видом сидели рядышком в гостиной. Пожелав доброго утра, она ушла из дома и пошла в парк. Голова все еще болела.

Кит тоже решил пройтись, подышать свежим воздухом.

Он очень скучал по Клариссе и ругал себя за то, что не удержался и настоял на близости, хотя она просила и умоляла его о пощаде. Но тут же его настроение сменилось, и он поздравлял себя, что вовремя избавился от еще одной обманщицы. Потом решал сделать ее любовницей, вернее, попытаться просить ее об этом, если даже это ущемит его гордость. По крайней мере, у него будет время удовлетворить свое желание и погасить страсть, завладевшую всем его существом.

Но письмо от леди Марии положило конец сомнениям. Сначала он не мог понять ни строчки — ужасный почерк, рука незнакома и подпись тоже. Уже хотел скомкать и выбросить, как вдруг увидел имя Клариссы. Он прошел в громадную, обшитую дубовыми панелями библиотеку, сел в любимое кресло и стал читать. А прочитав, пришел в ярость, потому что получил полное доказательство ее двуличности и подлости. Значит, он с самого начала был прав. Она действительно была шантажисткой. Значит, не солгала в одном, когда написала в прощальной записке, что больше не станет с ним встречаться. И еще в том, что не станет его винить за то, что он лишил ее невинности. О нет, она не лгала, когда писала. Потому что вместо себя грязную работу переложила на свою мать! Это было за пределами всякого понимания. Он скатал письмо в маленький шарик и бросил в камин, но промахнулся и еще больше разозлился. Как он мог так обмануться? Ведь он почти поверил ей. И последние сутки провел, страдая, что обидел ее, боялся, что Кларисса оскорблена, расстроена и плачет где-нибудь в уголке одна, в ужасе от своего будущего. А эта лживая тварь все это время обдумывала, как нанести ему удар. И вдруг ему пришло в голову, что она не была невинна, наверное, подделала какими-то ухищрениями свою целомудренность, которой давно была лишена. От такой женщины, которая умела так блестяще разыгрывать невинность и способна была так провести его, можно всего ожидать. И подделать свою невинность не составит труда, если с самого начала таков был план. Она была ведьмой и околдовала его так, что он потерял голову. Сейчас, понимая, как его провели, он был так оскорблен и разгневан, что готов был задушить ее.