Патриция Хэган - Полуночная роза

Эрин не сомневалась, что при других обстоятельствах она испытала бы благоговейный трепет от подобного одеяния. Сейчас ее настроение омрачалось сознанием того, во имя чего устраивался этот Розовый бал. Она не могла смириться с мыслью об унижении ее женского достоинства. И она не устояла перед желанием выразить свой внутренний протест — хотя бы Летти.

— Ты знаешь, что мне только что пришло в голову? — сказала она. — Этот бал и аукцион рабов, по сути дела, одно и то же. Только такие вечера, как сегодняшний, проходят под маской лицемерия, а невольников продают открыто. Вот и вся разница.

После этих слов Летти опрометью бросилась из комнаты. Она не могла позволить себе обсуждать тему, чреватую для нее серьезными осложнениями.

Едва Эрин успела войти в кабинет, как была встречена восторженным криком матери.

— О Боже! — Арлин отставила в сторону свой бокал с шерри и через всю комнату пошла навстречу дочери. — Дитя мое, ты восхитительна! — снова воскликнула она, нежно обнимая ее. — Я так горжусь тобой и так счастлива, что я твоя мать.

Закери Тремейн, не выпуская стакана, смотрел на свою приемную дочь затуманенным пьяным взором. В отличие от Арлин он испытывал к ней отнюдь не родительские чувства. Он даже не решился встать с кресла, чтобы через обтягивающие панталоны не было видно улик недвусмысленного желания, неизменно пробуждавшегося в нем в присутствии падчерицы. В знак приветствия он лишь поднял свой стакан.

— За несравненную чаровницу, самую нарядную женщину в Виргинии.

Эрин в ответ пробормотала положенные слова благодарности, стараясь не глядеть в его сторону. Для нее Закери был хуже исчадия ада. Лишь от пребывания в одной комнате с этим развратником ей становилось не по себе. Даже с противоположного конца кабинета она ощущала жар его пристального взгляда и удивлялась, почему ее мать ничего не замечает, хотя в душе благодарила Бога, что это именно так.

— По-моему, нам пора ехать, — сказала она, отказавшись от вина, которое ей поднес Роско, их дворецкий.

— Ничего подобного, — зычным хриплым голосом возразил Закери. — У нас еще достаточно времени, чтобы попить шерри. В конце концов, можно и опоздать немного. Нынче так принято. Так будет даже эффектнее.

Он хотел, чтобы Эрин не уходила как можно дольше, потому что ему нравилось пить и одновременно смотреть на нее.

Эрин едва удержалась от колкой реплики. Меньше всего ей нужен был какой-то эффект. Наоборот, она собиралась войти как можно неприметнее, смешаться с другими гостями, пристроиться где-нибудь в укромном уголке и оставаться там до завершения вечера. Пусть мама сливается в экстазе с великосветской толпой, если ей так хочется. Но в данный момент Эрин думала только об одном: как бы поскорее избавиться от общества Закери. Она решительно вскинула подбородок и повернулась к двери.

— Мне не хотелось бы опаздывать, — сказала она, торопливо удаляясь из комнаты. — Я подожду в карете.

Арлин с испуганным видом оглянулась на мужа.

— Как жаль, — сказала она извиняющимся голосом. — Я знаю, Закери, что тебе хотелось побыть в узком семейном кругу и скромно отметить наш выход. Ума не приложу, что с ней происходит в последнее время?

— Ее испортила твоя невестка — вот что с ней происходит. Нужно проучить ее ремнем, как рабов плетью. Тогда будет знать свое место.

Он сердито опрокинул свой стакан.

— Извини, Закери, — прошептала Арлин. — Я поговорю с ней и думаю, что мы найдем общий язык. Она должна осознать, что оскорбляет твои чувства.

Опасаясь, как бы он не разгневался еще больше и вообще не отменил эту поездку, она пустилась бегом из комнаты вслед за дочерью.

Их карета медленно двигалась вперед. Петляющая дорога была забита множеством наемных экипажей и ухоженных вьючных лошадей. До полной темноты было еще далеко, но в развесистых кронах дубов уже ритмично вспыхивали тускловатые огоньки светлячков. Зеленый бархат лужайки на плантации Пайн-Топс пестрел от платьев пастельных тонов, отливающих всеми цветами радуги. Сверкающие драгоценности дебютанток вполне могли соперничать с жадными глазами местных щеголей — потенциальных женихов и мужей.

Хозяйский особняк поражал своими размерами и внешним видом. Прямо за широкими мраморными ступенями начиналась огромная терраса, огибающая дом с фасада и по бокам. Вдоль нее располагались длинные белые колонны, заходившие под козырек крыши. Благодаря ему веранда и балкон второго этажа находились в тени.

Эрин заволновалась, когда экипаж остановился у подъезда. Она разглядела наверху Тайлера Мэннинга и его жену Опал. В этом году Опал была распорядительницей бала. Собственно поэтому местом его проведения и стал Пайн-Топс. Рядом с четой Мэннингов стояла молодая особа в белом платье с оборками. Без сомнения, это была их дочь Кэролин. Эрин давно не видела ее. Эта девица запомнилась ей тщеславной и надменной особой и с тех пор совсем не изменилась. Хозяева, как и положено, стояли на верхней ступеньке, образовав так называемую линию приема — для встречи прибывающих гостей.

— Надеюсь, мы не пойдем через парадный ход? — сказала Эрин, опасливо глядя на мать.

— Почему же? Именно через парадный. — Арлин принужденно засмеялась. Она еле сдерживала волнение, и ее раздирали те же сомнения, что и дочь. Только в отличие от нее она решила ни за что не показывать этого. — С чего ты взяла? Почему это мы должны красться по задворкам?

Эрин вновь испытала чувство унижения.

— Но они же знают, что мы не приглашены. Нас могут просто не впустить. Я думала, мы не будем мельтешить у всех перед глазами, погуляем по саду, издали посмотрим на публику и уедем. А вместо этого… О, если бы я знала! — Она замолотила кулаками по коленям. — Какая же я глупая! Зачем я позволила тебе втянуть меня в эту историю?!

— Затем, что у тебя нет выбора, — сухо напомнила Арлин. — И не надо драматизировать ситуацию. Я не первый день знаю Мэннингов. То же самое могу сказать и об остальных, хоть и не состою с ними в близких отношениях. Да, Закери — безбожник. Но если он не переступает порога храма, то я стараюсь быть образцовой христианкой. Со всеми этими людьми меня связывает работа в церкви и в благотворительных делах. Я считаю их своими собратьями, даже если мое имя не значится в их пригласительных листах и я не бываю у них на вечерах. А сейчас, — продолжала она, — возьми себя в руки и успокойся. Веди себя так, словно у тебя есть полное право присутствовать здесь. Вот увидишь, никто не скажет тебе ни слова.

— В более глупом положении я еще никогда не была.

— Это единственный способ попасть в высший свет Ричмонда, Эрин. Пусть они узнают тебя. Ты достигла того возраста, когда девушке нужно думать о замужестве. И путь к этому только один. Сегодня ты должна предстать здесь во всем блеске. — Арлин наградила ее ослепительной улыбкой. — Вперед, девочка! Смелее! Иди и срази их своей красотой.