Барбара Картленд - Парижский поцелуй

— Но я не могу взять все это, — упиралась Шина.

— Нет, вы все возьмете! У вас будет одежда на любой случай. Клянусь, эти вещи мне не нужны. А мои туфли вам не подойдут? Может быть, мы с вами близнецы? — рассмеялась Фифи.

— Я не знаю, как благодарить вас, — проговорила Шина.

— Я ваша должница. — Фифи внезапно стала серьезной. — Если бы вы только знали, как это мало по сравнению с тем, что вы сделали для меня. — Она пожала руку Шине. — Посмотрите на себя в зеркало! Как чудесно вы преобразились. Посмотрите, и вы поймете, что я создала ваш новый образ.

— Да, действительно. — Шина изумленно глядела на свое отражение, не узнавая себя.

— У моего подарка даже есть название, — возбужденно продолжала Фифи. — Это «парижский поцелуй», моя дорогая.

Шина вернулась в посольство после шести часов в такси с тремя большими чемоданами и шляпной коробкой. Слава богу, что никого не было, когда машина остановилась у парадного входа.

Вероятно, мадам Пелейо ушла на вечеринку. Это происходило раз в неделю, и обычно ее сопровождал сам посол или Люсьен Мансфильд. Наверное, это входило в его обязанности.

Шина вовсе не хотела быть замеченной. Она должна была собраться с мыслями и понять, что Фифи сделала для нее. Фифи и Анастазия отняли у нее старый твидовый костюм, нижнее белье и даже туфли.

— Мы выбросим их, — сказала Фифи, — чтобы вы носили новые вещи! А то они провисят у вас в шкафу, и никто их не увидит.

Что было делать? Особенно довольной казалась Анастазия. Она освободила шкафы от лишней одежды.

— Вам оно никогда не нравилось, мадемуазель, — говорила она хозяйке, показывая настолько восхитительное платье, что Шина и мечтать о таком не смела.

— Нет, нет, я его ненавижу, — отвечала Фифи, и Анастазия кидала его в растущую груду вещей, предназначенных для Шины.

Шина возражала, но они не слушали. И, как Золушка, по мановению волшебной палочки она превращалась из замарашки в обносках в сказочную принцессу.

Стул уже скрипел под тяжестью платьев, костюмов, шляп, туфель, перчаток, сумок.

— Ну а теперь, после такой генеральной уборки, мы все заслуживаем по коктейлю.

Снова Шина попыталась отказаться, говоря, что не любит коктейли.

— Коктейли Анастазии вам понравятся, — заверила ее Фифи. — Они восхитительны, как нектар богов.

И опять Фифи оказалась права. Коктейль был чудесным. Он развеял страхи, и Шина решилась надеть черное платье, первое из того, что она примеряла, и тяжелое пальто, которое было трудно упаковать, подходившее к нему. Фифи надела на нее шляпку с бархатными листьями, дала ей сумочку из крокодиловой кожи, совсем новую на вид.

— Теперь вы ослепительны! — наконец констатировала Фифи.

Но Шине не хотелось никого ослеплять в посольстве. Она чувствовала себя неловкой в новых туфлях на высоких каблуках. Она оплатила такси и сказала лакею отнести чемоданы к ней в комнату. Это были чемоданы Фифи, и она обещала вернуть их при первой возможности.

Лакеи внес вещи через боковую дверь, и Шина торопливо поднялась по ступенькам в холл. Она думала, что в доме никого нет, и устремилась к широкой лестнице, когда вдруг Люсьен Мансфильд вышел из кабинета посла и увидел ее, бегущую по мраморному полу. Минуту он колебался, но затем произнес:

— Добрый вечер!

По голосу и выражению его лица Шина поняла, что он не узнал ее. Она так засмущалась, что не могла ничего ответить и только робко смотрела на Люсьена Мансфильда. Тот с учтивым кивком медленно приблизился к ней. И вдруг узнал ее.

— О господи! — воскликнул он. — Это же миссис Лоусон.

— Да… да, — запнулась Шина, злясь на себя за свою беспомощность.

— Что вы с собой сделали? Вы так… — Он сделал паузу и затем, поскольку Шина не была способна говорить, закончил фразу: — Красивы!

— Я… я думаю… спасибо, — пролепетала Шина.

Его улыбка вернула ей уверенность в себе.

— Что с вами случилось? — спросил он. — Как объяснить ваше сказочное превращение?

— Действительно, сказочное, — улыбнулась в ответ Шина. — Это, как мне сказали, называется «парижский поцелуй».

— Так вот что это значит, — спокойно произнес он.

Шина улыбалась, смотря в его серые глаза, но голос с лестницы прервал их.

— Кто говорит о поцелуях? — спросила мадам Пелейо, спускаясь вниз по лестнице в соболиной накидке поверх вечернего платья с блестками. Она дошла до конца лестницы и увидела, с кем разговаривает Люсьен Мансфильд. Ее улыбка стала холодной, а взгляд ледяным.

— Вы ли это, миссис Лоусон? — сухо спросила она.

— Да, мадам. — Шина опять занервничала. Пальцы ее дрожали, сжимая сумочку.

— Вы, конечно, потратили свой первый выходной на покупки, — сказала мадам Пелейо. Но, рассмотрев Шину поближе, она воскликнула: — Не может быть! Это же платье из последней коллекции Диора. — Она замолчала, потому что Люсьен Мансфильд коснулся ее руки.

— Я уверен, что миссис Лоусон все вам потом объяснит. А сейчас мы должны идти.

В его голосе звучала властность, и мадам Пелейо сдалась, хотя бросала на Шину неприязненные взгляды. Она повернулась, так что ее юбки слегка взметнулись над полом, и вышла с полковником Мансфильдом через парадную дверь. Шина слышала, как она говорила: «Но это мое дело, Люсьен…» — и предположила, что полковник Мансфильд убеждал ее, что это не их дело, откуда у гувернантки могла появиться такая одежда.

Благодарная, что он освободил ее от дальнейших объяснений, Шина, задыхаясь, взбежала на третий этаж, не зажигая света, заглянула в детскую посмотреть, спят ли дети. Но они не спали и, увидев ее, взволнованно затараторили.

— Как мы рады, что вы вернулись, Лои! — Так они ее называли.

— Как прошел день? — спросила Шина, входя в комнату.

— Очень плохо, — надулась Мэди. — Прогулка с Жанной была очень скучной, а когда мы пришли к маме, она была очень занята разговором с дядей Люсьеном и не поиграла с нами.

Детям разрешалось называть полковника Мансфильда дядей. Шина не смогла скрыть удивления. Что за важная беседа была у него с мадам Пелейо, что та даже не смогла уделить внимания детям.

— Дядя Анри пришел позже, — вмешался Педро. — Но он был сегодня такой сердитый, очень сердитый.

— Он сердился на вас? — спросила Шина.

— Нет, — ответила Мэди. — Он вошел вместе с Жанной, чтобы отвести нас наверх, и мама спросила его, что он делал, и, когда он сказал: «Ничего», — она начала подтрунивать над ним и сказала: «Наверное, одна из твоих девочек не угодила тебе сегодня?» Наверное, это было глупо, Лои? Ведь у дяди Анри нет никаких девочек, правда?

— Конечно нет, — согласилась Шина. — Ваша мама, должно быть, что-то напутала.

— Я так и знала, — успокоилась Мэди. — Но дядя Анри крикнул: «Проклятье!» — и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Так нельзя, правда, Лои?