Эмине Хелваджи - Наследница Роксоланы

– Почтенный Багдасар…

– Успокойся, молодой господин. Есть в мире сколько-то дел, в которых «почти» не считается, и ювелирное дело – одно из них. Сын мой и соседи по ряду полагают, что зрение у меня уже ослабело, память тоже может сдавать, поэтому, дабы мне не уронить свою репутацию, уже приготовили для дряхлого слепого Багдасара череду подставных клиентов, с которыми легко будет работать и которые точно не обманут. Перед первым из этих клиентов ты случайно и проскользнула… проскользнул, молодой господин. Однако мои глаза ошибаться все-таки не приучены. Говорят, для посланцев оттуда время не движется, так что они всегда сохраняют один возраст, но пусть меня утащит тот, кого вы, мусульмане, зовете шайтаном, если время может двигаться вспять. А я, хоть и со второго взгляда, отчетливо вижу: ты где-то на пару лет младше, чем тот мой клиент. Следовательно, ты – не он.

– Ты прав, почтенный Багдасар, – спокойно и твердо ответила Бал. – Я догадываюсь, о ком ты говоришь. Ее… его судьба сложилась достойно, он здрав и благополучен, хотя последнее время, наверное, страдает из-за разлуки кое с кем из родных – и эта мысль ранит мне сердце.

– Тогда не будем об этом.

– Благодарю тебя, почтенный. – Джанбал перевела дух. – Но скажи: раз ты не взял эти серьги в прошлый раз…

– Я тогда взял многое другое. А на серьгах этих, молодой господин, есть… некий владельческий знак. Малозаметный, но довольно-таки опасный для покупателя. Тогда для моего прошлого клиента, да пошлют ему совместно Господь и Аллах скорейшее утешение в его расстройстве, не было вопросом жизни и смерти продать именно эти серьги. Но через столько лет… из уважения к нему… Если для тебя, юноша, это сейчас действительно вопрос жизни и смерти, то…

Бал вздрогнула, как от укуса паука, именуемого «черная вдова». Или от прикосновения к шее незримого лезвия.

– Это вопрос смерти, – сказала она чуть резче, чем намеревалась. – Просто смерти, без всякой жизни. Все равно что самому заплатить за свою казнь. И конечно, тот клиент проклял бы тебя на веки вечные, узнав, что ты помог мне добыть для этого дукаты. Еще раз благодарю тебя от всего сердца, почтенный Багдасар.

Девушка торопливо спрятала серьги в кошель. Пальцы у нее дрожали, но она надеялась, что старый ювелир этого все-таки не заметит.

– Не за что, – сказал Багдасар задумчиво. – Скажи, молодой господин…

И умолк. Довольно надолго. Джанбал терпеливо ждала.

– Вот что, юноша, – наконец решился старик. – Как-то нас странно сводит судьба: меня и… твой род. А поскольку я не просто меняла, но и ювелир, то кажется мне, что сводит нас не судьба как таковая, но та ее ипостась, которая ответственна за драгоценности. Что-то имеет в виду Верховный Ювелир, устраивая эти встречи. Не покупку, не продажу: Он не корыстен, у Него есть все. А что касается загадок… Наверное, мои слова непочтительны, но я уверен: Он большой любитель загадок и любит, когда смертные напрягают свой ум и совершенствуют мастерство, чтобы их отгадать. Нет ли при тебе какой-либо иной драгоценности? Полученной из тех же рук, что вручили тебе эти серьги?

Ни мгновения не поколебавшись, Джанбал сунула руку за пазуху. Нащупав цепочку, вытащила топазовый медальон; не снимая его с шеи, сделала шаг вплотную к прилавку и протянула Багдасару оправленный в золото камень.

Тот с предельной осторожностью принял его кончиками пальцев. Снял очки, поднес к глазу лупу. Потом отложил ее, взял другую. Еще дважды менял стекла; потом взял какой-то ювелирный инструмент – Бал напряглась, но он и сам раздумал, не коснулся топаза.

Наконец перевел взгляд с камня на его владелицу.

– Ну что ж, юноша… Такие топазы в нашем цеху называются «камнями острова Зебергед»: якобы их находят исключительно на этом острове в далеком южном море… хотя на самом деле, конечно, не только там. Это, впрочем, известно многим. По преданию, которому я верить не должен, а не верить не могу, отдельные, самые безупречные из них, становятся «камнями защиты»: их хозяев будто бы хранит судьба… хотя в этом случае мне хотелось бы напомнить тебе пословицу, которая советует на Верховного Ювелира надеяться, но и самому не плошать.

– Я изрядно умею не плошать, почтенный Багдасар… – вздохнула Джанбал, – но жизнь, моя и сестры, складывается так, что хотелось бы еще и надеяться. На кого-то или что-то.

– Сестры… – с особой интонацией повторил старик. – А скажи-ка, молодой господин, ты слышал когда-нибудь о «камнях-побратимах»?

– Никогда и ничего. – Сказав это, Джанбал вдруг задумалась, мучительно пытаясь вспомнить слова матери, невольно подслушанные в тот день, когда…

– Разумеется, – довольно кивнул Багдасар, не заметив ее заминки (это ведь не изъян в драгоценном камне и не степень изношенности монеты, тут ему ошибиться простительно). – Но в цеху ювелиров есть свои легенды. В их числе предания о «двойных звездах», разделенных и разнородных – это обязательно, они не близнецы! – сокровищах. Которые вместе уравновешивают друг друга, а порознь…

– Порознь они… то, что я думаю?

– Вот уж не знаю, нет у меня такого зрительного стекла, чтобы заглянуть в твои мысли. Но как думаем мы , одна из таких «звезд», они же «побратимы», приносит своему владельцу счастье и служит защитой, а другая… совсем наоборот. Проще говоря, она является знаком проклятья.

– И это навсегда? – быстро спросила Бал.

– Ну… Они могут надолго уравновеситься: порой это длится несколько лет, иногда – несколько поколений. Говорят, особенно часто такое бывает в случаях, когда «побратимы» эти тяготеют к каким-то семьям и сопровождают их поколениями, веками. Но потом им, так или иначе, снова суждена череда встреч и расставаний. И пока они не насытятся этой игрой, владельцам их не остановить.

– Понятно…

– Очень рад, юноша. Должен же быть на целом свете хоть один человек, которому все тут понятно – и до чего удачно, что это оказался ты.

Джанбал, пристыженная, опустила голову.

– Впрочем, может быть, именно тебе действительно суждено понять… – задумчиво произнес старик. – Я же пока могу только гадать. По какой причине это происходит, если происходит, конечно? Сколько длится союз таких камней и сколько – расставание? Кто знает, кому дано постичь мысли и планы слез моря или камня терпения …

– Что?!

– А… Дело в том, юноша, что камнем-побратимом топаза принято считать «слезы моря», то есть янтарь, хотя он и не совсем камень… ладно, это уже тонкости нашего ювелирного цеха. Да, принято… Но есть и одна «непринятая» легенда, которая повествует о сабур-таши, «камне терпения», он же сары-таш, «желтый камень». Будто бы он – вместилище злосчастья. Если сабур-таши вбирает очень уж много зла и горя, его мера терпения переполняется – и он раскалывается. Но невозможно предсказать, когда именно это произойдет. А также – что последует за этим…