Чарльз Норрис - Зельда Марш

— Здравствуй, — шепнул он, но это коротенькое слово вызвало новый кашель.

Зельда взяла его горячую руку и стала тихонько поглаживать ее. Он улыбался усталыми, сощуренными глазами, показывая свободной рукой на горло, как бы объясняя этим, что боится говорить, чтобы снова не закашляться. Зельда поняла.

«Да и к чему между нами слова?» — подумала она. Она нежно отвела с его лба взмокшие пряди, Лихорадочно горевшая рука все еще лежала в ее руке.

Около полудня с свинцового неба стал сыпать густыми хлопьями снег и сыпал весь день и всю ночь. Зельда, проснувшись поутру, услышала скрип лопат и увидела одевшийся в белое город. Этот пушистый наряд смягчил его суровый, мрачный колорит и несколько заглушил обычный шум улицы.

— О, у нас будет белое Рождество, — вслух сказала Зельда.

Миранда, услышав ее голос, вошла, неся вазу с розами на длинных стеблях. Неугомонный Том! Не бывало дня, чтобы он не прислал ей что-нибудь. Цветы напомнили, что Том сегодня завтракает с ней, потом ей надо будет сделать рождественские покупки, а потом миссис Харни просила ее прийти к чаю, так как у нее будут гости из Англии. А после спектакля она обещала выступить на благотворительном вечере и отказаться от него уже нельзя, так как об ее участии объявлено в афишах.

Как же ей улучить минутку, чтобы навестить Майкла? Придется, наверное, по телефону справиться о его здоровье и передать ему привет, на большее у нее не будет времени.

Миранда принесла завтрак на подносе, газеты и письма. Когда-то Зельда, наблюдая, как Оливия завтракает в постели, считала это верхом комфорта. Теперь это стало для нее просто привычкой.

Глупые письма от приятельниц, счет, предложения нового сорта крема, несколько приглашений… В «Солнце» хвалебный панегирик «восходящей звезде». Как не нужно все это! Суета сует. Даже папиросы имели сегодня неприятный привкус.

День шел, как полагалось. Но Зельда была поражена открытием: впервые ее угнетала мысль о выступлении в трудной и длинной роли. Рассеянно думая все о том же, завтракала с Томом, выбирала подарок для Джона, ходила из магазина в магазин, слушала, изображая любезное внимание, титулованную английскую леди, которая подробно рассказывала ей содержание драмы, написанной ею много лет назад.

Она ускользнула в шесть, чувствуя, что миссис Харни недовольна ее ранним отъездом. Но у нее была острая потребность очутиться дома, побыть одной, прийти в равновесие перед тем, как отправиться в театр. К довершению всего, Тони сегодня не мог отвезти ее, так как у него испортился автомобиль, а другого Миранде почему-то долго не удавалось найти, так что когда она, наконец, доложила, что кэб (а не машина) ждет внизу, было больше половины восьмого. Зельда спустилась и торопливо пошла по тротуару к тому месту, где ее ожидал кэб. Вдруг какая-то фигура выступила из темноты и преградила ей дорогу.

— Зельда, на одну минутку, пожалуйста…

Она узнала Джорджа и отпрянула с невольным отвращением от этого большого, вульгарно одетого человека. Но сегодня в нем не было заметно обычного апломба. В голосе его звучала мольба. Она подумала с содроганием: вот он сейчас дотронется!..

— Чего тебе нужно? — спросила она холодно.

— Я бы хотел поговорить с тобой, встретиться еще раз. Мне непременно нужно… Я так жалею, что тогда…

— Это невозможно. Да нам и не о чем больше говорить.

— Но послушай, Зель, удели мне только несколько минут. Мне надо сказать тебе нечто очень важное. Послушай, Зель, я не буду надоедать тебе, я не собираюсь больше разыгрывать такого проклятого дурака, как прошлый раз. Но я приехал из самой Манилы, чтобы увидеть тебя…

— Все это я уже слышала.

— Не будь жестока к человеку, Зель. Я в ту ночь был просто немного пьян и оттого вел себя таким идиотом. Я ужасно сожалею, право. Не так я представлял себе нашу встречу… Мне надо объясниться с тобой, Зель…

— Это — ни к чему, Джордж.

— Нет, погоди, ты не понимаешь, честное слово, не понимаешь. На тебя была моя последняя ставка. Я рассчитывал, что ты меня поддержишь. Я опустился, девочка, это правда, я сделал из своей жизни черт знает что, и мир ничего бы не потерял, если бы я не родился: никто этого не знает лучше меня. Но, Зель, разве нет для меня надежды подняться? Я хочу, чтобы ты мне на это ответила. Я хочу только, чтобы мы снова стали друзьями, клянусь богом, только этого одного! Ты всегда будила во мне желание быть приличным человеком. Я — буян, пьяница, но если бы ты немного присмотрела за мною, я бы взял себя в руки. Я покажу, что во мне еще осталось кое-что хорошее, увидишь!

— Мне очень жаль, Джордж, но то, что ты хочешь, невозможно.

— Нет, не говори так, Зель, дай мне объяснить… удели мне какие-нибудь четверть часа, не больше. Ты не знаешь, как это важно для меня, как я жду этого…

— Это — бесполезно, повторяю.

— Я не могу один без тебя снова стать человеком…

— Тебе придется в таком случае поискать вместо меня кого-нибудь другого.

— Не говори таких гадостей, Зель. Слушай, девочка, раньше чем сказать «нет», дай мне объясниться с тобой, хорошо?

— Джордж, я сказала тебе, что из этого все равно ничего не выйдет.

— А нельзя ли мне прийти к тебе сегодня после спектакля?

— Нет, я выступаю в «Доме актера».

— А после этого?

— Тоже нет!

— Ну, тогда завтра?

— Нет.

— Зель, ты не понимаешь, что ты делаешь!

— Извини — я опоздаю в театр.

— Зель, послушай… Я люблю тебя и ты любила меня когда-то. Во имя прошлых…

— Уже восемь часов. Я должна идти!

— Во имя прошлых дней позволь мне прийти! Если ты от меня отвернешься, я — погиб.

Все тот же актер, играющий для галерки, всегда жалеющий только себя! Зельда не верила ни одному его слову.

— Тебе придется идти своей дорогой без меня.

— О, не бросай меня. Я проехал такой путь в надежде.

— Я опоздаю, Джордж, пропусти меня!

Она отстранила его и вошла в кэб. Резко шепнула Миранде, сидевшей уже внутри:

— Закройте дверцы, скорее!

— Послушай, Зель, если нельзя ни сегодня, ни завтра — пусть через неделю, две, когда хочешь…

— Поезжайте! — крикнула она кучеру. Завизжали колеса, кэб двинулся и помчался по занесенной снегом улице.

Зельда откинулась на жесткое кожаное сиденье, закрывая глаза рукой.

— О… боже! — вздохнула она в изнеможении. Бремя жизни начинало ей казаться слишком невыносимым.

На следующий день на всех улицах усердно чистили, сметали, соскребали лед и снег, мешавшие движению. Но подле больницы Св. Игнатия чистка была уже окончена, и Тони без всякого затруднения подкатил к подъезду.

С розами в руках Зельда поднялась по широкой деревянной лестнице на второй этаж и на цыпочках подошла к комнате Майкла. На ее осторожный стук монахиня вышла в коридор и плотно прикрыла за собой дверь. Они заговорили вполголоса.