Элизабет Кларк - Дорогами судьбы

Шарлотта заглянула в красивые синие глаза Альмы Блисс, и не могла найти слов, чтобы выразить всю полноту своей благодарности за то, что та была рядом с ней в этой поездке.

Она посмотрела вперед на Маркуса, который беспощадно хлестал быков, — тех самых, которые верно переправили их через реку.

— Простите, миссис Блисс, я отлучусь на минутку, если вы не против, — сказала она, когда Маркус снова хлестнул Дюка.

Она заметила, что вся дрожит, когда подходила к Маркусу. Она была так разгневана, что сердце, казалось, вот-вот вырвется из ее груди.

— Маркус! — закричала она, срываясь на бег, когда он снова поднял свой кнут.

Он оглянулся, смерил ее взглядом, но в его глазах ничего не отражалось — ни удивления, ни угрызений совести, ни готовности изменить свои намерения. Он еще раз ударил кнутом с такой силой, что бык замычал от боли.

— Я требую, чтобы ты немедленно прекратил хлестать это несчастное животное! — воскликнула Шарлотта, протягивая руку, чтобы выхватить кнут.

— Ты, должно быть, сумасшедшая, если думаешь, что можешь командовать мной, — взорвался он. Следующий удар кнута был таким сильным, что животное сначала споткнулось, а потом резко и неожиданно ударило назад задним левым копытом.

От вспышки боли, которая словно обожгла ее, Шарлотта упала. Она пробовала встать, но ее колено нестерпимо болело.

«Вставай и пойди обмой ногу», — сказала она себе, глядя на вытекающую из раны кровь. Она знала, что, в конце концов, с ней все будет хорошо, если она смажет ногу мазью. И она бы не обращала внимания на боль, если бы не…

Шарлотта почувствовала, как чьи-то руки бережно поднимают ее с земли. И она знала, чьи это были руки — она узнала их запах, их уверенную силу, их твердость, даже не глядя на их владельца.

— Держитесь покрепче, я помогу вам, и будете как новенькая, — тихо сказал Люк Эшкрофт, когда она обняла его за шею.

О нет! Так много недель она заставляла себя отворачиваться каждый раз, когда мистер Эшкрофт находился поблизости. Шарлотта мысленно отмечала каждый раз, когда вечером, проходя мимо их с мистером Пенфилдом костра, обменивалась с ними простым пожеланием доброго вечера. Она не могла забыть тот день, как он дотронулся до ее шеи, бормоча что-то о комарах. И хотя ее переполняли чувства и ей очень не хотелось лишать себя общения с ним, она точно знала, что должна была это сделать.

А сейчас он нес ее на руках. Люк Эшкрофт уносил ее бог знает куда, в самый конец каравана.

— Куда вы меня тащите? — спросила Шарлотта, когда они проходили мимо мистера Пенфилда, который правил быками.

— Во-о-от сюда, — пробормотал мистер Эшкрофт, проходя вперед и ловко занося ее в фургон — в свой фургон холостяка, тот, в который она заглядывала в первый день путешествия, когда он еще был для нее незнакомцем. Странно, но ведь она с самой первой встречи почувствовала, что должна держаться от него подальше…

Люк Эшкрофт опустил ее на два свернутых лоскутных одеяла так нежно, будто она была хрупким кусочком стекла.

— А теперь давайте посмотрим на вашу ногу, — сказал он, опускаясь на колени рядом с ней.

— Что вы делаете? — спросила Шарлотта хрипло. У нее от неожиданности даже пропал голос. Она откашлялась и села, натягивая юбку на колени и глядя на мистера Эшкрофта.

— Мне станет легче, как только я нанесу на рану немного мази, — сказала она. Голос ее все еще был едва слышен.

Он поднес палец к своим губам.

— Не надо слов, — прошептал он.

— Мистер Эшкрофт…

Его палец двинулся к губам Шарлотты.

Сама того не желая, она вдохнула запах его кожи.

— Не надо слов, — снова прошептал он.

Ощущение прикосновения пальца мужчины к своим губам было для нее совершенно новым. Шарлотта почувствовала, как ее дыхание замерло, остановилось, когда она посмотрела в его глаза, полные огня. Она закрыла глаза, потому что чувствовать, что он смотрит на нее, что он так близко, ощущать тепло его кожи, его аромат — для нее было слишком тяжелым испытанием. Никто не смотрел на нее так, как теперь смотрел Люк Эшкрофт. Никто и никогда. И ее муж, конечно, тоже. Люк Эшкрофт дотянулся до ее сердца, прикоснулся к ее душе, которая прежде не интересовала ни одного мужчину.

Она открыла глаза и взглянула на Люка Эшкрофта, — она должна была называть его по имени и фамилии, иначе даже ее мысли станут слишком интимными, — и увидела, что теперь пришел его черед затаить дыхание. Потом он медленно сделал вдох. Его взгляд не отрывался от нее, когда он убрал палец от ее губ.

Она никогда в жизни не чувствовала ничего подобного. Как такое может быть? Он лишь дотронулся до ее губ, и, тем не менее, желание уже завладело ее телом с головы до ног. Потребность в его присутствии родилась в той части ее тела, о существовании которой она сама вообще едва ли вспоминала до того, как встретила его. Казалось, она нуждалась в нем все сильнее с каждым взглядом, который он дарил ей.

Она должна была разделить все это с Фрэнсисом! Это у него должно было при виде нее захватывать дыхание! Это от его близости должно было так сильно стучать ее сердце! Вместе они должны были сводить друг друга с ума! Но весь этот чудесный мир для нее открывал другой мужчина…

Люк Эшкрофт медленно провел большим пальцем по ее губам — по верхней, потом по нижней. Его глаза по-прежнему неотрывно смотрели на нее. Его палец был теплым, настойчивым, хорошо знакомым. Шарлотте казалось, что ее сердце сейчас выпрыгнет из груди, и ей хотелось сказать Люку «нет». Сказать Люку Эшкрофту, чтобы он остановился. Она была честной женщиной, и не должна была позволять делать это с собой!

Но она не могла сказать ни слова.

Вдруг мистер Эшкрофт убрал руку. Он вынул из кармана платок, потом взял коричневый стеклянный кувшин из деревянного ящика на полу. Потом опустил ткань в воду и, когда фургон накренился вперед, протер рану нежным, но уверенным движением.

— Думаю, с вашей ногой все будет в порядке, — мягко сказал он, откладывая платок в сторону. — Ваше сердце — вот что меня по-настоящему волнует, Шарлотта.

Шарлотта старалась не обращать внимания на ощущения, которые рождал в ней даже звук своего имени, услышанный из уст мистера Эшкрофта. Она была потрясена чувствами, которые испытывала к этому почти незнакомому человеку.

Что с ней происходило? Куда подевались моральные устои, которые так заботливо закладывала в ее душу мама?

Шарлотта отвернулась, и чувство стыда завладело всем ее существом.

— Когда же вы поймете, что это была не ваша ошибка? — спросил он.

В смущении она покачала головой. Ее мысли путались, тело все еще хранило тепло от его прикосновения.

— Это вы украли деньги у Сэма Чарльтона? — мягко спросил мистер Эшкрофт.