Барбара Картленд - Мой ангел-хранитель

Мадам Коллин протянула руку, и Мариетта очень осторожно смазала мазью обожженную кожу.

— Пусть немного впитается, — посоветовала она, — а потом мы перевяжем руку, и обещаю, к завтрашнему утру станет лучше.

— Боль уже стихла, — сказала мадам Коллин, — вы говорите, мадемуазель, что мазь приготовлена исключительно из трав?

— Да, это рецепт, которым всегда пользовалась моя мама; к нам почти каждый день приходили люди из поселка, чтобы спросить ее, что делать, если дети поцарапали коленки или, как вы, обожглись.

— Что в нем? — с любопытством спросила мадам Коллин.

— Болиголов, плющ, зверобой и печеночник.

— Ну и ну! — воскликнула мадам Мало. — Я слышала о некоторых, но не обо всех.

Она повернулась к подруге.

— Тебе действительно лучше?

— Кажется, жжение прошло. Это чудо, настоящее чудо!

— Кто говорит о чудесах? — послышался голос от двери.

В кухню вошел Густав.

— Доброе утро, мадемуазель Мариетта, — поздоровался он, и, наклонившись к Мейвис, пожал руку Жако со словами: « Bonjour, petit monsieur! » [11] Здравствуйте, маленький месье! (фр.)

Мейвис засмеялась.

— Жако нравится, когда его так называют.

— Еще бы, — поддержал Густав.

— Как чувствует себя месье маркиз этим утром? — поинтересовалась мадам Мало.

Улыбка Густава поблекла; он покачал головой.

— Он плохо провел ночь, — ответил слуга. — Боль в плече усилилась, и я без его слов знаю: он жалеет, что не погиб в битве при Ватерлоо.

Мариетта вскрикнула.

— Нельзя так думать, — с жаром возразила она. — Я знаю, что могу помочь ему своими травами. Как вы считаете, он выпьет лекарство, если я его приготовлю?

Густав снова покачал головой.

— Боюсь, что нет, мадемуазель. Мне с трудом удается уговорить его хотя бы немного поесть.

— Но ведь нужно поддерживать силы, — предостерегла Мариетта. — Он умрет, если не будет достаточно сильным, чтобы бороться со своими ранами.

— Это очень сложно, — мрачно отозвался Густав.

— Если у вас есть травы, которые помогают от других напастей, — вмешалась в разговор мадам Коллин, — может, найдется что-то и для моего мужа. Он все кашляет и кашляет, потому что у него болит горло; это мешает мне спать, но он говорит, что ничего не может поделать.

— Я подберу для него травы, — предложила Мариетта, — однако он также должен полоскать горло медом, разведенным в теплой воде. Это действует чудесным образом, и мама всегда рекомендовала этот рецепт пожилым людям, которые страдали зимой от простуды.

— Как раз то, что я хотела услышать, — улыбнулась мадам Коллин. Она чуть-чуть замялась, но продолжила: — Вы не сможете поговорить с моим мужем, мадемуазель? Он не поверит, если я скажу, что нужно полоскать горло водой с медом: он очень недоверчиво относится ко всем моим советам по части медицины.

— Конечно же, я пойду, — согласилась Мариетта. — А далеко ли до поселка?

Она посмотрела на мадам Мало, но тут заговорил Густав:

— Я отвезу вас, мадемуазель, в коляске. Я дал хозяину лекарство, от которого он засыпает, и в ближайшие час-два я ему не понадоблюсь. Кроме того, мне нужно кое-что купить.

— Отлично! — воскликнула Мариетта. — Готовьте коляску, а я приготовлю травы, которые помогут мужу мадам Коллин.

С этими словами она вышла из кухни.

Руперт пошел за сестрой по коридорчику, в котором имелась боковая дверь в сад, казавшийся еще более запущенным, чем вчера.

На клумбах буйствовала ежевика, газоны заросли высокой травой. Несколько молодых деревец, упавших на землю зимой, так и лежали в кустах.

В то же время, несмотря на всю свою одичалость, сад был великолепен! Фонтан в центре был очень старым, но изящно высеченным, а перед садом разливалось искусственное озеро.

Подобно многим другим старинным замкам, этот был когда-то окружен великолепными «регулярными парками» [12] Парк, имеющий геометрически правильную планировку. Характеризуется прямыми аллеями, цветниками и бассейнами правильной формы, стрижкой деревьев и кустарников с приданием им разнообразных геометрических форм. , которые так любят французы.

Сейчас все было заросшим и неопрятным, но все-таки просматривался узор из маленьких кустиков и цветов, созданный когда-то рукой мастера.

Травяной сад являл собой изобилие цветущих кустарников, но, подобно всему остальному, они сильно разрослись. Среди сорняков Мариетта разглядела знакомые травы.

Девушка быстро собирала их, а Руперт осматривал старинные часы и пробовал определить по ним время.

Когда Мариетта нашла все необходимое и собралась возвращаться в замок, Руперт подбежал к ней.

— Можно, я поеду с тобой, Мариетта? — спросил он. — Я хочу проехаться в коляске и, возможно, когда лошади будут свободны, покататься на одной из них.

— Тебе придется спросить разрешения у месье Бове, — ответила Мариетта. — Но я не возражаю.

— Тут столько мест, где можно кататься верхом; лошади кажутся резвыми, они должны уметь прыгать.

— Будь осторожен, — предостерегла его Мариетта. — Маркиза очень огорчит, если что-то случится и одна из его лошадей останется хромой. Насколько я могу судить, их всего две.

— Но ведь здесь хватит места для сотен, — возразил Руперт.

Мариетта рассмеялась.

— Судя по тому, что рассказал месье Бове, я не думаю, что маркиз может себе позволить купить много лошадей.

Руперт вздохнул.

— Если бы я жил в таком большом замке, — сказал он, — то хотел бы иметь много лошадей и ездить на них каждый день.

Мариетта понимала, как много это для него значит, и, помолчав, сказала:

— Будем надеяться, маркиз не станет возражать, чтобы ты катался на тех двух лошадях, которые у него есть. В конце концов, сам он не может на них ездить.

Брат с сестрой вернулись в замок, мадам Коллин уже дожидалась их в холле.

Мариетта увидела, что лошадей, которых маркиз привез из Парижа, вывели из конюшен. Девушка сразу поняла, что это породистые животные и они наверняка понравятся Руперту, который постоянно катался верхом, пока они жили в Англии, так как других развлечений в этом безлюдном уголке у него не было.

Мариетта была благодарна, что прежде, чем полк отца присоединился к армии Веллингтона, тот достал для них четырех отменных лошадей.

Девушка тоже ездила верхом, но большую часть времени ухаживала за матерью, пока та не умерла.

А после ее смерти нужно было заботиться о Мейвис и Руперте.

«Как хорошо, — думала Мариетта, — что папа настаивал, чтобы я училась и другим языкам, кроме английского». Некоторых удивляло, что девушка столь усердно работает над французским.

— Они наши враги, — говорили Мариетте подруги, — мы не должны иметь с ними ничего общего и уж точно не должны говорить на их языке.