Сычев К. В. - Роман Молодой

– Тебе мало моих слов, подлый тать?! – крикнул брянский князь, пришедший в себя от услышанной им наглости литовского воина. Он поднял свой меч и занес его над головой. В это мгновение из-за туч выглянуло солнце, и острое железо клинка отразило его яркий свет. – Прости же нас, княже, – пробормотали, подняв вверх руки, остальные испуганные насильники. – Он совсем потерял разум и не знал, что говорил! Эти девки нам совсем не нужны! Нам и без них хватает женок!

И они, вымученно кланяясь и пятясь, схватив за руку своего строптивого товарища, медленно прошли через поляну, скрываясь в кустах.

Князь огляделся и подал знак своим людям развязать несчастных пленниц. Боярин Буян Белютович быстро подошел к березе и одним ударом меча перерубил веревки, связывавшие девушек. – Идите к нашему князю и благодарите его за милость! – громко сказал он. – И молитесь, чтобы наш господин взял вас на службу!

– Отнимите руки от лиц! Я хочу на вас посмотреть! – приказал князь Дмитрий. – Если будете некрасивы, я оставлю вас здесь! Мне не нужны уродины, ну-ка!

Девушки опустили руки и подняли головы. На князя уставились три пары ярко-голубых, почти небесного цвета, глаз. – Хороши! – весело сказал Дмитрий Ольгердович. – Хоть и светлы волосом, но приятны лицами! Видно и груди у них есть – вон как выпирают! И зады неплохие! Сколько вам лет, красные девицы?

– Мне – пятнадцать, батюшка! – сказала самая рослая, видимо, старшая девушка. – А те – мои родные сестры! Они моложе меня на два или три года!

– Ладно, – усмехнулся князь. – Но смешно, что ты не знаешь точного возраста родных сестер! Видимо, ты – дочь смерда! Однако какая мне разница: женка все же! Я сегодня же познаю тебя в телеге! А если понравишься мне, возьму себе в ключницы…А других девиц…Немного подрастут – и отправлю в баньку…Пригодятся для банных услуг. Собирайтесь! Поедете со мной!

Однако девушки не хотели уходить. – Нам надо похоронить матушку! – решительно сказала самая старшая из них. – И мы никуда не пойдем, княже, хоть убейте!

– Ах, ты, песья кровь! – вскричал воевода Пригода Уличевич. – Разве можно так дерзить князю?!

Но Дмитрий Ольгердович, улыбнувшись, поднял руку. – Нечего кричать на мою ключницу! – тихо сказал он. – Пришли-ка сюда, мой славный Пригода, наших работных людей! Пусть они выроют могилу этой несчастной женке!

История с пленными девушками стала «притчей во языцех» в литовском лагере. Однако сам великий князь, узнав об этом, пока никаких мер не принял.

Его молчание беспокоило брянского князя. – Видно, мой знатный брат затаил обиду! – думал он, покачиваясь в седле, и глядя на широкую спину великого князя.

Неожиданно Витовт поднял руку, подавая знак своим воеводам остановиться. Откуда-то из-за холма к нему стремительно скакал бородатый всадник, одетый в коричневый литовский кафтан с шапочкой-литовкой на голове.

– Надо бы послать вперед стражу! – буркнул из-за спины Витовта Андрей Ольгердович. – А может это какой-нибудь разбойник?

Великий князь повернулся в седле и с усмешкой посмотрел на братьев-князей. – Разве я – не воин? – громко сказал он. – Зачем мне прятаться от одного человека? Я могу сам защищаться!

Всадник между тем приблизился к великому князю и хотел спрыгнуть на землю. Но Витовт жестом руки подал ему знак, что этого не требуется. Тогда незнакомец, выпрямившись в седле и уставившись своими большими голубыми глазами на великого князя, сказал на хорошем литовском: – Здоровья тебе и вечной славы, великий, могучий и непобедимый князь! Мой господин, славный Роман Михалыч, шлет тебе недобрую весть!

– Что еще за весть? – нахмурился Витовт. – Говори же скорей!

– Я – служилый человек, Пучко Шульгич…На днях в Чернигов приехал гонец из Киева и принес плохую новость…

– Говори же! Говори! – буркнул в нетерпении Витовт. – Что там приключилось?!

– Там, государь, – поднял голову и перекрестился черниговский посланец, – убили великого князя Скиргайлу!

– Неужели убили? – спокойно вопросил Витовт. – А может сам умер?

– Одни именно так говорят, – пробормотал гонец, – но весь Киев – иначе! Ходят слухи, что архимандрит Печерской обители пригласил к себе в гости Скиргайлу и отравил его своим вином! Так считают многие горожане! Что еще надо?

– Все это – только слухи, Пучко! – усмехнулся великий князь. – Наш брат Скиргайла болел, вот и умер. А случай с печерским вином – просто совпадение! Так и скажешь Роману Молодому. И нечего болтать лишнее! Иди в мой обоз и следуй пока за войском. Тебе надо отдохнуть и принять пищу! А может, подать ему девицу? – Великий князь повернулся к Дмитрию Ольгердовичу. – Как ты на этот счет, Дмитрий?

– Эти девицы, государь, – пробормотал покрасневший брянский князь, – нужны мне для баньки, как добрые слуги! Их познаю я сам или мои гости, другие князья! Но служилым людям нечего цапать моих женок!

– Ладно, Дмитрий, я ничего здесь плохого не вижу! – весело сказал Витовт, не придавая значения трагической вести. – Ублажай, на здоровье, свою плоть! Ты слышал о смерти нашего брата Скиргайлы?

– Слышал, – кивнул головой мрачный Дмитрий Ольгердович, – и скорблю об этом!

– Что поделаешь? – пожал плечами Витовт. – Надо теперь уничтожить киевский удел и послать туда своего наместника…Пусть это будет…князь Иван Ольшанский…Там нужен порядок! – Он повернулся к черниговскому посланнику. – Иди же, Пучко, в обоз и отдохни! – Витовт поднял вверх руку и громко сказал: – А теперь, мои люди, пошли в Коломну! Отсюда уже недалеко! Там и встретим моего зятя, Василия Москаля.

И литовское войско вновь медленно двинулось вперед.

Но только к вечеру уставшие от долгого пути литовцы подошли к Коломне. У ворот большой, срубленной из дубовых тесин, крепости стояли великий князь Василий Дмитриевич с боярами. Торжественно звонили все городские колокола. Дав знак своим воеводам разбивать палаточный лагерь, Витовт в сопровождении Андрея и Дмитрия Ольгердовичей подъехал к своему зятю. Все дружно спрыгнули на землю, отдав уздечки подбежавшим к ним московским слугам.

– Здравствуй, сын мой! – сказал Витовт, обнимая и троекратно целуя в щеки Василия Московского. – Я рад видеть тебя, такого молодого и красивого!

– Здравствуй, батюшка! – ответил Василий Дмитриевич. – Прими мои хлеб-соль и доброе вино! – Он подал знак боярам, и двое из них поднесли по большому серебряному блюду, на одном из которых стоял хлебный каравай с золотой солонкой, а на другом – золотой кувшин с заморским вином и большая золотая чарка.

Витовт отломил кусок хлеба, обмакнул его в соль, прожевал, а потом отпил из чарки вина, причмокнув губами от удовольствия. – Доброе винцо! – весело сказал он. – Благодарю за торжественную встречу, сынок!