Барбара Картленд - Честь и бесчестье

Именно такого рода похвалу жаждала услышать Шимона. Для полноты счастья ей хотелось только одного — чтобы Харрис повторил свои слова в присутствии Нэнни.

По правде говоря, после того как герцог так доблестно спас Шимону во время пожара, добрая старушка совершенно переменила свое мнение о нем.

— Он ведь спас вам жизнь, мисс Шимона, — не раз повторяла она. — Не случись там его сиятельства, сгорели бы вы, как уголек! Крыша-то обвалилась, считай, через секунду после того, как вы очутились на земле!..

В голосе Нэнни послышались слезы. Но, словно опасаясь, что ее сочтут слишком сентиментальной, она тут же добавила ворчливо:

— И почему вы меня не послушались, мисс Шимона, интересно знать? Ведь говорила я вам, чтобы шли прямо вниз! Я видела вас на лестнице и решила, что вы пойдете за мною следом, только эти плаксивые служанки загородили весь проход… Никак мне было до вас не добраться, вот оно как!

— Ты ведь знаешь, Нэнни, я просто должна была спасти этого малыша.

Потом уж капитан Грэхем рассказал Шимоне о ребенке и его матери.

— Она просто не в силах выразить вам свою благодарность, мисс. Ей хотелось прийти сюда и поблагодарить вас лично, но я сказал, что сейчас у вас полно других забот.

— А где она сейчас? — поинтересовалась Шимона.

— Я отвез ее к родителям. Это простые, достойные люди. Они с готовностью приняли ее обратно. Девушка она вообще-то хорошая, и я думаю, она скоро найдет себе подходящего мужа.

— О, я тоже от души на это надеюсь! — воскликнула Шимона. — Может быть, я могла бы чем-нибудь…

Она запнулась, соображая, какую сумму могла бы предложить несчастной девушке.

Капитан Грэхем, казалось, понял ее колебания.

— Об этом можете не тревожиться, мисс, — сказал он. — Я выделил девушке достаточное содержание. Не сомневаюсь, что таково же было бы желание его сиятельства.

Он улыбнулся и добавил:

— Другие слуги, уволенные из замка, тоже получили деньги, на которые смогут прожить, пока не подыщут себе подходящее место. В дальнейшем, надо думать, они будут вести себя прилично, не так, как здесь!

Однажды, во время прогулки, Шимона взглянула на замок, зиявший пустыми глазницами окон, и подумала: а удастся ли герцогу когда-нибудь восстановить его?

До поры до времени ей не хотелось беспокоить его такими важными вопросами — по крайней мере пока здоровье больного не станет лучше.

На дворе стоял уже ноябрь. Если бы герцог вел свою обычную жизнь, пришло в голову Шимоне, он наверняка сейчас приехал бы в Мелтон-Пэддокс, специально чтобы поохотиться.

Интересно, нет ли преувеличения в рассказах об устраиваемых здесь шумных вечеринках? Неужели они и впрямь похожи на жуткие оргии, как уверяла ее в этом Нэнни?

«А что такое, собственно говоря, оргия?» — задавала себе вопрос Шимона.

До какой степени непристойности доходят эти люди и почему другие — например, ее отец — не только осуждают их, но и стараются не говорить об этом вслух?

Шимона чувствовала себя такой юной и неискушенной!.. Отправляясь на прогулку, она с отчаянием думала о том, как глупо с ее стороны воображать, будто герцог может и в самом деле испытывать к ней какой-то интерес.

Что общего у этого блестящего светского щеголя с ней, простой девушкой, ничего не видевшей в жизни? С таким же успехом она могла бы провести детство и юность в монастыре, не подозревая о мирских искушениях и соблазнах света, так хорошо знакомых герцогу.

Возвращаясь с прогулки в гостеприимный домик конюха, Шимона на миг забыла о своих сомнениях — так поразила ее окружающая красота. В этот момент бледное зимнее солнце, опускавшееся за соседний лесок, в последний раз озарило своим неверным светом деревья и кусты, сиротливо простиравшие голые ветви к небу, на котором медленно угасали розовые и золотые полосы.

В воздухе уже чувствовалось дыхание зимы. Шимона подумала, что сегодня ночью, должно быть, подморозит. Она ускорила шаги. Пора возвращаться, и сердце ее радостно забилось в предвкушении встречи с герцогом!

«Как бы то ни было, — рассуждала девушка сама с собою, — я всегда буду благословлять этот пожар! Ведь он подарил мне чудесную возможность быть рядом с любимым… Пусть он долгое время находился без сознания, но даже в эти дни я могла быть рядом с ним и любоваться дорогими чертами!..»

Она толкнула дверь домика, и тепло уютного жилья охватило ее, словно ласковые объятия.

Шимона сбросила отороченный мехом капюшон, расстегнула застежку у горла и повесила плащ на стул.

Она уже собиралась подняться наверх, как вдруг заметила, что дверь в прихожую открыта.

В камине ярко пылал огонь, и на мгновение увиденное показалось ей галлюцинацией, однако, подойдя поближе к двери, Шимона убедилась, что зрение ее не обманывает — в массивном кожаном кресле, одном из немногих уцелевших при пожаре, сидел у огня не кто иной, как герцог.

Он был одет в свою привычную одежду, а его высокий, искусно повязанный галстук казался снежно-белым, особенно на фоне изрядно похудевшего за время болезни лица.

Во всем остальном он выглядел как обычно — на взгляд Шимоны, был просто потрясающе красив.

— Вы не в постели!.. — выдохнула Шимона.

— Хотел преподнести вам сюрприз, — отозвался герцог. — Простите, что не встаю.

— Ну что вы! В этом нет никакой необходимости…

Только тут Шимона полностью пришла в себя и бросилась через всю комнату к герцогу. Ее глаза были широко раскрыты и сияли от восторга, а на губах играла радостная улыбка.

— У вас действительно ничего не болит?.. — задыхаясь, спросила она. — Вы хорошо себя чувствуете?..

Волнение мешало девушке выражаться связно.

— Мне кажется, я заново родился на свет!

Шимона засмеялась. Ее переполняло ощущение счастья. Она опустилась на шерстяной коврик, лежавший у камина, и таким образом очутилась у ног герцога.

— Если бы вы знали, как я рада!.. Когда вас принесли сюда, я боялась… что вы не выживете…

— Насколько я понимаю, это вы сумели вылечить мою кожу так, что даже ни одного шрама не осталось, — произнес герцог. — Ваша няня поведала мне, как вам пришла в голову мысль использовать мед.

— Зато вы спасли мне жизнь, — мягко напомнила ему Шимона.

На мгновение герцог заглянул в ее глаза, но тут же снова отвернулся к камину.

— Как вы только что слышали, мне уже гораздо лучше, — продолжал он, и Шимоне послышались более жесткие нотки в его голосе. — Настала пора подумать о вашем будущем.

Шимона оцепенела.

— Нам обязательно… говорить об этом… именно сейчас?..

— Да, обязательно, — резко ответил герцог. — Теперь, когда я здоров, мы больше не можем оставаться вдвоем, как раньше.

Шимона в смятении смотрела на него.

Она и забыла — если вообще когда-нибудь задумывалась над этим, — что им действительно пристало видеться только в присутствии дуэньи.