Кэтрин Харт - Летняя гроза

Она мгновенно отбросила пряжу и увидела спрятанного под нею младенца. Вскрикнув от страха, Летняя Гроза увидела, что крошечный ребенок, которому было едва несколько недель от роду, запутался в длинных нитях пряжи, причем так туго, что его маленькое личико было почти синим от перерезавших его горло веревок.

«Неудивительно, что он не кричал», — подумала Гроза, в то время как ее пальцы уже начали лихорадочно распутывать задыхавшегося ребенка. Наконец после нескольких минут, показавшихся ей вечностью, она сумела сделать это, но в крошечной грудной клетке младенца, увы, не было видно никакого движения.

— О крошка, только не умирай! — Гроза выхватила ребенка из корзины и быстро положила его на свои согнутые колени. Осторожно стуча его по хрупкой спинке, она всхлипывала. — Дыши, пожалуйста, дыши!

За спиной она услышала голов Ветра:

— С кем это ты разговариваешь, Летняя Гроза? — Взглянув через ее плечо, он увидел сам.

— Дай ребенка мне, — приказал он, протягивая к нему руки.

Гроза передала ребенка.

— О Ветер! — закричала она с безумным выражением лица. — Ребенок удушился, и я не могу вернуть его к жизни!

Видя ее беспокойство, Ветер обхватил своими длинными пальцами крошечные лодыжки ребенка и принялся трясти его головой вниз. В первое мгновение она с ужасом подумала, что он собирается бросить младенца головой в горящий очаг. Но затем с облегчением увидела, что он резко шлепает его своей большой рукой по попке и по спинке. В груди младенца раздался сдавленный хрип. Продолжая похлопывать ребенка по спинке, Ветер положил его на свою широкую ладонь лицом вниз и накрыл его тельце другой ладонью. Осторожно начал сжимать руки и маленькую грудную клетку между ними.

Вскоре ребенок начал слабо кричать. Затем внезапно выплеснул содержимое своего желудка на пол и на мокасины Ветра. С кислой ухмылкой он передал орущего младенца в протянутые руки Летней Грозы. Посмотрев на свои облитые молоком мокасины, он сказал с притворным сожалением:

— Я должен был предвидеть, что это случится.

Летняя Гроза восторженно засмеялась, покачивая ребенка и прижимая его к своей груди. Она с нежностью и благодарностью посмотрела на мужа, затем перевела взгляд на ребенка.

— Ты только посмотри на нее, Ветер! — с трепетом сказала она. Теперь, когда ребенок успокоился, и лицо его обрело нормальный оттенок, Летняя Гроза пришла в восторг от нежного бело-розового личика. Посреди двух пухленьких щечек красовался маленький вздернутый носик, а ниже шевелился очаровательный, похожий на розовый бутон ротик. Большие круглые голубые глазки были обрамлены темными ресницами, а крошечная головка покрыта нежными мягкими волосками, настолько светлыми, что они казались почти белыми.

— Она прелестна!

Смотря на выражение ее золотистых глаз, когда Гроза ласкала ребенка, Ветер уже больше не сомневался, что она жаждет заполучить себе этого младенца. Он тотчас же примирился с этим фактом.

— Ну что ж, жена, теперь у нас появилась новая дочь? — спросил он, заранее зная ее ответ.

— Да, пожалуйста! — Затем, чтобы проверить, что она не ошиблась, Летняя Гроза быстро развязала пеленки и полная страстного восторга подтвердила: — Да, дочь! Какой драгоценный сверток! Она напоминает мне ангела, которого тетя Элизабет каждый год помещала на вершину рождественской елки, такая же розовая и нежная! Маленький ангелочек!

Анжела, именно так и назвали ребенка, была единственной, кто остался в живых после нападения в тот день, поскольку душа пожилой женщины вскоре отлетела. Она умерла у порога собственного дома еще до того, как Гроза с Ветром вышли из последней хижины с ребенком. Таким образом, не осталось никого, кто бы мог назвать имя ребенка, а Библии с указанием имен этой семьи найти не удалось. Теперь некому было требовать ребенка назад, и никто уже не мог оторвать его от сердца Летней Грозы, уже начавшей любить его.

Жизнь Летней Грозы была полна если не спокойствия, то внутреннего умиротворения, которое испытывает человек, который любит и любим. Покажется невероятным, но она стала еще прекраснее в своем новом материнстве. Приехавший ранней осенью Джереми был ошеломлен глубиной нахлынувших на него чувств. Однако, как обычно, его срочные новости вытеснили все остальное.

— Несколько фортов объединяются, чтобы полностью захватить территорию, — зловеще предостерег он. — Мне удалось узнать, что они собираются наступать со всех четырех сторон одновременно, постепенно сжимая кольцо, пока вы не окажетесь в ловушке. Хотя им неизвестно ваше местонахождение, они совершенно точно рассчитали время наступления, — мрачно сообщил он. — Они решили схватить вас до первого снега и уже начали свою кампанию. От своего отца я также узнал, что они прочесывают те деревни, откуда, как они полагают, ты набираешь своих воинов, — обратился он к Ветру. — Они ищут тебя. Они знают, как ты выглядишь со слов некоторых оставшихся в живых свидетелей. Они также охотятся за твоей женой, которую они называют «Золотистые Глаза». — Джереми тревожно вздохнул. — Хорошо еще, что им неизвестно ее настоящее имя, но если они ее увидят, то сразу же узнают ее… и тебя. Вам нельзя возвращаться в отцовскую деревню этой зимой.

— Спасибо, что снова предупредил нас, Джереми, — задумчиво произнес Ветер. — Вскоре наступит зима. Возможно, нам лучше рассеяться до будущего лета. У многих моих воинов есть семьи, и они только и мечтают воссоединиться с ними. Остальные же могут разбиться на маленькие группы и разойтись кто в северном, кто в южном направлениях. Мы можем снова встретиться, когда начнут таять снега.

Пума, который должен был вскоре вернуться на ранчо, согласился. Он дал дополнительный совет:

— Поскольку наши группы будут находиться вне территории, по которой рыщет кавалерия, нам следует иногда совершать неожиданные нападения в самых различных местах. Это окончательно запутает солдат: они не будут знать, куда им идти и где нас искать.

— Вы с Летней Грозой могли бы пожить этой зимой у нас, — с надеждой предложила Таня. — Солдатам никогда не придет в голову искать вас там.

Вольный Ветер с благодарностью отверг это предложение.

— Нет, моя вторая мать, однако я благодарю тебя за это. У вас прекрасное ранчо, но моя душа будет тосковать там взаперти.

Таня не могла на него обижаться: она понимала его чувства и уважала их.

— Тогда будьте осторожны, и мы встретимся с вами весной.

Джереми сразу же привязался к маленькой Анжеле, хотя был несколько обижен.

— Гроза, почему ты не хочешь отправить малышку в Колорадо со своей матерью? Там ей было бы гораздо лучше.

Рассвирепев от негодования, Гроза надменно спросила: