Барбара Картленд - Любовный узел

Словно желая ему помочь, герцог заговорил первым:

— Я очень сожалею, Брэнстон, о том, что произошло сегодня ночью. Но полагаю, вы знаете меня достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в том, что я совсем не хотел причинять вред вашей племяннице.

— Безусловно, я вам верю, — ответил лорд Брэнстон. — Но в то же время нам обоим известно, что, если кто-то узнает, что вы были в ее спальне, общественное мнение погубит девушку. — Герцог молчал, и лорд Брэнстон продолжил: — Я очень любил свою сестру. Она неудачно вышла замуж за человека не ее круга. Однако несмотря на это, она была счастлива. Я должен сделать все, что в моих силах, для ее единственного ребенка.

После напряженной паузы герцог произнес:

— Полагаю, вы считаете, что я должен теперь жениться на Катрине.

— Я в самом деле не вижу иного выхода. Моя жена права, говоря, что если даже мы и будем молчать, то кто-нибудь из слуг, вносивших тогда багаж Калвертона, проболтается обязательно. — Помолчав минуту, он добавил: — Мы-то с вами знаем, чего стоят сплетни наших слуг.

— Боюсь, вы правы, — согласился герцог.

В его голосе слышалась безнадежность.

— Я абсолютно согласен со своей женой, — продолжил лорд Брэнстон, — которая говорит, что вам с Катриной необходимо как можно быстрее пожениться и сразу же уехать в свадебное путешествие на время медового месяца, пока никому об этом не станет известно.

Герцог в изумлении вытаращил глаза на лорда Брэнстона.

— Почему она так считает? — поинтересовался он.

Задавая подобный вопрос, ему уже был известен ответ. Вероятно, Люси, которой принадлежала вся эта затея со свадьбой, подозревала, что он попытается увильнуть, поэтому ей необходима была уверенность, что такого не произойдет.

— Мне кажется, это разумная идея, — сказал лорд Брэнстон таким тоном, будто еще сам не принял окончательного решения.

По правде говоря, он действительно вспоминал доводы своей жены.

— Катрина совсем недавно потеряла родителей, — продолжил он, — поэтому никто не удивится, что вы не устроили грандиозной свадьбы. Кроме того, если люди узнают о случившемся, их станет интересовать, не ждет ли она от вас ребенка. Однако, женившись немедленно, вы сможете избежать этих разговоров. — Помолчав, лорд Брэнстон добродушно добавил: — Линдбрук, я волнуюсь за вас так же, как и за свою племянницу.

— Спасибо, — цинично произнес герцог, осознавая, что граф не оценит его сарказма.

— Надеюсь, у вас здесь есть церковь и священник, — продолжил лорд Брэнстон. — Нужно все организовать таким образом, чтобы как можно меньше было разговоров. Как только вы поженитесь, люди успокоятся.

— Совершенно верно.

Герцог был в ярости, что делало его немногословным. Прилагая сверхчеловеческие усилия, чтобы сдерживать себя, он подошел к окну и взглянул на озеро, в котором отражалось солнце.

Он провел в Линде пять счастливых лет. Теперь, когда он меньше всего этого ожидал, начиналась другая жизнь, которую ему предстояло делить с этой надоедливой, невежественной девчонкой. Вне всякого сомнения, она будет думать лишь о том, что она теперь герцогиня и станет украшать себя фамильными драгоценностями.

Может быть, ему следовало бы сбежать в какую-нибудь неведомую страну и попутешествовать там, как он поступал в прошлом. Возможно, за время его отсутствия все развеялось бы как дым и позабылось.

Раздумывая, он вспомнил о внезапной перемене, произошедшей в Люси прошлой ночью. Тогда негодование и ревность, отразившиеся на ее лице, сменились чем-то еще. Будучи человеком крайне проницательным, теперь он догадался обо всем.

Ему предстояло жениться не только на докучливой племяннице лорда Брэнстона, но и на Люси, для которой собственные амбиции были превыше всего.

Из окна своего особняка герцог смотрел на зеленую лужайку с желтыми ирисами, разбитую недалеко от озера, водная гладь которого сверкала от солнечного света, но видел только трех женщин, представлявших для него угрозу.

Анастасию, с зелеными глазами, горящими жгучим желанием.

Люси, соблазнявшую его своей шаблонной красотой и влекущей улыбкой.

И конечно же, он видел образ безликой, ничего не значившей для него девушки, которой суждено было скоро стать его женой.

Все трое старались связать его по рукам и ногам незримыми прочными узами.

Он страстно желал найти в себе силы и улететь от них па каком-нибудь волшебном ковре-самолете на другой конец света, где они не смогли бы отыскать его.

Однако, поскольку его титул не позволял ему нанести оскорбление лорду Брэнстону, необходимо было поступить именно так, как от него требовалось.

Отвернувшись от окна, он тихим и на редкость спокойным голосом сказал:

— Разумеется, я все сделаю так, как вы считаете нужным. Как только в понедельник разъедутся последние гости, я все устрою, чтобы свадьба состоялась немедленно.

Оставшись в спальне одна, Катрина постаралась понять, что же все-таки случилось.

С одной стороны, ей с трудом верилось, что герцог проник в ее комнату через окно, с другой, — она была в недоумении, зачем ему понадобилось поступать подобным образом. Ей казалось это абсолютно необъяснимым. Однако больше всего удивляло то, что тетя Люси оказалась столь разгневанной случившимся.

Она наговорила герцогу так много странных вещей, что тот пришел в ярость. Будучи девушкой крайне чувствительной, Катрина даже ощутила его ярость, распространявшуюся волнами по всей комнате. Тетушкины злоба и горечь также не остались ею не замеченными.

Она слышала весь разговор, происшедший между ними тремя и касавшийся лично ее, но до нее дошел смысл случившегося лишь тогда, когда она поняла, что тетя сочла непристойным присутствие герцога и комнате Катрины посреди ночи.

Конечно, это действительно было так. Но в то же время она знала, что нисколько не интересовала герцога. В тот момент, когда тетя Люси заглянула в спальню, герцог направлялся к двери — так тихо, что не нарушил сна Катрины.

«Почему? — спрашивала она себя. — Почему он залез в ее спальню через окно?»

Озадаченная, она поднялась с кровати и, подойдя к окну, шире раздвинула портьеры и взглянула на звездное небо и яркую луну.

На мгновение ночная красота почти заставила ее позабыть обо всем остальном. Но тут она заметила, что от соседнего окна падает свет, и услышала голоса.

Ей показалось странным, что за стеной кто-то разговаривал, ведь графиня Калвертон, чья спальня находилась по соседству, должна была быть одна.

Но тут послышался низкий мужской голос, и Катрина вспомнила, что герцог говорил о внезапном возвращении графа. Словно найдя последний недостающий кусочек для того, чтобы получилась целая картинка головоломки, Катрина вдруг поняла, что герцог смог попасть в ее комнату, лишь перепрыгнув с балкона графини на ее собственный.