Джейн Остен - Разум и чувства

– Милая моя, милая Элинор, не обращай внимания на них! Не разрешай им сделать тебя несчастной!

Она не могла сказать ничего больше. Сила духа почти покинула ее и, спрятав свое лицо на плече Элинор, она молча заплакала. Отношение присутствующих к плачу Марианны оказалось холодным, и, похоже, каждый был занят чем-то. Лишь полковник Брэндон встал и подошел к ним, не совсем понимая, что он делает. Миссис Дженнингс дала Марианне нюхательную соль. Сэр Джон, почувствовав себя имеющим отношение к той, которая все здесь затеяла, тут же сменил свое место, пересел поближе к Люси, и дал ей шепотом полный отчет о содеянном.

Через несколько минут Марианна пришла в себя, вытерла слезы и молча села рядом с сестрой, хотя и не смирилась в душе с тем, что только видела.

– Бедная, бедная Марианна, – прошептал Джон полковнику Брэндону, – У нее не такое хорошее здоровье, как у ее сестры! Она весьма впечатлительна, у нее нет выдержки Элинор. Каждый знает, что это не совсем хорошо для молодой женщины, которая к тому же была красива, а теперь на глазах теряет своё обаяние! Вы и не поверите, как прекрасна была Марианна всего несколько месяцев назад! Почти такая же обворожительная, как и Элинор. А сейчас вы видите, как она померкла!

Элинор полностью удовлетворила своё любопытство – о миссис Феррарс она узнала столько, что теперь им обеим лучше было бы совсем не встречаться. Она достаточно насмотрелась на ее гордыню и глупость, убедилась в предвзятом мнении о себе, и живо представила все те трудности, которые возникли бы у нее, выйди она замуж за Эдварда, даже если бы он сейчас был свободен. Элинор поняла, что она должна благодарить судьбу, которая спасла ее от семейства Феррарс. В конце концов, если она не сможет посмеяться над Эдвардом, который привязан к Люси, то, будь мисс Стиллс немного добродушнее, можно было бы посмеяться и над ней.

Она гадала, можно ли лукавую Люси облагородить вежливостью миссис Феррарс. Интерес и тщеславие последней сделали её настолько слепой, что позволили найти достоинства у старшей мисс Стиллс лишь потому, что она была не Элинор, и даже делать ей комплименты. То, что не было прочитано по глазам Люси вечером, было сказано ее устами на следующее утро. Она навестила Элинор на Беркли-Стрит по личному желанию леди Миддлтон, чтобы рассказать, как «безмерно она счастлива»…

Ей повезло, миссис Дженнингс срочно уехала из дома, получив записку от мистера Палмера, и теперь Люси могла смело откровенничать.

– Моя дорогая, – воскликнула она, как только они остались одни, – я пришла поговорить с вами о своем счастье. Мог ли кто еще быть так обходителен со мной, как миссис Феррарс? Вы знаете, как я боялась увидеть ее! Но, вчера, как только меня представили, она была такой приветливой, что я теперь могу уверенно сказать, что она великолепно приняла меня. А разве не так? Вы ведь видели все это сами, и разве вас это не поразило?

– Она действительно была очень вежлива с вами.

– «Вежлива»? Разве, вы не видели ничего другого, а только вежливость? Я видела, куда более шире – такую доброту, которой никто не удостаивался, а только я! Никакой гордости, никакой надменности, и ваша сестра тоже самое – сама влюбленность и приветливость!

Элинор хотела поговорить о чем-нибудь другом, но Люси все еще настаивала, чтоб та узнала ее причины для счастья. И Элинор вынуждена была продолжить этот разговор.

– Несомненно, если бы они знали о вашей помолвке, – сказала она, – то всё могло быть иначе, но так как этого не было….

– Я так и знала, что вы это скажите! – ответила Люси быстро, – но здесь нет иной причины, по которой миссис Феррарс должна, видимо, любить меня! Ее расположение ко мне – это все! Вам не следует говорить мне, почему я недовольна. Я уверена, что все закончиться хорошо, и здесь не будет никаких трудностей! Я думаю, миссис Феррарс очень приятная женщина, как и ваша сестра. Они обе – восхитительные женщины! Право, я не знаю, слышала ли я от вас когда-нибудь, что вторая мисс Дэшвуд очень покладистая?

На это Элинор не могла ничего сказать и даже не попыталась.

– Вы что, не здоровы, мисс Дэшвуд? Вы неважно выглядите. И совсем не разговорчивы, сегодня. Подозреваю, что вы, приболели! Точно, думаю, что вы больны!

– Я никогда не чувствовала себя лучше, чем сейчас!

– Ох, слава господу, я так этому рада, от всего сердца, но, правда, вы сегодня выглядите не очень. Я бы очень расстроилась, если вы были больны! Вы, которая создала мне столько удобств в этой жизни! Только небесам известно, что бы я делала без вашей дружбы!

Элинор постаралась дать вежливый ответ, хотя и сомневалась, что его услышат. Но, похоже, он удовлетворил Люси, так как она тут же отреагировала.

– Действительно, я совершенно убеждена в вашем хорошем расположении ко мне! После любви Эдварда, ваша дружба – это вторая большая удача в моей жизни. Бедный Эдвард! Но сейчас, есть одна хорошая новость. Мы все имеем возможность встретиться, и произойдет это очень скоро. Леди Миддлтон понравилось у мистера Дэшвуда, так что у нас будет хороший вечер на Харлей-Стрит, я уже могу это сказать. Эдвард проведет половину времени со своей сестрой. Помимо леди Миддлтон, миссис Феррарс и ваша сестра – обе были так любезны, что сообщили мне, что будут весьма рады видеть меня у себя. Они такие очаровательные женщины! Я, думаю, что если бы вы, хоть раз открыли вашей сестре мои мысли о ней, вы бы не говорили так скованно со мной.

Но Элинор не собиралась обнадеживать ее в том, что передаст все своей сестре. Между тем Люси продолжала:

– Я уверена, что миссис Феррарс действительно хорошо относится ко мне. Если бы она только из вежливости приняла меня, например, кивнула, а потом бы молчала и не вспомнила обо мне и даже не посмотрела в мою сторону… Вы знаете, что я имею в виду! Если она когда-нибудь будет обращаться со мной так, я просто прекращу все это разрывом. Я не буду терпеть это, потому что чувствую, если она не полюбит, то это навсегда!

Элинор не пришлось искать ответ, так как дверь в гостиную распахнулась, и слуга объявил о визите мистера Феррарса. Следом за слугой и сам Эдвард вошел в комнату.

Это был весьма неловкий момент, и каждый подумал про себя именно так. Они все трое выглядели достаточно нелепо. Эдвард, похоже, тут же хотел выйти назад из комнаты, вместо того, чтобы сделать шаг навстречу двум барышням. Первой, неловкую паузу в «любовном треугольнике» нарушила Люси. Она посмотрела на него нежно и молча приветствовала его легким кивком.

Но от Элинор требовалось сделать что-то большее, ради себя и его, и сделать как надо! Она заставила себя через мгновение приветствовать его с подобающими словами и манерами, которые были почти искренними и откровенными, и еще одна попытка, еще одно усилие доказало это. Она не могла позволить себе, что бы присутствие Люси или какое-либо другое обстоятельство помешало ей сказать ему, что она рада его видеть и что она очень сожалеет о том, что не была дома, когда он заходил на Беркли-Стрит. Она не побоялась привлечь к себе его пристальное внимание, которое, как друг и почти родственник, он мог оказывать, на глазах у Люси, хотя она вскоре заставила их обоих смотреть только на нее.