Памела Джонсон - Кристина

— Знаешь, Кристина, моя дочь — это мой тяжкий крест. — Миссис Олбрайт говорила это так, словно Айрис не было в комнате, небрежно покачивая ногой и листая модный журнал. — В кабаре, где она выступает, ей представилась возможность вместе с двумя другими девушками исполнять песенку, а один куплет даже петь одной. Ты думаешь, она ухватилась за эту возможность, думаешь, она старается и репетирует дома? Конечно, нет. Целый день она бродит по комнатам, вытирает пыль, убирает постели, словно служанка.

Казалось, что Айрис не слушает этих косвенно обращенных к ней нареканий. Она завела патефон, поставила пластинку с сентиментальной популярной после очередного фильма песенкой и напевала себе под нос.

— Знаешь ли ты, Кристина, — упорно твердила свое миссис Олбрайт, — кто бывает в «Кафе Элизе»? Принц Уэльский! Вдруг Айрис ему приглянется? Одного его слова достаточно, чтобы изменилась вся жизнь! Я говорю ей: «Не хочешь стараться для матери, постарайся для принца». Но она упряма как осел.

— О, ради бога, мама! — воскликнула Айрис, стараясь перекричать тягучую мелодию. — Можно подумать, что он женится на мне.

В глазах ее матери вспыхнул гнев и скрытое торжество.

— Случались и более невероятные вещи!

Граммофонная иголка застряла в желобке пластинки — «Только ты… только ты… только ты…»

Подбежав к патефону, Айрис сняла мембрану и с громким стуком захлопнула крышку.

— Ты видишь, Кристи, видишь, что приходится мне выслушивать!

— Говорят, — невозмутимо продолжала миссис Олбрайт, — что он неравнодушен к женской красоте. Любого мужчину, неравнодушного к красивым женщинам, можно завести дальше, чем он того хотел бы. В век демократии все возможно.

— Перестань, перестань, перестань! — Айрис заткнула уши.

Ее мать вздохнула.

— Хорошо. Вот так обращается со мной моя единственная дочь. Как жаль, что у нее нет твоего ума. Красота — это еще не все.

— Если ты сейчас скажешь, — завопила Айрис, которая зажимала уши, однако не была глуха к речам матери, ибо научилась читать их по губам, — если ты скажешь, что Кристи — дурнушка, она тут же уйдет и у меня не останется больше ни одного близкого друга! Ты уже отняла у меня Виктора.

— Конечно, Кристи довольно мила, но тебе бог дал исключительную наружность. Однако он не дал тебе ни сердца, ни ума. Я не желаю больше слышать о Викторе. Он был слишком зауряден для тебя.

Айрис уронила руки на колени и снова погрузилась в состояние меланхоличной печали, в которой теперь уже угадывались слезы.

— А где же этот милый-милый Рональд Дин? — спросила миссис Олбрайт.

Это был юноша, которого Айрис столь коварным образом отняла у Каролины, а затем великодушно отдала обратно, но слишком поздно, чтобы что-нибудь поправить. Каролина вышла замуж. Она решилась на это, не раздумывая, с вызовом и храбростью отчаяния. Она знала, что это кончится катастрофой.

— Не напоминай о нем! — воскликнула Айрис — Иначе Кристи может поссориться со мной, да и с тобой тоже.

— Разве Айрис виновата, что мужчины вьются около нее, словно банки с медом, — сказала мне миссис Олбрайт тоном упрека. Но, почувствовав, что сказала нелепость, тут же поправилась: — Словно мухи вокруг банки с медом. А у нашей Кристины теперь свои собственные секреты.

При этих словах миссис Олбрайт словно преобразилась. Теперь она снова была близка с дочерью и обе напоминали борзых, готовых пуститься по горячему следу. Пригладив свои густые седые волосы, уложенные в столь вычурную прическу, что ее голова казалась слишком тяжелой для ее хрупкого тела, миссис Олбрайт улеглась на кушетку в позе мадам Рекамье и настороженно повела своим чутким носом.

— Сорока на хвосте принесла мне весточку, что появился некий интересный молодой человек.

— Кристи скрытна, как устрица, — тут же подхватила Айрис, — вернее, как улитка. Она не доверяет своим старым друзьям, и, если ты начнешь выспрашивать, она обозлится.

— Ничего интересного, — сказала я.

— Сорока шепнула мне, что он не похож на ваших грубиянов мальчишек, — продолжала миссис Олбрайт.

Этой сорокой была, конечно, Айрис.

— Ему тридцать два года.

— Ах, милочка, милочка, надеюсь, ты знаешь, что делаешь! У тебя умная головка на плечах, мы все это знаем. Но у мужчин в этом возрасте не всегда бывают благородные намерения.

— Ничего серьезного, — сказала я, радуясь возможности поговорить о Нэде. — Я совсем не так уж близко знакома с ним.

— Он тот самый очаровательный денди, с которым мы познакомились на танцах, мама, куда Кристи пошла с беднягой Кейтом.

— И хорошо сделала, что пошла. Я уважаю девушек, способных на жертвы. — Миссис Олбрайт потянулась ко мне, словно хотела одобрительно потрепать по плечу, но, поскольку я сидела слишком далеко от нее, она лишь помахала в воздухе рукой. К ней снова вернулось ее постоянное недовольство Айрис. — Но я также знаю девушек, которые не способны на жертвы даже ради родной матери.

Однако Айрис была слишком поглощена какими-то своими мыслями, чтобы обратить внимание на слова матери. Она вдруг вскочила, подбежала ко мне и обвила мою шею своими прелестными ручками с гладкой, смуглой, чуть в веснушках кожей.

— Кристи, мне очень хочется, чтобы ты как-нибудь вечерком привела его к нам. Я хочу убедиться, что он действительно стоит тебя. Приходи, прошу тебя!

Я сказала, что не настолько знакома с Нэдом, чтобы вместе наносить визиты.

— Кроме того, — добавила я, но так, чтобы не слышала ее мать, — я не забыла случай с Каролиной.

Айрис наморщила носик. У нее он был покороче и поизящней, чем у матери, но, так же как и нос миссис Олбрайт, он умел жить своей самостоятельной жизнью и быть независимым в своих суждениях.

— Чудовище! — шепнула она мне, а затем уже громко сказала: — Следует узнать его получше. Я буду в восторге от встречи с ним. Да и не только я, все.

— Любопытно, — мечтательно заметила миссис Олбрайт, — кто из нашего круга, я имею в виду вас, молодежь, раньше всех будет помолвлен? Думаю, что Айрис. У нее больше возможностей.

— А может, Кристи выйдет замуж за Нэдди! — воскликнула Айрис, по-детски присюсюкивая. У нее была привычка давать уменьшительные имена людям, которых она едва знала, а то и не знала совсем.

Я попросила ее не говорить глупостей.

— Кристина должна сама пробивать себе дорогу в жизни. На ней лежит забота о тете Эмили. Не думаю, чтобы ее отец тратил все эти деньги на ее учебу лишь для того, чтобы она вышла замуж за первого встречного.

Я молчала, ибо погрузилась в сладостные мечты о замужестве. В темной комнате, полной аромата цветов и шума чужого моря за окном, я со страхом и восторгом протягиваю к «нему» руки. Мои мысли с каким-то извращенным упорством возвращались к одной детали: я старалась решить, какого фасона будет на мне ночная сорочка.