Патриция Хэган - Как в сладком сне

Не поворачивая головы, Рейвен пробормотала, что она согласна. Когда они встретились, девушка старалась поменьше на него смотреть — вдруг Стив догадается о том, что она не парень? Теперь она молилась о том, чтобы он не прочитал в ее глазах, что благодаря ему она почувствовала себя женщиной.

— Кто это там на крыльце? — с беспокойством спросила Рейвен.

— Джулиус и Лизбет, а негритянка, что стоит рядом, — Мария. Она была их кормилицей. А еще она управляет всем домом.

— Ты сказал, кормилицей? — Рейвен смутилась. — Она что, заменила им мать?

— Вроде того — кормила их грудью, пеленала… А разве у индейцев женщины не нянчат чужих детей?

— Только если мать ребенка умерла или у нее нет молока. Поэтому она их и нянчила?

Стив замешкался с ответом. Во многом Рейвен была еще так наивна, что просто ставила его в тупик. Что ж, она входит в совершенно новый для себя мир и потому должна знать о нем как можно больше.

— На самом деле некоторые просто отказываются кормить своих детей сами. Если у них есть деньги на рабов, они предпочитают найти среди них женщину, у которой как раз есть грудной ребенок.

— Но почему? — не унималась Рейвен.

— Причины разные. Иногда у женщины нет времени, а некоторые, я слышал, просто боятся… — Стив на секунду умолк, силясь подобрать подходящие слова, — боятся испортить фигуру. К тому же не всем хочется просыпаться по ночам. Поэтому они и берут для этого негритянок. Вот так.

Рейвен смотрела на него во все глаза.

— Какой ужас! Я даже представить себе не могу, чтобы индианка подсунула своего ребенка другой только потому, что ей некогда или она боится за свою фигуру. — Девушка состроила гримаску. — Вероятно, я никогда не выйду замуж и не заведу детей, но если уж я решусь на это — ни за что не доверю своего ребенка посторонним, разве что в случае крайней необходимости.

Украдкой взглянув на ее полную грудь, Стив усомнился, что эта необходимость когда-либо возникнет.

— Будет лучше, если свое мнение на подобные вещи ты оставишь при себе.

— Вряд ли я успею им с кем-нибудь поделиться, — буркнула Рейвен.

У Марии не хватило терпения. Приподняв юбки, чтобы не запутаться в них, кормилица сбежала вниз по лестнице. Она так любила Стива, что каждый вечер молилась, чтобы он остался в Хальционе, когда господина Неда уже не будет в живых. За доброту Стива любили все рабы. Вот если бы та куколка, которую он привез, оказалась его женой, возможно, он бы и осел тут навсегда…

— Слава Всевышнему, вы наконец вернулись, мистер Стив! — выкрикнула негритянка, когда коляска остановилась. — Мы уж тут так соскучились.

— Я тоже по тебе соскучился, Мария. — Стив избегал смотреть на Джулиуса и Лизбет. Пусть пока думают, что он привез себе жену. О том, что у них есть сестра, Нед им сам сообщит.

Стив помог Рейвен сойти. Он понимал, что девушка напугана.

— Не забудь, что я тебе сказал, — прошептал он ей. — Я всегда приду к тебе на помощь.

— Да-да, я помню, — еле слышно пробормотала Рейвен, чувствуя признательность за поддержку. Пожалуй, когда она отсюда уедет, ей будет его очень не хватать…

Расправив юбку и глубоко вздохнув, она взяла Стива под руку, готовая встретиться со всем, что приготовила ей судьба.

Возле крыльца Стив остановился и, сделав над собой усилие, произнес:

— Я привез вашему отчиму гостью. Он сам вам ее представит. — Затем, лихорадочно соображая, что бы еще сказать, добавил: — Это Рейвен.

Волосы ее были черны словно ночь. Нед удивился. Ему всегда казалось, что у ангелов золотые волосы. Ну да, конечно, он умер и видит ангела, ведь он помнит, что в его груди как будто что-то разорвалось, а потом из раны хлынула кровь. Нескольких секунд, наполненных невыносимой болью, как раз хватило, чтобы раскаяться перед Создателем. Затем Нед потерял сознание. Когда же он снова открыл глаза, он нисколько не сомневался, что склонившаяся над ним красивая девушка встречает его в раю. Наконец-то ему не надо больше страдать…

Шевельнувшись, Нед улыбнулся во сне, который все дальше уносил его в счастливое прошлое.

Когда он пришел в себя, слабый от потери крови, то понял, что Лакома действительно явилась для него добрым ангелом. Пока она ухаживала за больным, тот успел в нее влюбиться.

Девушка почти не знала английского, с помощью Неда она выучила несколько слов, однако вскоре всемогущий язык любви заставил их забыть о том, что они говорят на разных языках.

Впервые Лакома увидела его, чудом удержавшегося в седле, когда лошадь унесла молодого человека с поля боя за много миль от Сан-Джасинто. Дни сливались в недели, недели — в месяцы, однако рядом с Лакомой Нед был так счастлив, что не замечал стремительного бега времени.

Страшное известие из дома явилось для Неда громом среди ясного неба — оказалось, что его мать лежит при смерти. Необходимо было немедленно возвращаться в Алабаму. Во сне он в последний раз обнимал Лакому и обещал приехать.

— Боюсь, ты уже не вернешься ко мне, — шептала она. — Мне кажется, я увижу тебя, только когда ты перейдешь ко мне по радуге.

Нед удивился, и тогда девушка рассказала ему о поверье, которое существовало в их племени.

— Говорят, что радуга — мостик в мир духов; и наши любимые, которые уже покинули этот мир, ждут, чтобы за руку перевести нас по мостику к себе. Если ты не вернешься, я стану презирать тебя до последнего вздоха, но если наша любовь настоящая, что бы ни случилось, однажды мы встретимся на мостике из радуги и уже никогда не расстанемся.

Снова и снова он клялся, что обязательно приедет, чтобы уже не разлучаться никогда и рука об руку взойти на радугу.

Затем сон превратился в настоящий кошмар. Сначала Нед плыл над ослепительно яркой радугой. Под ним бескрайним зеленым полем, на котором кое-где синели прозрачные реки и ручейки, простиралась земля. С другого конца мостика-радуги слышалось ангельское пение, и он радостно протянул было руки, ожидая встретить наконец Лакому. Однако она все не показывалась, и он видел лишь белое сияние. Внезапно оно померкло и превратилось в черный туман, из которого с отвратительным хохотом возникло ужасное чудовище. Оно ринулось на Неда, и тот пулей полетел куда-то в ад.

С воплем ужаса он проснулся и, вскочив, стал дико озираться по сторонам. Все его тело было покрыто холодным потом, и он никак не мог перевести дух. Наконец догадавшись, что это всего лишь сон, Нед немного успокоился.

Снова бессильно опустившись на подушки, он слышал, как в груди бешено колотится сердце. Скоро ли этот кошмар станет явью? И долго ли ему еще бессмысленно цепляться за жизнь, прежде чем он отправится в преисподнюю, которая наверняка для него уготована?

Шторы были плотно задернуты. Доктор Сойфер велел Элайдже следить за тем, чтобы Нед как можно больше спал, поэтому, не обращая внимания на ворчание больного, Элайджа держал его в полумраке. Правда, в комнате слабо горела лампа — вдруг Неду самостоятельно захочется воспользоваться ночным горшком. Впрочем, он даже не помнил, когда в последний раз поднимался с постели — ни желания, ни сил на это у него не было.