Элизабет Чедвик - Победитель, или В плену любви

Воин в двухцветной накидке сел и огляделся; тяжелое дыхание вырывалось сквозь забрало. Затем, громыхнув доспехами, поднялся на ноги и, выхватив меч, ворвался внутрь изгороди. Александр наставил копье, рыцарь увернулся, перехватил левой рукой древко у самого наконечника и рванул себе за спину. Александр невольно сделал шаг — и тогда рыцарь, выпустив копье, схватил юношу за грудки и, приподняв, швырнул на землю.

— Хочешь сражаться, мальчишка? — прорычал он, надвигаясь с обнаженным мечом в деснице. — Так я тебя сейчас проучу…

— Здесь же убежище! — крикнул Александр, превозмогая боль. — Вы не можете меня здесь тронуть!

— Правильно, ле Буше, здесь нельзя! — отрезал оказавшийся неподалеку один из наблюдателей, коренастый мужчина в потертом нагруднике и с глазом, закрытым большим кожаным кружком. — Вы же знаете правила.

Рыцарь оглядел толпу зрителей, затем бросил меч в ножны, сдернул с древка копья свою цепь и кивнул:

— Очень хорошо.

Затем наклонился, схватил Александра за шиворот и выволок его на ристалище.

— Вот теперь он не в убежище, и я могу делать с ним что угодно.

Александр трепыхался, но не мог высвободиться из железной руки ле Буше. Десятки лиц смотрели на него с сочувствием, несколько голосов что-то выкрикивали, но никто не ринулся на помощь.

— Ты, пащенок, и того не стоишь, но я преподам тебе урок, — и Удо ле Буше повел цепом в движении, в котором ощущалось даже некое сладострастие.

Посреди ристалища Харви разомкнул дистанцию с очередным соперником и отъехал чуть в сторону — перевести дыхание и оглядеться. Прорези в его турнирном шлеме не давали хорошего обзора, но в общем-то видимость сегодня была неплохой: влажная земля не пылила под копытами, не то что в разгар сезона, когда видимость часто становилась нулевой. Справа от него Арнауд поверг одного за другим двух соперников в редком для него приливе воинственности. Обычно Арнауд действовал куда сдержаннее, но сегодня его как шило в задницу кололо. Уже набирался неплохой выкуп — доброе предзнаменование, поскольку турнир продолжался меньше часа, и на поле еще хватало поживы. Харви жестом показал напарнику, что самое время поехать к укрытию, передохнуть и промочить горло парочкой глотков чего-нибудь крепкого. Арнауд кивнул, соглашаясь, повернул коня, и рыцари неспешно, озираясь во избежание внезапного нападения, поехали к неближнему островку за плетеной изгородью. Вдруг Арнауд приблизился, дернул Харви за рукав и указал вперед.

— Смотри… Возле укрытия…

То, что Харви увидел, пронзило его холодом. Он мгновенно отдал повод, пришпорил верного Солейла и помчался через ристалище яростным галопом.

Удар цепью по ребрам — и Александр, не в силах сдержать крик, рвущийся из горла, покатился по земле и сжался в комок. Зажмурясь, он слышал лязг цепи и свист разрезающего воздух железного шара; горячие слезы — а он не пролил ни одной под ударами плети — заливали лицо…

Но очередной удар не состоялся, остановленный грозным рыком брата:

— Останови удар, ле Буше, или это будет твой последний шаг на божьей земле!

— Монруа, а тебе-то что? Держись подальше! — огрызнулся ле Буше, но не ударил.

— Это мой брат, мой самый младший брат, и какого рожна ты его лупишь?

— Он первый на меня напал, с копьем! Я что, должен улыбнуться и по головке его погладить?

Александр, все еще лежа на земле, подал голос:

— Вовсе нет. Я пытался помочь упавшему… — Он попытался заглянуть в прорези шлема Харви. Тот передернул плечами, а Александр продолжил. — Он собирался добить его этой цепью. Вот я и вмешался…

Александр с трудом сел, обхватив ребра руками. Они огнем горели, а дыхание вырывалось короткими судорожными толчками.

— Отпустите его, ле Буше, — сказал Арнауд, вставая между рыцарями. — Это же зеленый мальчишка, еще даже правил не знает. Такое больше не повторится. Так ли уж пострадала ваша гордость?

— Я из-за него потерял выкуп! — зарычал ле Буше и ткнул пальцем в сторону Харви. — Ты мне заплатишь из своего кошелька!

— Еще чего! — заорал возмущенный Харви.

Александр опустил голову. Больно… Но это — боль осознания допущенной ошибки. И надо посмотреть, как будут дальше развиваться события.

В это время из-за изгороди вышел спасенный им рыцарь и приблизился к Александру. Без шлема, на лбу и скуле — изрядная ссадина. Едва за двадцать; светло-каштановые волосы и мазок рыжей бородки.

— Это неслыханно, ле Буше! — вступился он. — Парень выбил вас из седла, и если бы следовал правилам, то приставил бы копье вам к горлу и потребовал выкуп!

Шлем Харви повернулся к Александру, и брат спросил, показывая на Буше:

— Ты спешил его?

Александр кивнул:

— Цепь намоталась на древко твоего копья, ну я и дернул.

Харви, не комментируя, обратился к ле Буше:

— Мы можем забыть об этом инциденте. На все ваши претензии я могу выдвинуть свои.

— Вы не посмеете!

— Что? — жестко поинтересовался Харви. — Вы позволяете себе бросить мне вызов?

Воцарилась напряженная тишина, Так что было слышно, как скрипнула рукавица ле Буше на держаке цепи и мелко перебирал копытами жеребец Харви. И тут послышался нарастающий топот: к ним по ристалищу галопом приближались трое всадников, выставив копья, что означало вызов на бой. Напряжение сразу разрядилось. Удо ле Буше метнулся к своему коню, перехватил уздечку, сунул ногу в стремя и вскочил в седло. А затем сказал с издевкой:

— Смелые речи, Монруа. Да, я позволяю себе бросить вам вызов, после завершения вашей удачной охоты. Но очень сомневаюсь, что вы сможете заплатить назначенную мною цену! — И поскакал через поле.

Харви отпустил в его сторону проклятие, вскочил на Солейла и рявкнул на Александра:

— А ну в укрытие! И даже если увидишь, что меня собьют, убьют, что угодно, — не смей поднимать задницу с торфа! Понял?

— Но я же не думал…

— Проклятие, убирайся, некогда мне слушать детский лепет! — И, даже не взглянув на то, повиновался ли брат приказу, выставил копье и поскакал навстречу вызывающим. Арнауд держался рядом с Харви, нацелясь на левого из приближающихся соперников.

Александр задержался — отсюда ему было хорошо видно, как Харви разбил щит противника, сбросил соперника с коня и стремительно повернулся, чтобы схватиться с рыцарем, который скакал в центре, и затем отступил в укрытие.

— Это был храбрый поступок, юноша, — сказал спасенный им участник состязаний, — и я тебе очень признателен. — Он подал руку. — Меня зовут Джон Маршалл. Когда бы я тебе ни понадобился — не смущайся, приходи.

Александр пожал протянутую руку, но от пережитого волнения и боли не смог выдавить ни звука.

Джон Маршалл улыбнулся.

— А тебя как зовут?