Барбара Картленд - Страсть и цветок

Охваченная паническим страхом за мужа и дочь, княжна настояла на том, чтобы они той же ночью сели на корабль, отплывающий из Одессы в Константинополь.

Мисс Андерсон заявила, что готова отправится с ними.

Она покидала дворец, держа на руках младенца, из-за застилавших глаза слез не в силах взглянуть в последний раз на лицо девушки, которую любила и воспитывала едва ли не с пеленок.

Казалось, Майкл Лейтон не сможет пережить адскую боль от разлуки с любимой, но он знал, что обязан спасти жизнь дочери.

Из Константинополя они, не теряя времени, перебрались в Канн на южном побережье Франции, где, по предварительной договоренности с Наталией, он постарался наладить с ней переписку.

Целый месяц он провел в ожидании ее письма. Его передал ему британский консул, получивший его из британского посольства в Санкт-Петербурге вместе с пакетом дипломатической почты.

Прочитав же то, что сообщала ему жена, Майкл Лей-тон оказался на грани помешательства.

Николай I принудил Наталию вернуться в Петербург, поскольку устроил ей партию в лице великого князя Федора.

Наталия писала Майклу, что она молила царя о милости, заявляла, что не может выйти замуж за нелюбимого человека, но он лишь сказал, что она поступит так, как он считает нужным.

Майклу Лейтону было прекрасно известно, что те, кто осмеливался ослушаться царя, либо по одному мановению его руки высылались в Сибирь, либо, что самое худшее, признавались умалишенными.

Выбора у Наталии не было. Объявить во всеуслышание, что она уже несвободна, означало подписание смертного приговора Майклу и дочери.

Ценой огромных усилий мисс Андерсон сумела убедить обезумевшего от горя молодого дипломата, что лучшим выходом в его положении будет уйти с головой в работу.

Он вернулся в Лондон и получил назначение в британское посольство сначала в Рим, а затем в Брюссель.

Именно мисс Андерсон решила, что для нее с Локитой лучше всего будет обосноваться в Париже.

Она понимала, что любопытным с легкостью удастся разузнать подробности частной жизни начинающего дипломата в Риме, Брюсселе и любой другой европейской столице, но только не в Париже.

Здесь, где наличие любовных связей у человека, вне зависимости от его положения, считалось делом самым обыденным, никому бы и в голову не пришло удивляться тому, что молодой англичанин приобрел себе дом в окрестностях Булонского леса.

Майкл Лейтон совершил быстрое восхождение по дипломатической лестнице. Незадолго до смерти он был произведен в рыцари и получил титул лорда Лейтонстоуна.

И только одной мисс Андерсон было известно, какие душевные муки переживает этот человек, чья любимая женщина стала принадлежать другому.

Лишь однажды за всю жизнь Наталии довелось свидеться с дочерью. Это случилось через пять лет после ее замужества. Она сумела сообщить Майклу Лейтону, что отправляется одна в Одессу на праздники.

Невозможно описать, чем была для нее эта встреча со своим истинным супругом, что испытал он, когда вновь смог держать ее в своих объятиях.

Голос мисс Андерсон дрогнул, по щекам катились слезы. Те, кто слушал ее рассказ, могли вообразить, что пережили участники той встречи, когда однажды поздно вечером в одесской гавани бросила якорь английская яхта.

Великая княгиня скончалась, когда Локите минуло четырнадцать лет, но необходимость хранить в тайне обстоятельства рождения девушки все еще оставалась.

В 1855 году Николая I сменил на российском престоле его более либерально настроенный сын, Александр II.

Можно было больше не опасаться, что тайная полиция начнет разыскивать с целью убийства Локиту и ее отца, как то неминуемо случилось бы в прошлом, однако великий князь был еще жив, и предание фактов огласке могло произвести скандал, который отразился бы на отношениях двух держав.

И потому мисс Андерсон продолжала считать себя связанной обетом молчания. Однако она знала, что дни ее сочтены, а ей еще необходимо устроить будущее Локиты.

Она предприняла отчаянную попытку выдать ее замуж за лорда Марстона, полагая, что если Локита, как когда-то ее мать, станет женой англичанина, она по крайней мере окажется защищенной от посягательств со стороны беспутных людей, которые польстились бы исключительно на ее необыкновенную красоту.

Не предусмотрела же она того, что Локита, по примеру собственной матери, без памяти, до полного самозабвения влюбится с первого же взгляда в человека, предназначенного ей судьбой.

Как же неистово сражалась мисс Андерсон сразу против обоих — Локиты и князя! И вот теперь, когда она подошла к концу своего рассказа и голос ее с каждой минутой становился все слабее и тише, на устах ее заиграла улыбка.

— Теперь, когда вы знаете правду, — спросила она князя, — сможете ли вы устроить судьбу Локиты и свою собственную?

Князь подался вперед и обхватил ее руку:

— Я должен вечно благодарить вас за любовь и заботу, которыми вы окружили Локиту. Я уверен, что государь, услышав этот рассказ, даст нам разрешение на брак. Я всю свою жизнь посвящу ей одной. Мы сегодня же вечером едем в Россию.

Он склонил голову и приник губами к ее руке. На миг ему показалось, что пальцы ее сжали ему руку.

Затем она повернула лицо к Локите, и почти тотчас же из уст ее вырвался вздох, а тело начало оседать на подушки.

Какое-то мгновение даже лорд Марстон не мог уразуметь, что же произошло. Потом Локита издала крик, от которого комната, казалось, зазвенела:

— Энди! Энди!

То был крик ребенка, который заблудился в кромешной тьме. И тогда руки князя подхватили ее, утешили и приласкали.

— Я вспоминаю!.. Да-да, вспоминаю! — восклицала Локита.

Она стояла на палубе яхты, медленно скользящей по водам залива по направлению к одесской гавани. Рядом с Локитой находился лорд Марстон, с восторженной улыбкой на губах.

Гавань и впрямь являла собой чарующее зрелище. Залитая лучами солнца, она открывала панораму города, в которой, помимо зданий оперного театра и университета, угадывались роскошные очертания новых построек, возведенных князем Воронцовым в бытность его губернатором Новороссии и Бессарабии.

В свое время он был направлен царем на освоение новой губернии, и именно тогда с наибольшей полнотой раскрылись его блестящие организаторские способности.

Любому архитектору такой ландшафт казался пределом его мечтаний. По мере постепенного заселения некогда безлюдных степей Причерноморья и ввода пароходной навигации Одесса и прилегающие к ней земли вступали в пору невиданного процветания.

Яхта подходила все ближе к прекрасному городу, а лорд Марстон тем временем рассказывал Локите о том, что князь Иван распорядился завезти сюда с британских островов поголовье крупного скота, а из Франции выписал виноделов, которым вменялось в обязанность присматривать и обеспечивать всем необходимым местные виноградники.