Елена Сантьяго - Унесенные ветрами надежд

Он скрепил свое обещание еще одним поцелуем.

– А что, собственно, ты хотел здесь высмотреть с моей помощью? – напомнила ему Элизабет.

– Ах, это. – Дункан пожал плечами. – Мне хотелось бы узнать побольше о морском дне в этом месте. В первую очередь – пройдет ли корабль в эту часть бухты. Но об этом можешь забыть. Нырять ты больше не будешь.

Она выжидающе посмотрела на него.

– Речь идет о таких вещах, как глубина и количество кораллов? Для этого мне даже не надо нырять, я и так могу тебе сказать, потому что достаточно часто приезжала сюда поплавать.

Пока они одевались, Элизабет рассказала ему, в каких местах бухты находятся коралловые рифы, где скалистый грунт, а где дно моря было песчаным и очень глубоким. Дункан внимательно выслушал ее, но, когда она спросила его, зачем ему это знать, он с большой неохотой ответил:

– Мне, наверное, придется купить у адмирала Айскью разрешение на выход из бухты. А это я могу сделать только с помощью такой информации.

– Ты хочешь сказать адмиралу, где его корабли могут достаточно близко подойти к берегу и встать на якорь, чтобы высадить войска и не попасть под артиллерийский обстрел? – Ее голос был холодным, а тон – презрительным. – Ты хочешь таким образом предать благородное дело, лишь бы спасти твой проклятый корабль?

Дункан рассмеялся, что лишь сильнее разозлило ее.

– Ты смеешься надо мной? – сердито спросила она.

Он невозмутимо посмотрел на нее и сказал:

– Моя дорогая, здесь не место для патриотических тирад. « Свобода Барбадосу » – это, конечно, звучит возвышенно. Но на самом деле это идеалистическое намерение дает свободу только богатым плантаторам. Благодаря этой свободе они станут еще богаче, наберут еще больше черных и ирландцев, которых заставят работать на своих полях. У них появится возможность захватить новые земли этого острова, чтобы пустить их под плуг для сахарного тростника.

Он саркастически поднял одну бровь.

– Единственный человек на острове, и вообще в стране, который хочет придать совету острова честное, достойное лицо, – это молодой и энергичный лорд. Мне кажется, ты не имеешь никого иного в виду, кроме него, когда говоришь о предательстве в отношении доброго дела.

Он сформулировал это как констатацию факта, а не как вопрос, что ее очень сильно рассердило:

– Уильям – честный, безупречный и прямой человек. Он никогда не сделал бы ничего подлого ни у кого за спиной!

– В отличие от меня, ты это имела в виду? – Он снова рассмеялся, но в его словах чувствовалась горечь. – Лиззи, проснись. Того благородного рыцаря, которого ты так хотела бы видеть в моем лице, не существует.

Она хотела ударить Дункана по губам, чуть не раскричалась на него, однако затем увидела тревогу и неуверенность в его глазах и поняла правду. Он боялся. Боялся за нее и Джонатана, за того ребенка, которого она носила под сердцем. Он сделает все, чтобы вытащить их с острова целыми и невредимыми. Если даже для этого ему придется совершить предательство или другие позорные поступки. Для него «Элиза» значила меньше, чем благополучие ее и Джонни. Она глубоко вздохнула, а затем выдавила из себя примирительную улыбку.

– Ну ладно, – нежно произнесла она.

Он рассмеялся и посмотрел на нее. Элизабет быстро подошла к нему и обняла его обеими руками.

– Извини.

Сначала его мышцы были напряжены и он был каким-то окаменевшим в ее объятиях, но затем начал поддаваться и тоже обнял ее. Некоторое время они молча стояли рядом, крепко держа друг друга в объятиях, словно хотели обоюдно подтвердить, что они вдвоем делают все правильно и все будет хорошо.

Наконец они пошли к лошадям, привязанным к пальме выше на берегу, Жемчужине и старому мерину, на котором раньше ездил Роберт, а затем, вплоть до своего исчезновения, Деирдре. Деирдре… Что же случилось с ней дальше? Элизабет очень хотелось сделать все, чтобы ирландка уехала с острова целая и невредимая, но пока она не знала, где прячется девушка, ничего из этого получиться не могло. Дункан сел на коня и направил его к тропинке, ведущей вдоль побережья. Через несколько шагов он остановился и посмотрел на море.

– Подожди минуту, – попросил он.

– А что там? – поинтересовалась Элизабет, ехавшая сразу за ним.

Дункан извлек из седельной сумки свою подзорную трубу и стал смотреть на волны. Он смотрел на море долго, словно там появилось нечто более значительное, чем волны, набегавшие на берег в своей привычной однообразности.

– Мне не нравится эта зыбь.

– А что с нею не так? – удивилась Элизабет. Она натянула поводья Жемчужины, которая неспокойно затанцевала на месте. – Для меня волны выглядят так же, как и раньше.

Он покачал головой:

– Волнение уже другое. У нас будет шторм, самое позднее – завтра.

– В это время года здесь часто бывают штормы, – сказала она.

– Я знаю, но этот будет очень сильным.

Элизабет с сомнением взглянула на едва волнующуюся поверхность моря, а затем вверх, на не омраченное ни единой тучкой синее небо, с западной стороны окрашенное вечерним солнцем в розовый цвет.

– Ты имеешь в виду как тогда, во время плавания через океан? Ураган?

Дункан кивнул. Жемчужина становилась все беспокойней. Она отшатнулась в сторону и задрала голову. Элизабет подумала, что у кобылы, возможно, появилось такое же странное предчувствие, как у Дункана, как вдруг на краю леса, недалеко от покинутой плантации, увидела мелькающие фигуры людей.

– Ты только посмотри, – сказала она.

Дункан сразу направил туда подзорную трубу и тут же опустил ее.

– Быстро убираемся отсюда! – воскликнул он.

Он хлестнул Жемчужину по крупу и изо всей силы ударил пятками в бока мерина. В следующее мгновение Элизабет увидела причину такой поспешности. Выкрикивая боевой клич, сюда приближались какие-то люди, стараясь отрезать им дорогу. Их было восемь: пять чернокожих и трое белых. Все вооружены мачете, копьями и пистолетами. У одного из белых людей даже был мушкет. Когда их разделяло не более тридцати ярдов, он опустился на колено и стал тщательно целиться.

– Пригнись! – крикнул Дункан.

Элизабет машинально выполнила его команду, и в следующее мгновение прозвучал громкий выстрел.

Пуля, выпущенная из мушкета, пролетела близко от ушей Жемчужины и со свистом рассекла воздух в том месте, где только что находилась голова Элизабет. Краем глаза Элизабет увидела Дункана, находившегося наискосок от нее, который в головоломной манере повис сбоку седла, используя лошадь в качестве щита между собой и противниками. А затем он снова резко вернулся в седло, держа наготове пистолет. Но он попал не в человека с мушкетом, оружие которого после выстрела стало бесполезным, а в одного из чернокожих. Пистолет, из которого он целился в Элизабет, выпал из его рук, когда мужчина, вертясь вокруг своей оси и разбрызгивая кровь, с громким криком свалился на землю.