Сычев К. В. - Роман Молодой

Наутро же великий князь Михаил с боярами, слугами и «градскими старцами» встречали митрополита у городских ворот. Войдя в Тверь, святитель Киприан облачился в праздничные одеяния и сам отслужил литургию в церкви Спаса при большом стечении народа. После проведения службы великий князь, окруженный детьми и племянниками, упросил святителя, «чтобы он принимал пищу в его тереме» и вручил ему богатые подарки. На четвертый день его пребывания в Твери великий князь Михаил Александрович, собрав у себя «людей православной церкви», бояр и «градских старцев», отправил их с жалобами на суд митрополита.

Чего только не наговорили жалобщики на ненавистного им отца Евфимия! Каких только «клевет» не обрушилось на него!

Сам же великий князь Михаил просил у святителя и прочих иерархов отстранить владыку Евфимия от епископства «всем священным собором» и назначить на его место тверского протодьякона Арсения, «умного и добродетельного человека». Митрополит Киприан, выслушав великого князя, предложил пригласить «на очи» епископа Евфимия и выслушать его самого. Когда же несчастный владыка, одетый в скромную монашескую рясу, явился перед священным синклитом и спокойно, убедительно рассказал о своей позиции, отведя от себя бездоказательную клевету, многие высокие священники, видя нелепость обвинений, попытались примирить его с великим князем. Но что тут тогда началось! Жалобщики, которые, казалось, притихли после ответов владыки Евфимия, совершенно обезумели. Они так раскричались, вновь повторяя все свои прежние обвинения, что «была жестокая ругань и злая вражда». Митрополит Киприан так растерялся, что потерял дар речи! Тем временем разделились и мнения высших священников, приехавших с митрополитом. Одни считали, что Евфимий обвинен несправедливо. Их убеждение выразил брянский и черниговский епископ Исакий, сказавший, что «в делах славного Евфимия не было ничего преступного, он только строго соблюдал христианские законы, и его просто оклеветали»!

Иноземные же иерархи, не сказав ничего «худого» против Евфимия, предложили отстранить его не за «хулительные дела», а просто за неумение управлять паствой. – Евфимий не совершил никаких церковных преступлений, – сказал митрополит Матфей Адрианопольский, – но по его вине возникли беспорядки и раздор во всей епархии! Этот пастырь не сумел утешить добрым словом раздраженных людей и добиться порядка…Он только разжег страсти! Поэтому я считаю, что он должен быть отправлен в Москву и подвергнут церковному покаянию!

Святитель Киприан поддержал последнюю точку зрения. – Нам не нужны ссоры и беспорядки! – решил он. – Пусть тогда Евфимий едет с нами в Москву, а на владычное место мы поставим славного Арсения!

Однако протодьякон Арсений не захотел столь высокого назначения: наслушавшись «превеликой хулы», он просто испугался!

Пришлось святителю увозить с собой в Москву и отца Евфимия, который был помещен в Чудов монастырь, и отца Арсения, чтобы он поразмыслил в другой обстановке о возможности занятия епископской кафедры.

Вот почему великий тверской князь Михаил оказался в полной зависимости от Москвы: с одной стороны, митрополит Киприан удовлетворил его просьбу об отстранении отца Евфимия, с другой же стороны, было неизвестно, захочет ли он «уговорить почтенного Арсения». Это понимали и бояре. – Вот возьмет наш мудрый святитель и назначит какого-нибудь злобного пастыря! – громко сказал боярин Симеон Теребунович. – А мы тут еще мечтаем о великом владимирском княжении! И тем только вызываем на свои головы вражду с Москвой! Ты бы лучше, великий князь, женил своего сына на москвичке!

Великий князь очнулся от раздумий. – Так ведь молодой Василий еще не обзавелся дочерьми! – возмутился он, привстав в своем тяжелом черном кресле. – Зачем говорить ерунду?! За кого моему сыну свататься?

– Да хотя бы за родовитую московскую боярыню! – встал с передней скамьи Михаил Иванович. – Нынче московские бояре повыше служилых князей! И многие из них ведут свои корни от княжеских родов! Вон, смотри, князь Роман Брянский состарился на московской службе, а чести и славы не добился! Его теперь даже не приглашают на боярские советы…А княжеские дочери так и состарились в девках, потому как Роман Молодой погнушался породниться с боярами! А что тебе еще надо, великий князь, кроме здорового и крепкого потомства? А добрая боярыня может все это дать! Главное – чтобы на нее стоял дрын! А может, породнишься с Романом Молодым? Но тогда не видать тебе внуков: какие дети от старух?!

Бояре дружно засмеялись. Усмехнулся и сам великий князь.

– Ладно вам, люди мои, – сказал он, улыбаясь. – У кого же из московских бояр есть красивые дочери?

– Да хотя бы у моего родича, Федора Кошки, сына Андрея Кобылы! У него такая красивая дочь! – подскочил со своей скамьи Позвизд Симеонович. – А какой зад, какие большие груди! Почему бы не посвататься?

– Так-то оно так, – пробормотал великий князь, – но надо бы самим посмотреть на эту девицу: а вдруг сынку не приглянется…

В это время стукнула дверь, и в думную светлицу вбежал рослый молодой слуга.

– Великий князь! – вскричал он. – Тут к тебе прибыл московский боярин! Примешь его?

– Пусть входит! – кивнул головой великий князь. – Мы как раз говорили о московском боярине!

В думную светлицу быстро вошел полный седовласый мужчина, одетый в богатый, литовского покроя, кафтан. Сняв с головы легкую, обшитую мехом хорька шапочку, он низко поклонился Михаилу Тверскому, а затем, повернувшись к нему задом, и боярам.

– Здравствуйте, великий князь и бояре! – сказал он. – Я еду из Москвы от моего князя Романа Михалыча Брянского! Он скоро будет у вас в Твери со всеми своими людьми и домочадцами! Наш славный князь ушел со службы Василия Дмитрича и решил найти себе другое место!

– Роман Брянский? – пробормотал, растерявшись, Михаил Тверской. – Неужели он покинул Василия? Вот тебе незадача? Как же твое имя, боярин?

– Я – Влад, сын славного брянского боярина Избора! – громко, басовито, ответил рослый боярин. – Наш древний род всегда служил брянским князьям!

– А почему вы решили приехать в Тверь? – сказал дрожавшим, неуверенным голосом Михаил Александрович. – Неужели князь Роман не заключил «ряд» с молодым Василием? Разве он не целовал ему крест? И почему он не уехал раньше, до отъезда Василия в Орду?

Тверские бояре заворчали, зашумели.

– Мы только что говорили о дружбе с Москвой! – крикнул престарелый Окатий Теребунович. – А если примем здесь Романа Брянского, тогда поссоримся с великим князем Василием!

– У нашего князя нет ни договора, ни крестоцелования с Василием Дмитричем! – молвил, не обращая внимания на крики знатных тверичей, брянский боярин. – До этого так и не додумались после смерти Дмитрия Донского! И мы потому не уехали раньше, что боялись гнева великого князя…Разве поймешь этого Василия? Сам наш князь, конечно, его не боится, но он не хочет подвергать опасности своих людей и семью…Кроме того, он не хочет отдавать москвичам свое имущество, добытое за долгие годы тяжелой унизительной службы. Вот почему мы ушли сразу же после того, как Василий Дмитрич отправился на поклон к татарскому царю, чтобы больше не терпеть обид и горестей…А здесь мы проездом. Мы недолго у вас будем. Так что никакие неприятности в отношениях с Москвой вам не грозят! Мы оказались не нужны московскому князю, вот и уходим на службу к другому, более достойному господину! Все сделано по закону! Так ты примешь нас, великий князь?