Джейн Остен - Разум и чувства

Тот поприветствовал Элинор легким поклоном, который, по его мнению, был красноречивее слов, и Элинор впервые согласилась с Люси, которая считала, что Роберт – самодовольный малый. «Хорошенькая же родня могла быть у меня», – подумала Элинор. Этот ленивый поклон младшего брата ее Эдварда мог означать только одно, что тихий семейный вечер с участием несостоявшихся свекрови и невестки начался. Она еще раз поразилась, как в одной семье могут быть такие непохожие братья.

Почему они были такие разные, Роберт объяснил сам за какие-нибудь четверть часа разговора. Он без стеснения говорил о своем брате, как об убогом и никчемном человеке, по его мнению, он стал таким, потому что долго учился на дому.

– В душе, – добавил он, – я считаю, что иначе и быть не могло. И об этом я всегда говорю своей матери. «Моя дорогая мамочка, успокойтесь. Это ваше собственное произведение, хотя кое-что в нем еще можно подправить. Почему вы поддались на уговоры моего дяди сэра Роберта, хотя думали иначе, и отдали Эдварда в частную школу, в самый ответственный момент его жизни? Если бы вы послали его в Вестминстер, как меня, вместо того, чтоб посылать его к мистеру Пратту, всего этого можно было бы избежать». Да, именно так я всегда объясняю это, и моя мать всегда признает свою ошибку.

Элинор не стала с ним спорить. Каким бы там не было ее мнение об общеобразовательных школах, она считала, что Эдвард прекрасно образован и, может быть, потому что он учился в семье мистера Пратта.

– Вы переехали в Девоншир, – заметил он после некоторого молчания, – живете в коттедже около Даулиша?

Элинор описала ему точное расположение, и это, похоже, его крайне удивило, что кто-либо может жить в Девоншире и при этом находится так далеко от Даулиша.

– Что касается лично меня, – сказал Роберт, – я обожаю коттеджи, в них так всегда уютно, так легко дышится. И я мечтаю, когда-нибудь купить клочок земли в предместьях Лондона и построить там свой маленький уютный домик, куда я бы ездил, когда захочу, сам бы управлял собственным экипажем, привозил бы своих друзей и был бы самым счастливым человеком в мире. Я советую всем, кто мечтает о загородном доме, строить только коттеджи. Вот, например, мой хороший друг лорд Коуртланд приехал как-то ко мне спросить совета именно по этому вопросу и разложил передо мной три разных плана дома от архитектора Бономи, чтобы я выбрал лучший из них. «Мой дорогой Коуртланд, – сказал я, и тотчас же швырнул все три плана в огонь, – вам не подходит ни один проект, стройте не усадьбу, а только коттедж». Некоторые говорят, что в коттеджах не хватает удобств и тесновато, но это ошибка. В прошлом месяце я был у моего друга Элиота в Дартфорде. Леди Элиот хотела дать бал, но «как это лучше сделать? – спросила она, – мой дорогой Феррарс, скажите же, как можно провести бал в коттедже, ведь там нет места и для десяти пар и негде накрывать ужин?». Я немедленно убедил ее, что места хватит всем. «Моя дорогая леди Элиот, не будет никаких проблем, – сказал я ей. – Обеденная гостиная может вместить восемнадцать пар, карточные столы можно поставить в художественной гостиной, библиотека может стать чайной комнатой. А ужин можно подать прямо в зал». Леди Элиот одобрила эту идею. Мы померили столовую и убедились, что восемнадцать пар в нее, действительно, вместятся, и все остальное тоже было сделано по моему плану. Теперь вы видите, если всё делать с умом, то можно достойно жить и в коттедже.

Элинор молча кивала, так как спорить с Робертом было бесполезно.

Так как Джон Дэшвуд не был увлечен музыкой, как и старшая из его сестер, то во время концерта у него появилось время кое-что обдумать, а с последними аккордами в его голову пришла блестящая мысль, которую он поспешил рассказать своей дражайшей супруге.

– Если уважаемая миссис Деннисон, вдруг решила, что сестры гостят у нас, может быть, действительно, стоит их ненадолго пригласить к себе? – начал Джон Дэшвуд. – А то как-то неудобно получается. Может, пусть поживут у нас, пока миссис Дженнингс не перестанет проводить все время с дочерью. Лишних расходов это почти не потребует, не причинит им никаких неудобств, а подобный знак внимания, позволит мне щепетильно выполнить данное отцу слово. Фанни такое предложение изумило.

– Уж не знаю, как это сделать, – сказала она, – не обидев леди Миддлтон, у которой они проводят все эти дни. А так я им всегда очень даже рада. Ты сам видишь, вот даже вывезла их в свет как раз сегодня. Но не знаю, как нам приглашать их, когда они уже приглашены леди Миддлтон? Так не делают!

Ее муж кивнул, доводы Фанни, как всегда, были убедительны.

– И всё же, они приезжают на Кондуит-стрит уже целую неделю, – возразил он. – И леди Миддлтон, думаю, поймет и не обидится, если Элинор и Марианна уделят ровно столько же времени своим ближайшим родственникам.

Фанни помолчала, а затем с новыми силами встала на оборону своего дома:

– Любовь моя, я всегда за. Но я уже пригласила к нам на несколько дней двух мисс Стиллс. Они хорошо воспитанные, достойные барышни, и, мне кажется, мы должны уделить им внимание, потому что их дядюшка был наставником нашего Эдварда, и замечательным. А твоих сестриц мы пригласим потом, в другой раз. А то вдруг мисс Стиллс больше в Лондон не приедут. Не сомневаюсь, они тебе очень понравятся. Да ведь они тебе уже очень нравятся, и матушка от них хорошо отзывалась, а малыш Гарри от них просто без ума!

Мистер Дэшвуд сдался без боя. Он решил пригласить сестриц Стиллс немедленно, а своих собственных на следующий год. В душе надеясь, что этого не произойдет или сестры посетят его в новом качестве Элинор, как жена полковника Брэндона, а Марианна с ними за компанию.

Фанни, довольная собой, с утра пораньше написала приглашения на Харлей-Стрит сестрам Стиллс. Она просила девушек приехать в любое удобное для них время, как только леди Миддлтон их отпустит. Этого было достаточно, чтобы сделать Люси счастливой. Она увидела в этом жесте возможность сблизиться с родными Эдварада и светлый путь под венец, поэтому тут же сестры Стиллс сообщили леди Миддлтон, что вынуждены уехать от них уже через два, но не говорили об этом раньше, чтобы ее не расстраивать.

Еще через десять минут они продемонстрировали это приглашение Элинор, которая решила, что у Люси есть все шансы стать миссис Феррарс. Но при этом она почувствовала, что такое проявление необычной доброты при достаточно коротком знакомстве, доказывало, что добрая воля Фанни выросла на чем-то еще, чем просто дружба против мисс Дэшвуд. Теперь Люси была близка к своей цели как никогда. Ее лесть уже добралась до Леди Миддлтон, открыла дверь в маленькое сердце жены Джона Дэшвуда, и все это давало ей маленькие возможности с большим продолжением!