Барбара Картленд - Невеста-обманщица

— Так вы точно знаете, что они были женаты? — не унималась Нерина.

— Так же, как то, что после смерти предстану перед Творцом. Разве я не видел собственными глазами запись о браке в книге, которая лежит в ризнице Часовни Пастыря? Только там его милость просто записан под своими именем и фамилией, без титула, как обычный человек. Для Бога ведь все люди равны.

— И, кроме вас, никто об этом не знал?

— Я говорю вам правду, мисс. — Там были только старый священник, я и старик Том, который сторожил часовню и убирал там. Он уже давно отошел в мир иной. Да и священник уже тридцать лет как умер. Готов поспорить на последний пенни, что он унес эту тайну с собой в могилу. И я бы унес, но когда вы сегодня появились здесь, я почему-то почувствовал, что вам важно об этом знать. Не знаю, почему мне так показалось, это даже как-то странно. Почти тридцать четыре года я хранил эту тайну, не поведал ее ни одной живой душе. И вот появляетесь вы. Я вас никогда раньше и в глаза не видел, но почему-то начинаю с вами болтать. Может, мой племянник прав и я слишком много треплю языком, но я так не думаю. Пути Господни неисповедимы, но его рука чувствуется во всем.

— Но я все равно не совсем понимаю, — сказала Нерина. — Нэнси вышла замуж за маркиза и никому об этом не сказала!

— Я же говорю: она не хотела, чтобы кто-нибудь знал. Для Нэнси было важно только одно: перед Богом она поступила правильно. С самого раннего детства, едва она только научилась ходить, Нэнси каждое воскресенье бывала в церкви. Много раз я видел, как она и в будние дни приходила туда. Она была замечательной девушкой и очень верующей. Она бы не отдалась мужчине, с которым не состояла в законном браке, чтобы не гореть в пламени преисподней, как бы она ни любила его милость. Какое значение имело, знал ли кто-нибудь об этом и что о ней говорили злые языки? Я так и думал: пусть говорят, что хотят. Нэнси знала правду и была в ладу со своим сердцем. Это самое главное для приличной барышни.

— В ладу со своим сердцем, — еле слышно повторила Нерина. — Да, наверное, это самое главное. Все остальное не имеет значения.

Нерина прибыла в Лондон только поздно вечером. Почтовый дилижанс, на котором она добиралась до Пендла, сломался примерно в миле от города. Прошло несколько часов, прежде чем нашли колесного мастера и дилижанс смог снова отправиться в путь. Когда Нерине наконец удалось сесть в поезд, случилось дорожное происшествие близ Уотфорда.

Она была раздосадована поломкой дилижанса, но по крайней мере, ожидая, пока его починят, могла радоваться яркому солнцу и свежему воздуху. Сидеть взаперти в переполненном вагоне третьего класса было куда неприятнее. Нерине казалось, что она задыхается от дыма и тумана. Кроме того, через плотно закрытые окна было невозможно что-либо разглядеть.

Наконец поезд прибыл на вокзал Юстон. Нерина вместе с другими пассажирами стала протискиваться к выходу. Она подумала, как сильно ее сегодняшнее прибытие отличается от предыдущего. Тогда вежливые носильщики ожидали, чтобы открыть перед ней дверь их отдельного вагона первого класса. За их багажом присматривали Бесси и камердинер сэра Руперта. Возле станции стоял экипаж, готовый отвезти их на Баркли-сквер. Сейчас толпа вынесла ее к загородке, где она должна была предъявить свой билет. Лондон казался Нерине более многолюдным, мрачным и внушительным, чем запомнился ей в прошлый раз.

— Ваши билеты! — выкрикивал кондуктор, и Нерина открыла свой ридикюль, чтобы достать из кошелька билет.

Отдав билет, девушка направилась в зал ожидания. На какое-то время она остановилась, оглядываясь по сторонам и размышляя, в какую сторону пойти. И тут кто-то резко дернул ее за руку и выхватил ридикюль. Она лишь мельком увидела подростка в лохмотьях, который быстро исчезал в толпе. Нерина вскрикнула и бросилась за ним вслед, но гудок паровоза заглушил ее голос, а толпа людей с багажом и детьми перегородила ей путь. За одну секунду она упустила вора из виду.

— Помогите! — закричала она. — Помогите, меня обокрали!

Один или два проходивших мимо человека с любопытством взглянули на нее, но никто не удосужился прийти ей на помощь.

Нерина поняла, что не сможет найти мальчишку. Она даже не запомнила его лица.

Она стояла, беспомощно оглядываясь по сторонам. Вокруг сновали пассажиры, некоторые толкали ее, словно вообще не замечая. Едва передвигая ноги, девушка подошла к скамье возле стены зала ожидания и села, положив на колени свою зеленую холщовую сумку и раздумывая, что же ей делать.

Теперь она лишилась всех средств к существованию. Она просто не представляла, как же начинать самостоятельную жизнь без копейки денег.

Это ужасно! Что ей делать. Наверное, придется переночевать в доме сэра Руперта на Баркли-сквер, а завтра она что-нибудь придумает.

Нерина торопливо покинула вокзал и пошла пешком. Она почти бежала, стараясь не смотреть по сторонам. Хотя прохожие провожали ее удивленными взглядами, никто не пытался остановить ее. По Баркли-стрит беглянка вскоре вышла на Баркли-сквер.

Она оказалась у дверей дома сэра Руперта. Окна были закрыты ставнями, и из щели над дверью пробивалась лишь узенькая полоска света. Девушка позвонила в звонок и громко постучала в дверь молоточком. Она почувствовала себя уверенно и спокойно, услышав скрежет отпираемых запоров и увидев, что дверь открывается.

На пороге появился лакей в наброшенной на плечи ливрее.

— Миледи? — удивленно воскликнул он. — Что случилось?

— Я приехала в Лондон, чтобы… чтобы погостить у друзей, — неуверенно начала Нерина. — Однако случилось нечто такое, что заставило меня немедленно покинуть их. Мне пришлось уйти, оставив у знакомых все вещи. Я должна переночевать сегодня здесь… — И неожиданно для себя добавила: — А завтра мне необходимо возвратиться в замок Рот.

— Сэр Руперт находится в данный момент в замке? — спросил лакей.

— Да, сэр Руперт сейчас в замке. Завтра я должна как можно скорее вернуться к нему.

Прислуга поспешила приготовить ей постель и чай, несмотря на заверения Нерины, что она не желает ни есть, ни пить. Когда она наконец оказалась в блаженной темноте спальни и забралась в постель с белоснежными простынями, из ее глаз неожиданно полились слезы. Это были не слезы облегчения, а скорее слезы раскаяния.

Впервые за свою жизнь Нерина испытывала стыд за свои поступки. За перенесенные ею страдания она теперь была готова обвинять в первую очередь себя, а не других людей и не обстоятельства. Только сейчас она поняла, как глупо и неосмотрительно поступила, убежав из замка Рот. Находясь в безопасности в уютной спальне лондонского дома сэра Руперта, было просто бессовестно вспоминать свою былую неприязнь к нему.