Джанет Маклеод - Любовь с ароматом чая

Следующие дни были наполнены визитами доктора и обеспокоенных знакомых: клиентов, соседей, священника и пресвитера из их церкви, друзей из чайной. Ландсдоуны прислали корзину фруктов. Пришла Вэрити. Детей с ней не было.

— Их напугал бы вид дедушки в таком состоянии, — сказала она Кларри.

Вэрити сама с трудом скрывала отвращение, глядя на стекающую изо рта Герберта слюну.

Кларри с трудом сдержала колкое замечание о том, что ей следовало привести их гораздо раньше.

— Может, вы придете с детьми через пару недель, когда Герберту станет лучше? — предложила Кларри. — Он наверняка приободрится, увидев Вернона и Джозефину.

Вэрити поспешила уйти, пообещав вскоре привести детей.

Были наняты две сиделки, дежурившие по очереди. Они помогали поднимать Герберта, мыть его, переодевать и кормить. Ночью Кларри оставалась с ним одна. Она поставила в спальне мужа раскладную кровать, чтобы быть рядом, если ему понадобится помощь. Удивительно, но его близость ее успокаивала. Вместо того чтобы лежать в своей спальне, не находя себе места от беспокойства, Кларри засыпала под звук его дыхания и тиканье прикроватных часов. Когда ей не удавалось уснуть, она сидела рядом с мужем, гладя его лицо или парализованную руку. Он казался мучительно беззащитным. Кларри так редко доводилось дотрагиваться до него раньше, что теперь ее переполняла нежность от этих простых прикосновений. Кларри осознала, как сильно она хочет, чтобы Герберт жил и поправлялся.

Целые дни она курсировала между чайной и домом, каждые два часа проверяя состояние Герберта и оставаясь с ним по очереди с Уиллом. Время от времени Кларри читала мужу, но не знала, понимает ли он услышанное. Она держала его за здоровую руку, и иногда он сжимал ее ладонь, хотя в его взгляде не было узнавания.

Берти взял на себя работу отца. Он разбирал горы документов в его кабинете и поддерживал связи с клиентами.

— Можно не волноваться за их бизнес, — уверил Кларри Уилл. — Берти об этом позаботится. Единственное, что он умеет делать хорошо, — это управлять финансами.

— Но Герберт не в состоянии подписывать бумаги, — возразила Кларри.

— В этом нет необходимости. Берти имеет право ставить подпись от его имени.

И без того загруженная до предела, Кларри была рада, что ей не придется заниматься клиентами Герберта. Когда он выздоровеет, она не позволит ему трудиться в таком же изматывающем режиме. Он работал наизнос, не уделяя должного внимания младшему сыну. Они оба будут тратить на работу меньше времени и больше часов проводить вместе, решила Кларри. Сейчас она хотела только одного: достичь с мужем большей близости и взаимопонимания.

Слухи об инсульте Герберта дошли и до Олив. Она пришла, когда Кларри была в чайной, но Уилл уговорил ее подождать, пока ее сестра не вернется. Олив и Кларри сдержанно обнялись.

— Ужасно видеть Герберта в таком состоянии, — сказала Олив, плача. — На нашей свадьбе он так хорошо выглядел, был таким веселым и добрым.

— Да, — согласилась Кларри. — Это был счастливый день.

— Я не могу избавиться от мысли, — сказала Олив, дрожа, — что для него это стало слишком большой нагрузкой. Если бы он не…

— Прекрати, — произнесла укоризненно Кларри, взяв сестру за руки. — Ты не должна об этом думать. Ваша свадьба здесь совершенно ни при чем. Герберт долгие годы работал наизнос.

Они спустились в кухню, где миссис Хендерсон стала суетиться вокруг Олив. Сестры выпили чаю в бывшей гостиной Кларри, где им вдвоем было по-домашнему уютно. По просьбе Кларри Олив принялась увлеченно рассказывать о своей замужней жизни.

— Прошло всего несколько дней, а я уже привыкла к нашему новому дому. Джек очень рад этому. Он так носится со мной, каждый день приносит маленькие подарки. Я говорила ему, чтобы он не делал этого, а лучше бы экономил и откладывал деньги, но он меня не слушает, — рассказывала она, улыбаясь.

Глядя на разрумянившиеся щеки сестры, Кларри тоже улыбнулась.

— Радуйся подаркам. Почему бы и нет?

— То же самое говорит и Джек, — ответила Олив. — Я тоже считаю, что надо радоваться сегодняшнему дню, ведь никто не знает, что будет завтра.

Неожиданно она замолчала с виноватым видом.

— Извини, Кларри, я не хотела тебя расстраивать.

— Ты не расстроила меня, — сказала Кларри, помрачнев.

После этого разговор уже не клеился. Кларри изо всех сил пыталась расшевелить Олив, не желая, чтобы она уходила, но безуспешно.

— Мне пора возвращаться, — сказала младшая сестра, поспешно вставая. — Нужно приготовить Джеку ужин.

Она пообещала зайти еще в скором времени, но Кларри видела, с каким облегчением уходила ее сестра, словно животное, вырвавшееся из капкана. Она понимала: Олив рада тому, что теперь живет не в Саммерхилле и не обязана заботиться о больном Герберте.

Через месяц пришло время Уиллу возвращаться в Дарем. Он не хотел уезжать, потому что состояние его отца не улучшалось, но Кларри проявила твердость.

— Тебе обязательно нужно ехать. Учеба на первом месте.

— Так сказал бы и мой отец, — заметил Уилл, печально улыбнувшись.

— Вот и хорошо, — проговорила Кларри, — значит, тебе тем более нужно ехать.

Она постаралась не показать Уиллу, как много значат для нее его поддержка и компания. Уилл уехал, пообещав вернуться до наступления рождественских каникул.

После его отъезда Кларри еще больше загрузила себя работой, разрываясь между чайной и домом. Она ежедневно делала мужу массаж и выполняла специальные упражнения, чтобы поддерживать в тонусе здоровые части его тела и разрабатывать парализованные.

Шли недели, но улучшений было очень мало: отчасти к Герберту вернулась способность управлять мышцами лица, и теперь он мог жевать мягкую пищу и шевелить левой ногой. С наступлением ноября Герберта приподняли, и, поддерживаемый сиделками, он на нетвердых ногах прошел до двери и обратно.

Однажды зимним вечером Кларри принесла поднос с едой для него и поставила на столик у кровати Герберта. Муж сидел, опершись на подушки, и наблюдал за ней с обычным отсутствующим выражением лица.

— Ожка.

Вздрогнув, Кларри резко обернулась. Глядя на него, она пыталась понять, был ли это просто бессмысленный звук или попытка произнести слово.

— Ожка, — повторил Герберт и указал здоровой рукой на поднос.

Кларри перевела взгляд, и ее осенило. На подносе не было ложки.

— Ложка? — переспросила она, схватив его ладонь. — Ты хотел сказать «ложка»!

Лицо Герберта исказила гримаса. Кларри поцеловала его руку.

— Молодец! Ты сказал «ложка». Скажи еще что-нибудь.

Она показал на миску с едой.

— Суп, — медленно произнес Герберт, — тофель.

— Суп с картофелем! — крикнула Кларри.