Маргарет Барнс - Торжество на час

Он стоял перед ней, в волнении обрывая жесткие глянцевые листики тиса, и говорил серьезно и торжественно.

— Прошло то прекрасное время, когда мы жили беззаботно. Теперь мы должны подумать о наших обязательствах. Я заклинаю тебя, поразмысли хорошенько о моих словах, прежде чем я, подчиняясь необходимости, должен буду выбрать другую хозяйку для Эллингтона. Подумай ради нас обоих, Нэн. Потому что, хотя ты и не влюблена в меня, может статься, тебе будет со мной гораздо лучше, чем с кем бы то ни было.

— О, mom cher ami [12] Мой дорогой друг (франц.). , с другим мне будет хуже, гораздо хуже! — воскликнула она. — Но сейчас я не смею принять твое предложение.

— Не смеешь? — повторил он. — Но твой отец никогда не имел ничего против меня…

— Дело не в нем, — поспешила заверить его Анна, как будто нечаянно вытряхнув письмо короля из рукава.

— Стало быть, это правда, — пробормотал Томас побелевшими губами при виде королевской печати.

— Неужели Джейн забыла посплетничать об этом? — с горечью спросила Анна.

— Год назад я не находил себе места, потому что все только и обсуждали эту новость, — ответил он удрученно. — Но потом Перси впал в немилость, а тебя отослали домой, и все забылось.

— А теперь началось вновь! — сказала Анна, не мигая глядя перед собой.

Неожиданно она оказалась в объятиях Томаса. Он крепко сжал ее, как будто пытаясь защитить от кого-то. Письмо короля упало к их ногам.

— Нэн, моя прекрасная, моя несравненная, не поддавайся ему! Слушайся только своего сердца! — умоляюще проговорил он. — Меня ты выберешь или другого — все равно. То же самое я сказал бы своей сестре. Я хорошо знаю Генриха Тюдора.

— Но я всегда думала, что ты так предан ему, — заметила Анна, отстранившись от него и любуясь его красивыми карими глазами, полными грусти и нежности.

— Да, да. У него есть достоинства: он любит музыку, он сильный, он хороший товарищ — все это привлекает к нему людей. Но он так изменился в последнее время, с тех пор как началось это проклятое дело о его разводе.

Анна знала, что Томас искренне желает ей только добра. И чтобы не потерять его навсегда, она постаралась как можно деликатнее высвободиться из его объятий.

— Не исключено, что король прикажет мне прибыть ко двору, — сказала она, поднимая письмо с земли.

— Если так будет, не забудь, что случилось с…

— С моей сестрой? Нет, я не забуду. Но теперь ты знаешь, Томас, что жениться на мне означает для тебя добровольно положить голову на плаху.

Джокунда считала, что Томас проявил себя с наилучшей стороны. Анна, растерянная, бродила по длинной галерее с книжкой стихов в руках, но не могла сосредоточиться. Переворачивая совсем не прочитанные страницы, она вновь ловила себя на мысли, что не представляет себе другую женщину хозяйкой Эллингтона. «Всю мою жизнь, — думала она, — я считала себя невестой Томаса». Он все так же любит ее, она и теперь могла бы выйти за него замуж, если бы не Генрих Тюдор.

Но Генрих Тюдор не упускал ничего в жизни. Желания других людей не имели значения, если чего-то пожелал он. А что до молчания Анны, то оно только разжигало его страсть. Он вовсе не был недоволен. Наоборот, ему казалось интригующим, что она отважилась на столь чудовищное непослушание. Это лишь доказывало, что она не станет легкой добычей и придется приложить некоторые усилия, чтобы заставить ее покориться. Ему нравились такие женщины. Норов он ценил как в лошадях, так и в женщинах. Большое удовольствие — усмирять и тех, и других.

Не получив ответа, он не замедлил явиться сам. Нашлось бы множество поводов посетить в это чудесное утро Хевер и повидаться с верховным мажордомом королевского двора, без того чтобы вызвать какие-либо кривотолки по этому поводу. Да и сэр Томас Болейн всегда был сговорчив. И на этот раз Генрих застал Анну врасплох.

Она не слышала, как он откинул гобеленовую штору и вошел в галерею. Когда она подняла глаза от книги, король стоял перед ней, и по сладострастному выражению его лица она поняла, что он уже несколько минут рассматривает ее. «Как зверь перед прыжком», — подумалось ей.

У нее перехватило дыхание. Анна не ожидала, что он застанет ее вот так, совершенно одну. Отложив в сторону томик стихов в кожаном переплете, она приветствовала короля глубоким реверансом. Нет, решила она, ему не удастся поставить ее в положение глупого напуганного кролика.

Она была грациозна в каждом движении. Он самоуверен и полон чувств.

— Что читает в это солнечное утро мистрис Анна? — произнес он своим мягким сочным голосом.

Его учтивость лишала ее уверенности. Не доверяя своему голосу, она почтительно протянула ему книгу. Он подошел ближе, взял книгу и стал бережно перелистывать тонкие украшенные цветными рисунками страницы. Его рыжеватые брови удивленно поднялись, когда он прочел заглавие.

— «Тролль и Кризида»? Крепкий орешек для неискушенной девушки, я думаю?

— Мне нравится.

— Мне также, — усмехнулся он.

Держа в руках книгу и устремив на девушку слегка насмешливый, полный чувственного любования взгляд, он тихо и нежно продекламировал несколько строк из поэмы. Слишком нежно.

То, что он расставлял ей ловушки, возмутило Анну, и она покраснела, как простая девчонка-горничная. Но решила, что не даст сбить себя с толку.

— Сэр Томас Мор считает это очень хорошими стихами, — сказала она, горделиво вскинув голову.

— И он прав. Я бы хотел положить их на музыку для вас.

Мгновенно приняв ее полный достоинства тон, Генрих перестал флиртовать с ней. Он отложил книгу и присел на стул с изогнутой спинкой, на котором обычно сидела Анна, когда занималась музыкой.

— Вам давно пора вернуться ко двору, дабы радовать нас своей красотой и достоинствами в добавление к очаровательному остроумию вашего брата, — сказал он.

Губы Анны вытянулись в жесткую линию.

— Имея столь важные дела, Ваше Величество едва ли могли знать, что я была серьезно больна, — ответила она холодно.

— Неужели? — грубовато-шутливо спросил он. — Разве среди моих приближенных нет ваших родственников? И вы полагаете, что я никогда не справлялся у них о вашем здоровье?

Его слова звучали искренне, в них слышался упрек, и Анна почувствовала себя сконфуженной.

— Ваше Величество так великодушны… — прошептала она.

— Не слишком великодушен, вы знаете это, — резко возразил он. — Мне не хватало вас, Нэн.

Анна взглянула на него.

— Но вы приказали мне удалиться от двора. — Она бы добавила, если б посмела: «Без достаточных на то оснований».

— Разве так не было лучше — тогда?

Своими словами он как бы давал понять, что они оба знают, о чем идет речь. Это раздражало Анну, но она отдавала себе отчет в том, что он прав: так действительно было лучше. Ведь если бы она не заболела и осталась при дворе, то как бы она преодолела без доброй заботливой Джокунды безысходное отчаяние последних месяцев?