Эмине Хелваджи - Наследница Роксоланы

Он глухо застонал, потому что девушка, вырываясь, с силой уперлась руками в его туго перебинтованную грудь. Мгновение спустя они оба расслабили хватку. Айше, чуть не свалившаяся в бассейн (настолько стремительно Бек выпустил, почти оттолкнул ее), со слезами на глазах гладила скрытый под повязкой бок юноши и раз за разом спрашивала: «Больно? Честно не больно? А здесь? Нет, ты правду скажи!»

Далеко не сразу, зато одновременно они обнаружили, что, оказывается, лежат на ковре рядом, по-прежнему фактически не размыкая объятий. А когда им обоим это стало ясно, испуганно отпрянули друг от друга.

– А что, это правильно, – кивнула Бал. – Капудан Хич Кимсе с шаика «Адсыз». Бек придумал?

– Точно, – признал Ламии. – Как угадала?

– Капудан Nemo , – перевела Джанбал на латынь и тут же поняла, что умничает: если уж переводить, то на греческий. – Капитан Никто с корабля «Безымянный» . Да чего там гадать, мы с братом вместе читали историю про старину, как один капитан попал в плен к одноглазому гулю-людоеду и назвался «Никто», а потом, когда сумел сделать его вовсе безглазым и удрать, тот гуль начал взывать о помощи к соседям. Те собрались, все, вплоть до последнего соседа-людоеда, и спрашивают его: «Да кто же тебя обидел? – Никто! – А раз никто, то нам, стало быть, и ловить некого…» Так вы, значит, вместе один капудан?

– И тут ты угадала. В четыре руки под парусом мы больше можем, чем три шайтановых дюжины кюрекчи на веслах. Да ты же видела сегодня. И даже сама с братом в четыре руки игру вела. Пока я у руля стоял.

– Хорошо платят? – деловито поинтересовалась Джанбал, облизывая мед с ложки. Прислушалась к своему голосу: в нем уже почти не было хрипоты.

– Изрядно. За такие дела, как с «Итбараком», особенно. Вот только сперва доделать его надо, бросить на полдороге никак нельзя… – Ламии поскучнел.

– Да уж понимаю. Начиналось как обычная доставка посредника с выкупом, продолжилось как устройство побега, с боем, потерями, риском сверх всяких пределов… Ох, накрутят хвост этому рыцарю послушания, когда он предстанет пред орденским начальством: должен был выкупить дюжину – а вместо этого с оружием в руках отбил шестерых… да еще неизвестно, довезет ли двоих из них живыми…

– На все воля Аллаха. – Ламии пожал плечами. – Но ты неправильно подсчитала. Должен был выкупить дюжину, а вместо этого дело складывалось так, что он никого выкупить не смог бы. Наоборот, предстояло ему, вместе со всеми его людьми, самому в рабство угодить. Или сразу на тот свет – им, как неверным, в ад положено… Во всяком случае, так говорят, сам я о таких делах рассуждать избегаю: волны, ветер и сталь о правоверности не спрашивают. Ну вот, а вместо этого удалось отбить шестерых. Да еще пустить на дно собакоголовую нечисть, которая и людей в рабство похищала куда как часто, даже без войны, и выкуп чуть не превратила в похищение. А вдобавок он еще и все серебро сберег. Вот так. За все это его наверняка отдельно поблагодарят. А нам – отдельно заплатят.

– Мальтийцы?

– Это уж не знаю, насчет такого специально не договаривались. Могут зачесть, что у нас и свой интерес оказался. Он, капитан, ведь не слепой: понял, что мы с Беком не только дополнительной платы не потребуем, но готовы все свои деньги отдать и сами костьми лечь, лишь бы вас выручить. А вот округа – да, заплатит.

– Округа? – в недоумении переспросила Джанбал.

– А ты как думаешь? От этого Каторжного Паши уже все правоверные на сто фарсангов окрест верблюдами ревут. Ревели, если точнее. С них, конечно, не деньгами возьмем, а помощью, дружеством, вестями, правом убежища… Потому и нет сейчас опаски, что кто-то из пиратов не дотонул. Кто сумел доплыть до берега, пожалеет об этом… то есть уже жалеет. Их там давно ждут. Очень ждут, когда окажутся они в пределах досягаемости, но без пушек и без боевого корабля. Аж извелись от ожидания.

– Понятно… – задумчиво произнесла девушка. – Значит, вы были готовы ради нас разориться и погибнуть, а вместо этого, наоборот, разбогатели и авторитет свой подняли. Да не вскидывайся ты, я же не насмехаюсь, все так и есть! Лучше другое мне скажи: вот теперь, когда нашли нас, что дальше делать будете? Бросите этот свой промысел?

– Тебе бы этого хотелось?

– Нет, – без колебаний сказала Бал. – То, чем вы занялись, – дело, достойное мужчин. Если вокруг чего жизнь строить, то лучшего не найдешь, хоть будь тебе даровано долголетие, как у Хызра. К тому же, – она лукаво усмехнулась, – раз уж прозвание «капудан Хич Кимсе» не на одного рассчитано, так почему только на двоих? Кто сказал, что троим в нем тесно будет? А управляться с парусной снастью я не разучилась, не волнуйся. И даже не надейся.

– Все же, смотрю, не повзрослела ты, в отличие от брата. – По лицу Ламии было не понять, как он относится к желанию девушки принять участие в «деле, достойном мужчин». – Лучше другой довод прибавь: жить-то все равно где-то надо, а в Амасью возращаться… Это, на мой взгляд, означает слишком уж искушать долготерпение Аллаха. Раз так, то чем родительский чифтлык надежнее, чем этот кешк?

– Да мне-то возвращение в Амасью, может, и не сулит ничего страшного, – задумчиво произнесла Джанбал. – Я-то кто – дочь эфенди: сама ни в чем не замешана и на семью подозрение не пало… Но вот Айше…

И тут она помрачнела.

– Она не захочет остаться? – прямо спросил Ламии.

– Не знаю…

– Захочет исполнить клятву?

– Не знаю… – повторила Бал.

– А если да, ты… ты уйдешь с ней?

– А ты что, хочешь связать меня – да так и держать связанной весь остаток жизни? – Она вдруг разозлилась. – Или запереть тут – и держать под замком?

– Нет. – Ламии угрюмо покачал головой. – Чего бы я ни хотел, но такого не сделаю. Ох и всыпал бы я тебе… я же не твой отец… Вот только боюсь, что и это не поможет.

– Не поможет… – подтвердила Джанбал.

– Значит, вы помогаете бежать из плена? Врагам… врагам Блистательной Порты? – Глаза Айше влажно блестели в темноте.

– Да, – бесстрастно ответил Джанбек. – В том числе такому ее врагу, как принцесса Айше.

Девушка коротко всхлипнула.

– Мы всем помогаем, – тем же тоном продолжил юноша. – У моря ведь берегá по обе стороны. Думаешь, на венецианских или мальтийских галерах мало подданных Блистательной Порты? Думаешь, посредники ездят и выкуп привозят только сюда, а чтобы отсюда – так и не бывает такого?

– Прости меня… – прошептала Айше.

– За что? За ребра мои, тобой чуть не доломанные, или за то, что сочла меня пиратом?

– За то, что ты назвал меня принцессой.

Бек поперхнулся. Недоверчиво глянул на нее.

– Я давно уже не принцесса… – Девушка продолжала говорить шепотом. – Я теперь кто-то иная… Внучка султана, дочь шахзаде и санджак-бея – все это ушло и не вернется. То, что ты был сыном отцовского телохранителя, тоже ушло. И если это раньше лежало между нами, как лежал меч меж сипахи Тристрамом и его Иссоте…