Эдвард Белэми - Сестра мисс Ладингтон

— Я полагаю, что именно так и буду представлять ее, — ответила мисс Ладингтон.

— Все правильно, — согласился доктор Халл. — Но… а если это будут люди, знающие вашу семью? Ведь если они заинтересуются Идой, то, наверное, захотят узнать, какие родственные отношения связывают вас. Быть вашей дочерью она не может. Сразу же возникнет вопрос об ее отношении к вашей семье. Раскрывать правду этим людям было бы полнейшей бессмыслицей, поскольку никто на Земле не поверит в возможность подобных событий. Лишь мы с вами знаем, что все это было на самом деле. И я не рискну никого упрекнуть в подобном неверии, так как и сам я, не окажись свидетелем случившегося, ни за что не поверил бы в подобное.

Некоторое время мисс Ладингтон сидела молча. Затем сказала:

— Это не такая уж и большая проблема. Мы общаемся с небольшим кругом людей. У нас почти нет друзей. Да и хороших знакомых тоже. Мы ведем крайне замкнутый образ жизни. Так что достаточно того, что нам известно, кто она такая.

— Ну хорошо, — согласился доктор. — Это упрощает дело. Было бы хуже, имей вы широкий круг знакомых. И пока вы живы, все это не будет иметь никакого значения. А мне хотелось бы надеяться, что у вас хорошее здоровье.

— Что вы имели в виду, говоря, что это не будет иметь значения? — потребовала объяснений мисс Ладингтон.

— Только то, что у нее должно быть имя, — ответил доктор, и его брови поднялись, выдавая удивление непониманием. — К великому сожалению, официальные власти и суды не захотят принимать в расчет тот вид родства, что связывает вас с этой юной дамой. В глазах закона именно вы являетесь единственной мисс Ладингтон, а вот ее просто не существует… В лучшем случае она является лицом без имени и фамилии. При отсутствии официального имени она не может быть даже вписана в книгу регистрации какого-нибудь отеля!.. Но до тех пор, пока вы будете оставаться в здравии и сможете поручиться за нее, эта девушка скорее всего не будет особенно страдать от этого.

— Да, но… я же могу и умереть! — воскликнула мисс Ладингтон.

— Ну а вот в этом случае для нее все будет крайне нехорошо, — продолжал свою мысль доктор. — В глазах закона она, определенно, умрет вместе с вами.

На этом доктор прервал рассуждения на эту тему и произнес прямо-таки фантастическую речь об изощренности законов и хитроумии специалистов в области права, к которым он, казалось, испытывал особую неприязнь.

— Простите, доктор, но что же мне предпринять в этом случае? Как мне дать ей имя, которое признает закон?

— Ах да, верно. Конечно. Видите ли, это можно проделать очень просто. Есть два пути. Либо вы удочеряете ее, либо она выходит замуж за какого-нибудь молодого господина. Уверяю вас, будь я молодым человеком — да простится подобное замечание пожилому господину, — не по моей вине она оставалась бы длительное время без законных бумаг на фамилию.

Вскоре доктор откланялся, с благодарностью отклонив предложение мисс Ладингтон отвезти его экипажем до парома.

Когда несколькими минутами позже доктор пересекал луг, на котором шла игра в мяч, он остановился, чтобы в течение некоторого времени понаблюдать за играющими. Была очередь Иды подавать мяч, и он подождал, чтобы посмотреть, как это у нее получится. Ей предстояло сделать очень простой бросок, однако она промахнулась самым жалким образом. Помедлив еще несколько мгновений, доктор пожелал остающимся доброго вечера и отправился в путь.

Прошло всего несколько дней с отъезда доктора Халла, как мисс Ладингтон внезапно заболела. Болезнь длилась довольно долго, и состояние больной в момент кризиса вызывало серьезные опасения.

С первых дней болезни Ида распорядилась, чтобы никто из слуг не появлялся в комнате больной, и на это время стала для нее кормилицей, дежурной сестрой и горничной. И если очень редко она позволяла себе ненадолго прилечь, то предварительно давала оставляемой на дежурство женщине строжайшее распоряжение при малейшей тревоге немедленно будить ее. При ее быстрой и беззвучной походке, сильных и нежных руках, бесконечном терпении и мягкости характера она превратилась в настоящего «ангела» комнаты, в которой лежала больная.

То, как Ида использовала каждую возможность, чтобы продемонстрировать свою преданность мисс Ладингтон, то усердие, с которым она спешила оказать ей всевозможные услуги, и то внимание, которым она окружала больную, несли в себе какую-то истовость. Могло создаться впечатление, что ее даже опечалит тот момент, когда благодаря особо тщательному уходу больная более не будет нуждаться в дальнейших заботах.

Было видно, насколько растрогали мисс Ладингтон тревога Иды за ее судьбу и ее заботы. Ей было важно узнать, насколько, оказывается, она дорога девушке. Ее собственное преклонение перед Идой было чем-то само собой разумеющимся. Но вот то, что та относилась к ней с не меньшей любовью, было приятно ей в особенности потому, что она не рассчитывала ни на что подобное.

— Я бы скорее всего никогда не захотела выздоравливать, чтобы за мной постоянно ухаживала такая заботливая сиделка, как ты, сестра, — сказала однажды мисс Ладингтон.

С тех самых пор, как она начала называть Иду сестрой, ее голос почти что вибрировал на каждом отдельном слоге, как если бы она старалась выразить всю сердечность и нежность объединяющего их союза, на что указывало уже само использование ею обращения «сестра».

Выздоровление мисс Ладингтон затянулось на многие дни. Однажды вечером она попросила, чтобы к ней позвали Пола. Когда он вошел, она была в комнате одна. После того как молодой человек справился о ее самочувствии, она предложила ему сесть на стул.

— Присядь-ка, Пол, — сказала она. — Мне хотелось бы немного поболтать с тобою.

Он послушно сел, и мисс Ладингтон начала сразу с главного:

— Мне кажется, что после болезни я очень ослабела. И если доктор мне все-таки говорит, что мне удастся в основном восстановить свое здоровье, он тем не менее обращает мое внимание на то, что мне не суждено жить вечно и что смерть может подкрасться совсем незаметно.

Тут Пол прервал ее тирадой, в которой смешались озабоченность, удивление и неверие в возможность чего-либо подобного в ближайшие годы.

Однако это не помешало ей продолжить начатую мысль:

— Дорогое дитя, хочу подчеркнуть, что тут нет причин для особых огорчений. Доктор не утверждает, будто мне не суждено жить долго. Он говорит лишь, что смерть, если уж она придет, то придет, не постучав предварительно в дверь. И я уверена, что это тот конец, о котором только может мечтать каждый нормальный человек. А поговорить с тобою я хотела исключительно из-за Иды. После того, как я заболела, а точнее — после того, как доктор высказал свою точку зрения на мое здоровье, я много думала о том, что будет с Идой, если я умру. Ты когда-нибудь задумывался над тем, что у нее даже нет официального имени? Мир не имеет ни малейшего представления о том, как она вернулась в нашу жизнь. И в глазах закона она имеет так же мало прав на имя Иды Ладингтон, как и любой посторонний человек.