Жаклин Брискин - Обитель любви

При этих словах Три-Вэ будто опомнился.

— Поэтому я и пришел. Кингдон здесь?

— Он наверху. Спит.

— Слава Богу! Я все ждал его, ждал. А потом стал волноваться. Он водит автомобиль так же лихо, как и самолет. А ночь была туманная. Он много пьет. И после всего, что наговорила Юта...

— С ним все в порядке, — перебила его Тесса. — Он останется в Гринвуде.

— Останется жить здесь?

— Пока папе не станет лучше. — После паузы она прибавила: — А потом мы переедем вдвоем куда-нибудь.

Три-Вэ пораженно уставился на нее. Его брови, ставшие с возрастом более густыми, оставались черными. Контраст между темными кустистыми бровями и подстриженной седой бородой придавал Три-Вэ вид библейского пророка. Тесса присела рядом с ним на оттоманку, оправив юбку.

Наконец Три-Вэ спросил:

— Амелия рассказала тебе, что перед тем, как ты родилась, я... был с ней?

— Один раз, — уточнила Тесса.

— Ровно за девять месяцев, дорогая.

— Я знаю.

— А Кингдон знает об этом?

— Да.

— Ему и так нелегко было решиться жениться на двоюродной сестре, а тут еще это... — У Три-Вэ словно комок в горле застрял. — Не знаю даже, что сказать, что предпринять. Почему за мои грехи Господь наказывает вас с Кингдоном?!

— Дядя, все в порядке. Он любит меня, несмотря ни на что.

Она покраснела, и тут Три-Вэ понял: сказав, что Кингдон спит наверху, она имела в виду... в ее постели. Он тоже смутился.

— Нет ничего страшного в том, что мы женаты, — сказала она. — Ведь мы друг другу всего лишь двоюродные брат и сестра.

— И Кингдон верит в это?

Тесса снова разгладила юбку.

— Твердой уверенности у него нет, — несчастным голосом произнесла она.

— В конце концов он поверит словам Юты, и это убьет его!

Говоря это, Три-Вэ инстинктивно сжимал и разжимал кулаки, болезненно морщась при воспоминании о том, с каким унылым видом Кингдон уговаривал мать не препятствовать их браку, обещая добиться церковного благословения. То, что он вновь женился, больше не удивляло Три-Вэ. Сравнение истеричной и честолюбивой Лайи со спокойной и даже безмятежной Тессой было не в пользу первой. Три-Вэ понимал выбор сына. Но в то же время, будучи твердо уверенным в том, что Тесса его дочь, был потрясен и напуган.

Не зная, как поведет себя Кингдон после откровений Юты, он отправился в туманную ночь на поиски сына. Тот же самый страх заставил его попытаться уговорить молодых людей расторгнуть брак. Три-Вэ знал, что, женись Кингдон на Тессе, он не будет знать покоя. Он сидел сейчас во внутреннем дворике, терзаемый и пришибленный тяжестью своей отцовской вины, и убеждал себя, что он сможет уберечь сына от верной гибели.

«Им нельзя быть вместе», — решил он.

Язвительный сарказм Кингдона всегда был барьером, за который Три-Вэ никак не удавалось проникнуть. Но лицо Тессы было совершенно открытым, незащищенным. «Она очень добрая, — сказал он себе. — Я смогу ее убедить».

Тесса подняла на него глаза.

— Дядя! — Она выкрикнула это слово таким голосом, словно намеренно хотела ранить его.

— Ты должна попытаться понять Юту. — И хотя Три-Вэ назвал Юту Исчадием ада, по здравому размышлению он взвалил основную часть вины на себя. — Для Юты существует только Господь с карающей дланью, которой он сметает грешников с лица земли. Она убеждена, что Кингдон зачат во грехе, и всегда считала своим долгом спасти его от вечных мук ада. Она верит, что сам Бог поставил ее на страже его бессмертной души. На самом деле Кингдон не нуждается в ней. Возможно, он самый религиозный из всех людей, которых я когда-либо знал. Чем дальше он удаляется от церкви, тем сильнее узы, которые связывают его с ней. Звучит противоречиво?

— Нет, мне это всегда было понятно.

— Значит, ты знаешь, что произошло с ним вчера вечером, когда он узнал правду?

— Не правду, а ложь, — поправила Тесса. Она сказала это тихо, но твердо.

Впервые Три-Вэ подметил в ней характерную черточку всех Ван Влитов — упрямство. Но даже теперь он еще не подозревал о том, что с Тессой все окажется сложнее, чем было бы с Кингдоном. Пока что он проникся к ней лишь печальным сочувствием. «Бедняжка, — думал он. — У нее не хватает мужества посмотреть в лицо правде».

Некоторое время он сидел молча, но затем чувство вины и любовь к Кингдону вновь заставили его заговорить:

— Дело не в том, правда это или ложь, дорогая. Я просто пытаюсь объяснить тебе, почему Кингдон примет все за правду.

— Тайну моего рождения невозможно доказать.

— Лично я, если бы Юта тогда сдержалась, продолжал бы делать вид, что Бад твой отец, — сказал Три-Вэ печально и смущенно.

— А он и есть мой отец, — устало проговорила Тесса. Она бросила взгляд на второй этаж, словно могла сейчас видеть Бада. — Так ужасно! Все эти годы он хранил «это» глубоко в своей душе и ни разу не вспомнил об этом периоде жизни. И все из любви ко мне. — Она всхлипнула, но подавила рыдания. — Сейчас ему дают кислород. Он меня даже не узнал.

Она опять заплакала, уже не скрывая слез.

При виде рыдающей Тессы Три-Вэ захотелось перестать ее уговаривать, так как это, как ему казалось, действовало на Тессу, словно удары тяжелого молотка. Он всегда старался уходить от стычки лоб в лоб, терпеть не мог любого противостояния. «Я всегда избегал говорить неприятные вещи в лицо, — упрекал он себя. — Предпочитал плыть по течению, трусливо прикрываясь молчанием».

— Поверь мне, я вовсе не хочу вмешиваться в твои отношения с Бадом...

— С моим отцом, — поправила она.

— Кингдон в это не верит, — мягко сказал Три-Вэ. — Тесса, вам нельзя быть вместе.

— Он очень переживает, — согласилась она. Из-за плача она говорила с придыханием. — Его гложут сомнения.

— Вот видишь...

— Но он сказал маме, что не бросит меня. А меня просил не отталкивать его. Впрочем, я и не смогла бы этого сделать. Дядя, нам нельзя разлучаться.

— Я испытываю страшное чувство вины за все, что вам приходится терпеть, — сказал Три-Вэ, всем телом подаваясь к Тессе. — Но, возможно, именно поэтому я и не могу отступить.

На этот раз, подняв глаза вверх, она посмотрела на левую половину дома, и Три-Вэ понял, что она смотрит на дверь, за которой спит Кингдон.

— Нет смысла продолжать этот разговор.

— Тесса...

— Он любит меня, хочет, чтобы я была рядом, и до тех пор, пока он этого хочет, я не смогу его оставить.

— А как же его сомнения?

— Они будут мучить его и без меня, вы же знаете, — сказала она, даже не пытаясь остановить слезы.

Заглянув в ее голубые мокрые глаза, Три-Вэ вдруг подумал о том, что слезы — неотъемлемая часть ее натуры. «Она так же упряма, как отец и Бад...» — удивленно подумал он.

Наконец Тесса вытерла слезы рукой.

— У вас есть платок? — спросила она.

Он порылся у себя в кармане и протянул ей носовой платок. Она высморкалась, Три-Вэ подивился собственной жестокости: как он мог спорить с ней сегодня, в такую тяжелую для нее минуту?..