Патриция Хэган - Как в сладком сне

— Успокоюсь в могиле, — нетерпеливо возразил Нед. Он пытался сесть, и Стив помог ему, подложив под спину подушки.

— Позвони Элайдже, пусть нам что-нибудь принесет. Любишь ли ты чай, девочка? — заботливо спросил он у Рейвен. Нед смотрел на нее во все глаза. Ему так хотелось сделать для нее что-нибудь приятное.

— Да, я с удовольствием выпила бы чаю, — еле слышно выдавила она.

Отмахнувшись от Стива, Нед любовался дочерью.

— Боже мой, да ведь ты вылитая мать! Такая же красивая. Как Стиву удалось тебя найти? И что Сет? У меня так много вопросов — за все восемнадцать лет… — Нед заметил в глазах девушки холодок, и его улыбка тут же погасла. Что ж, этого следовало ожидать — он вполне заслуживает ее презрения.

— Сет умер больше года назад, — сообщила ему Рейвен.

— Мне следовало бы догадаться. Но кто же с тех пор о тебе заботился?

Девушка гордо вскинула подбородок.

— Никто. Я сама могу о себе позаботиться.

Нед вопросительно взглянул на Стива — подмигнув, тот кивнул головой, однако умолчал о том, каким образом Рейвен удавалось оставаться на плаву.

— Теперь ты здесь — и это главное! — вскричал Нед. — А уж я лично прослежу за тем, чтобы ты до конца жизни не знала ни в чем нужды.

Рейвен чувствовала себя как в ловушке. С одной стороны, ей не хотелось обижать больного, а с другой — она с ранних лет привыкла испытывать к нему лишь ненависть.

— Мне ничего не надо, — заявила она. — Честно говоря, я и приехала-то сюда только потому, что меня заставил Стив. Не хотелось бы показаться вам грубой, но поймите — от вас мне ничего не нужно.

К ее удивлению, Нед согласно кивнул.

— Что ж, я все понимаю. Я так и думал, что ты не захочешь сюда приехать.

— И все-таки я здесь.

Рейвен окинула отца беглым взглядом. Несмотря на бледный и болезненный вид, он показался ей довольно симпатичным. У него были темные с проседью волосы и точеные черты лица. Заметив, что на его правой щеке точно такая же ямочка, как и у нее, Рейвен даже стало немного не по себе.

Девушка продолжала:

— По-моему, мне не следует скрывать от вас и то, что я вряд ли смогу простить вам обиду, которую вы нанесли моей матери.

— Я и не прошу об этом.

Стив недоумевал. Как только Нед может такое говорить после всего, что пришлось Стиву претерпеть, чтобы привезти Рейвен сюда! Ему казалось, что именно этого Нед и добивался — вымолить у нее прощение и успокоить душу.

Вошел Элайджа и с удивлением заметил, что Нед самостоятельно сидит в постели, а его лицо даже слегка порозовело.

— Принеси нам, пожалуйста, чаю и песочного печенья, — добродушно попросил слугу Нед, а Стиву сказал: — Тебя я отпускаю. Мне хочется поговорить с дочерью с глазу на глаз.

Стив нерешительно перевел взгляд на Рейвен. Даже если он и сомневался в том, что девушка готова к такому разговору, ослушаться Неда он не смел. Кивнув Стиву, Рейвен рассеяла его сомнения.

Когда Нед остался с дочерью наедине, он объяснил ей, почему не собирался просить у нее прощения.

— Как я смею просить тебя о прощении, когда я и сам-то себя не могу простить? Я лишь надеюсь, что, выслушав о том, что грызло меня все эти годы, ты хотя бы поверишь — я действительно очень любил твою мать. Одному Богу известно, сколько я выстрадал.

— Она тоже страдала, потому что до последней минуты все равно любила вас.

При мысли об этом старика пронзила боль.

— Лучше бы она меня ненавидела.

— Она лишь делала вид, что ненавидит, но я-то понимала…

— Значит, ты все обо мне, вернее, о нас, знаешь?

— Конечно. Когда я выросла, мама ничего от меня не утаила.

— Позволь же и мне объяснить тебе, почему все так получилось, Рейвен. Выслушай меня, пожалуйста. — Нед пытливо вглядывался в ее лицо, надеясь отыскать в нем хоть каплю сочувствия, однако девушка казалась совершенно безучастной.

Она спокойно промолвила:

— Что ж, говорите.

Нед не скрыл ничего, даже того, каким слабовольным оказался под давлением властного отца и как ни в чем не мог отказать матери. Не умолчал он и о том, как сумел убедить себя, будто без него Лакоме будет даже лучше…

— Но поверь, — заключил он, — если бы я только знал о твоем существовании, ничто не помешало бы мне вернуться.

У Рейвен так и вертелось на языке сказать отцу, что за все эти годы ему хватило времени, чтобы придумать достаточно оправданий и самому в них поверить. Однако где-то в глубине души она чувствовала, что он не лжет. Неожиданно для себя девушка поняла — ей даже хочется, чтобы то, что он ей сейчас рассказал, оказалось правдой.

— Вот так все и вышло, — добавил Нед, заметив, что Рейвен упорно продолжает молчать. — Твое дело — верить мне или нет. Мне остается лишь молиться, чтобы ты поверила.

— Мама говорила, что, посылая нам деньги, вы пытались откупиться от своей совести.

— Пожалуй, в этом есть доля истины. Но должен же я был хоть что-нибудь сделать!.. Когда я узнал о тебе, я был уже женат и имел обязательства не только перед женой, но и перед двумя ее маленькими детьми. Не мог же я так просто бросить их и заявить права на женщину, которая к тому времени вышла за другого, даже если она родила от меня ребенка. Что сделано, то сделано. Я просто попытался помочь вам, чем мог, — не только потому, что хотел загладить вину.

Окинув взглядом его роскошную спальню, Рейвен буркнула:

— Насколько я помню, это не дорого вам стоило.

— Ровно столько, сколько Сет пожелал принять. В первый раз я прислал довольно крупную сумму, но он написал, что не потерпит, чтобы кто-то содержал его семью вместо него. Он не согласился, чтобы я полностью обеспечивал его жену и дочь, которую он любил как родную. Поэтому мне и приходилось отправлять вам лишь жалкие гроши. У меня не было выбора.

Рейвен легко в это поверила. Сет действительно был очень горд.

Когда с подносом, на котором стоял серебряный чайный сервиз, в комнату вошел Элайджа, и Нед, и Рейвен замолчали. Слуга принес также тарелочку хрустящего розового печенья, и пока он разливал чай, девушка не удержалась и попробовала кусочек. Дождавшись, когда Элайджа ушел, Нед признался:

— Раньше мне было все равно, встану ли я когда-нибудь с этой постели или нет. С тех пор как я расстался с твоей матерью, единственным счастьем, которое я испытал, были иноходцы. Эта чертова болезнь лишила меня последнего. Поэтому будущее мне было совершенно безразлично. Но как только я увидел и полюбил тебя, я нутром почувствовал, что еще найду в себе силы выкарабкаться и самому показать тебе Хальцион. Быть может, если ты увидишь его моими глазами, ты передумаешь и после моей смерти захочешь остаться здесь.

Понимая, что ее слова больно ранят отца, Рейвен все равно не стала кривить душой:

— Думаю, что этого не случится.