Светлана Берендеева - Княжна

Варенька кивнула и виновато сказала:

– Просил кольцо вернуть ему.

Вокруг Марии поплыли стены. Пришла в себя от Варенькиных испуганных причитаний, сказала:

– Пойдём ко мне, я записку ему напишу.

На листе бумаги крупно вывела «Не отдам. Мария».

Варенька, отнеся письмо, вернулась, на сей раз быстро, и сразу повлекла Марию к балкону.

– Он при мне уже на коня садился, сейчас едет.

– А бумажку мою чёл?

– Прочёл. Не сказал ничего, только глянул на меня этак. Ох, и глазищи у него! Прям насквозь прожигают! Бумажку за пазуху сунул и в седло – прыг. Я бегом обратно, тебя упредить.

Снизу раздался стук копыт ещё не видного всадника. Выехав на главную аллею, он остановился, снял с головы треуголку и, поворотясь, несколько мгновений смотрел в сторону дворца. В темноте не разобрать было, куда именно смотрел – еле различалось светлое пятно лица – но Марии показалось, что его взгляд вошёл прямо в её глаза.

Потом он поскакал, а она неотрывно смотрела на тающий во тьме силуэт и будто разглядела, что перед тем, как совсем исчезнуть, он оглянулся и махнул рукою.

– Ну, пойдём же в комнаты, Маша, – тормошила её Варенька, – зябко уже.

У Марии, наконец, разлепились губы:

– Поди одна, я ещё посижу тут.

Так сидела бы и сидела в тишине под весенними звёздами, но опять пришла Варенька.

– Неужто ты всё тут и сидишь? Уж и ассамблея кончилась. Пойдём, царица зовёт.

У царицы собралось дамское общество: кроме фрейлин и княгини Долгорукой были две незнакомые дамы из недавно приехавших, полька и француженка. Катерина, радушная хозяйка этого маленького женского вечера, потчевала гостей сладким вином и фруктами, все смеялись.

– Зачем меня позвали? – тихо спросила Мария Вареньку.

– Развеяться, – пожала плечами та, – ты уж давно всё одна сидишь.

– Поди ко мне, Маша, – позвала Катерина, – я тебя познакомлю. Пани Ядвига, – показала она на рыжеволосую польку, – статс-дама польского двора, и графиня Амелия…

– Составила ей компанию в этом путешествии, чтобы познакомиться с легендарным русским царём, – подхватила смуглая длинноносая француженка, – и очаровательной русской царицей, – добавила она льстивым тоном.

Французская графиня принялась разглядывать Марию.

– Когда русский царь встретится с польским королём, княжна будет иметь большой успех. Или царь Пётр и тогда станет держать её вдали от общества?

– О, это недолго, – слегка смутилась царица. – Княжна немного больна, это видно по её бледности. Но скоро всё будет в порядке. И она на этих днях выходит замуж.

– Ах, как это романтично, – восхитилась пани Ядвига, – свадьба в путешествии! А кто этот счастливец?

– Граф Шереметев, ждём его из армии.

– Ах, военный, герой, как романтично!

– А платье, какое будет платье у княжны?

Дамы щебетали наперебой. Варенька нашла под столом руку Марии, тихонько погладила.

– А я тоже, наверное, замуж выйду, – громко сказала Нина.

В общей удивлённой тишине она продолжила:

– Офицер, что сегодня из армии с пакетом приезжал, князь Бекович-Черкасский, – она обвела всех сияющим взглядом, – мы ещё с Петербурга с ним… И родители мои к нему расположены.

Сквозь хор возгласов и поздравлений прорезался голос Вареньки:

– Катерина Алексевна, дозвольте Маше к себе пойти, у неё опять голова кружится.

– Конечно, – Катерина обеспокоено взглянула в лицо Марии. – Я думала развлечь тебя, а ты ещё бледнее стала. Ты, Варя, проводи её.

– Можно, ещё Нина с нами пойдёт? А то вдруг по дороге что…

Пока Нина выбиралась из задвинутого столом кресла, Мария успела прошипеть:

– Зачем она?

– Молчи, – так же прошипела Варенька.

В комнате она заставила Марию лечь, растёрла ей виски и запястья уксусом, расстегнула лиф, словом, делала всё, что положено делать при дурноте, а сама, меж тем, говорила:

– Надо же, Нина, какая ты скрытная… Дай мне полотенце. У тебя жених есть, ещё в Петербурге сговор был, а нам, подругам, ты ни слова.

– Ну, сговора не было ещё… – потупилась Нина.

– А как? – вскинулась Варенька, – он посватался, и вас благословили?

– Да нет, – совсем смутилась Нина, – ещё не сватался… Он не смеет, ведь я из такой знатной семьи… Но он меня любит, я всё вижу в его взгляде. Он как увидел меня прошлой зимой… А я – его. Он тогда только из Италии приехал… Знаете, говорят, что людей бог по двое создаёт, а на земле они разъединены, и ищут друг друга. Вот мы с ним – две половинки! Я как увидела его, сразу это поняла!

– А он тебе говорил что-нибудь… об этих половинках? – вкрадчиво спросила Варенька.

– Ах, ну где было говорить? Всегда при людях. И он такой застенчивый. Ведь между нами такая разница в положении.

– Какая же разница? Ты княжна, а он князь, – сказала Варенька.

– Но ведь он сирота, приёмыш. Отец говорил, что его усыновил Борис Голицын.

– Отец говорил? А сам он тебе не рассказывал?

– Ну когда ж ему было рассказывать, мы только во время танцев несколько слов… А сегодня и этого не удалось, царь ему задержаться не позволил, сразу отослал. Но он скоро опять приедет.

– Откуда ты знаешь? – быстро спросила Варенька.

– Макаров говорил. Он генералу Алларту приказ повёз и сразу должен с ответом вернуться.

Она длинно вздохнула.

– Отец говорил, как война кончится, он с ним об нашем союзе поговорит.

Варенька фыркнула:

– Это что же, не он тебя, а ты его сватать будешь?

– Вовсе не я, а отец! Это совсем другое дело. У нас на Кавказе есть такой обычай, чтобы отец невесты с отцом жениха договаривались. Вот он с его приёмным отцом и поговорит. Ой, Маша, а Голицын этот, Борис, он ведь родственник твой?

– Отец, – сказала Мария бесцветным голосом.

– О-ой! – Нина подбежала к кровати, села на корточки у изголовья, – верно, ты ведь Борисовна. И как же мне раньше в ум не пришло! Значит, ты моей сестрой будешь!

Мария закрыла глаза. Варенька потянула Нину за руку.

– Ты иди, пусть она поспит.

– Я за лекарем схожу.

– Не надо, он был уже, иди.

Варенька закрыла за Ниной дверь и задёрнула дверную штору.

– Вот видишь, всё одни её выдумки, а ты уж и обмерла.

Она засмеялась, глядя на вскочившую с постели Марию.

– Ах, ты смеяться! – закричала та и бросила в неё подушкой.

– Маша, уймись!

Варенька тщетно старалась закрыться от летящих в неё диванных думок.

– Сдаёшься?

– Сдаюсь, сдаюсь.

Мария распахнула дверь на балкон.

– Как хорошо на воле! И пахнет как! Пойдём купаться, Варюша?

– Ночью-то?

– А что ж, что ночью. Ещё и лучше – нет никого.

И они пошли купаться, оглядываясь и вздрагивая при каждом шорохе. Купалась, правда, одна Мария, а Варенька не решилась раздеться – сидела в проёме купальни и шептала:

– Маша, плыви назад, хватит. Маша, на берегу кто-то ходит.