Патриция Хэган - Полуночная роза

Слова матери камнем легли на сердце Эрин. И все же она не могла удержаться и продолжала:

— Я не выношу его и боюсь, что не сумею скрыть своих чувств. До сих пор я делала это только ради тебя. Извини, мама, но именно по этой причине я предпочла бы остаться в Атланте.

Арлин изо всех сил сдерживала слезы. У нее непроизвольно задрожала нижняя губа. До отъезда оставалось совсем немного времени, а их в своем кабинете ожидал Закери — на стаканчик шерри перед балом. Слава Богу, он отказался их сопровождать, сославшись на занятость. Однако он выразил желание посмотреть на их новые наряды. Естественно, Арлин не хотела появляться перед ним с заплаканными глазами.

Она протянула руку и ласково потрепала дочь по плечу.

— Я прошу тебя, — запинаясь произнесла она, — постарайся быть с ним вежливой. Ты должна поладить с ним. Пожалуйста, сделай мне приятное. Я рада, что ты вернулась. Нельзя же вечно жить у чужих людей. У тебя есть свой дом. И теперь, когда пришло время выходить замуж, тем более тебе надо находиться здесь. Если б ты оставалась у своей тетушки, то, чего доброго, нашла бы себе там и мужа, а я не хочу, чтобы ты жила вдали от меня. — Она замолкла и печально вздохнула. — Откровенно говоря, я так и не поняла, зачем ты уехала в Атланту. Что на тебя нашло? По-моему, не произошло никакой трагедии. Конечно, я видела, что у вас с Закери не очень-то складывались отношения. Но я не думала, что до такой степени, чтобы бежать из дома.

Эрин не видела смысла открывать матери глаза на действительное положение дел. Рассказывать ей о том, какие взгляды бросал ее благоверный на свою двенадцатилетнюю падчерицу, она не могла. Это было бы слишком. Поэтому ей не оставалось ничего другого, как ограничиться полуправдой.

— Я не могу спокойно смотреть, как он обращается со слугами. А его пьянство? После своих жутких попоек он делается буйно помешанным.

Эрин закивала головой с унылой безнадежностью, понимая, что, сколько бы она ни сокрушалась, ничего не изменится.

Арлин пропустила мимо ушей ее слова.

— Тебе следовало бы помнить, — назидательно сказала она, — что мы многим обязаны ему. Подумай, что было бы с нами после смерти твоего отца. Если бы Закери не сделал мне предложения, мы жили бы в нищете, так же, как твоя тетя Сара со своим семейством. Ни один знатный и состоятельный человек не сделал бы мне предложение, учитывая разницу в материальном положении.

Эрин не выдержала и, пренебрегая этикетом, фыркнула не хуже простолюдинки.

— И ты решила выйти замуж за человека с дурной славой, потому что он был при деньгах.

— Эрин, пожалуйста… — Арлин почувствовала, как горячие слезы подступают к ее глазам, и усилием воли заставила себя не всхлипнуть. — У меня не было выхода. Я была обязана думать о будущем. Меня страшило, что ты вырастешь в бедности, как я. В ту пору я была красивая, поэтому Закери обратил на меня внимание. Я согласилась стать его женой и в результате имею все, что ты сейчас видишь. — Она развела руками, указывая на роскошную мебель и вещи. — Он, в общем, неплохой, Эрин, — горячо доказывала она. — Просто с ним действительно бывает трудновато, когда он выпьет.

— А это, похоже, происходит постоянно.

Арлин проигнорировала и этот больной укол.

— Все, о чем я тебя прошу, — продолжала она умоляющим голосом, — это постараться не ссориться с ним. Может быть, сегодня вечером найдется подходящая партия для тебя. А там, глядишь, — недолго и до свадьбы. Тогда ты сможешь переехать в другой дом. Лишь бы это оказался приличный человек. Надеюсь, так и будет. Ты предстанешь перед глазами самых достойных женихов. Ведь на эти балы съезжается весь цвет Виргинии. И пожалуйста, не говори больше о приглашении. Будем вести себя так, словно оно у нас есть. Впрочем, я уверена, что никто даже не заикнется на эту тему. Кому захочется при всех устраивать сцены? Все будет хорошо. Я не хочу, чтобы ты волновалась из-за ерунды. А теперь я, пожалуй, пойду. — Арлин встала и заставила себя улыбнуться. — Принимай ванну, — сказала она, направляясь к двери, — а я скажу Летти, чтобы она шла к тебе и помогла тебе одеться. Встретимся у него в кабинете.

Оставшись одна в алькове, Эрин посмотрела на свое отражение в зеркале. Она ничуть не удивилась, увидев лицо, выражающее обиду и возмущение. Разумеется, ее не радовала перспектива оказаться выставленной на всеобщее обозрение, подобно негру на аукционе. Не так она представляла себе замужество. Она не собиралась делать это только ради денег или из соображений престижа. У нее никогда не было ощущения ущербности. Природа не обделила ее ни внешностью, ни умом. Во всяком случае, во время учебы в Атланте она обнаружила незаурядные способности. К тому же отличалась усидчивостью и трудолюбием. Она считала себя достаточно образованной для женщины и полагала, что ее жизнь сложится иначе, чем у большинства замужних дам. Меньше всего она рассчитывала состоять прислугой при нелюбимом муже, рожать ему в год по ребенку и часами сидеть дома, умирая от скуки за шитьем или плетением кружев. Безусловно, ей хотелось большего: найти занятие по душе и самой зарабатывать на хлеб насущный. Почему, часто приходило ей в голову, она должна подчиняться неписаным законам и словно какая-то бездарь сидеть на шее у мужа? До сих пор у нее никогда не возникало трудностей в достижении того, чего ей хотелось. О внешности тоже не приходилось беспокоиться. Высоким ростом (в ней было около пяти футов и девяти дюймов) и статью она выделялась на фоне хлипких барышень и привлекала внимание мужчин. Словом, она знала себе цену и, несмотря на уступку матери, твердо решила на этом балу не предпринимать ничего специального, чтобы поймать на удочку жениха.

С этими мыслями она искупалась и затем, как обычно после ванны, энергично натерла кожу чудо-раствором. Служанка помогла ей надеть платье, выразив восхищение ее осиной талией, но еще более — высокой пышной грудью.

— Зачем тебе влезать в корсет? — сказала Летти. — Он тебе не нужен. Вообще никакой. Ни обычный, ни новомодный, как теперь носят, с раздельными чашечками. При виде такой фигуры женщины умрут от зависти. А мужчины, — добавила она, обнажая в лукавой улыбке зубы, — все попадают к твоим ногам.

Эрин обрадовалась — наконец-то их отношения начали возвращаться в прежнее русло. Эта шутка была в духе той Летти, которую она помнила по старым добрым временам.

Поворачиваясь перед зеркалом, она рассматривала свое бальное платье. Оно было сильно утянутым в талии и расширяющимся книзу благодаря множеству фалд. Корсаж был сплошь усеян крошечными дорогими жемчужинами белого и дымчатого цвета, а от пояса начиналась гамма розовых тонов, плавно переходящих один в другой, от очень бледного до насыщенно розового. Поверх этой ткани юбку покрывал прозрачный шифон, тоже с вкраплениями жемчуга. На пышных рукавах красовались нежные блестки из перламутра.