Елена Сантьяго - Унесенные ветрами надежд

– Похоже на то. – Дункан стянул с себя рубашку и швырнул ее на скамейку. – После того, как я увидел этого Джозефа Уилкеса, мы должны быть готовы ко всему.

У нее пересохло во рту, когда она увидела, как играют мышцы на его теле. Дункан тем временем снимал с себя сапоги.

– Это означает, что мы временно обречены на бездействие?

– Да, но мы найдем, чем занять себя.

– Что? Здесь, в доме? Забудь об этом побыстрее. Гарольд может вернуться в любой момент.

– Он не решится. А если все же вернется, я его убью.

– Ты говоришь это так, словно всерьез думаешь устроить расправу!

– Aye, я защищаю то, что принадлежит мне, и это мое право!

– Но это же было бы преступлением!

– Ты слишком легко забываешь, кто я такой, Лиззи. Пират долго не проживет, если будет слишком чувствительным. Выжить может только победитель.

Дункан подошел к фонтанчику, оперся на его край и сунул голову под струю воды. Он вымыл волосы, лицо, подмышки и руки, жадно напился воды, а затем отряхнулся, так что брызги вокруг него засверкали на солнце всеми цветами радуги. После этого он повернулся к Элизабет. Мокрые волосы свисали на лоб. Он, не отрываясь, смотрел на нее.

– Иди сюда.

И вдруг у нее появилось ощущение, что ей нечем дышать, как будто она очутилась под водой. Парализующая тяжесть сковала ее тело.

– Чего ты хочешь? – с трудом произнесла она.

Его глаза полыхнули темно-синим светом.

– Тебя.

Чувствуя дрожь в коленях, она прислонилась к колонне, возле которой стояла. Если сейчас он дотронется до нее, то она не сможет противостоять ему. И она знала об этом. Элизабет охватила такая дикая страсть, что она едва сдерживалась под его призывным взглядом. Она поспешно покачала головой:

– Нет, я не могу.

Он ухмыльнулся:

– Что ты не можешь?

– Ну… то, что ты сейчас хочешь… – Она сглотнула слюну. – Дункан, я… Нельзя… Не здесь… Это дом Гарольда… Это было бы неправильно.

К ее удивлению, он кивнул.

– Ты совершенно права. Собственно говоря, я хотел только лишь обнять тебя. Ну, там маленький поцелуй, может быть… В общем, как бы там ни было, давай поедем на конную прогулку, туда, где мы недавно были. Мне нужно осмотреть кое-что, и ты должна мне помочь. До захода солнца у нас еще достаточно времени. – Он сел на край фонтана и помыл ноги, затем надел рубашку, сапоги и подошел к Элизабет. Она уже снова взяла себя в руки и спокойно улыбнулась ему. Какая же она дура! Стоит ему посмотреть на нее, и она уже сходит с ума, не в силах противостоять его обаянию, тогда как он полностью держит себя под контролем. Но когда он нагнулся и поцеловал ее в кончик носа, она заметила дико пульсирующую жилку на его шее и поняла, что его равнодушие было притворным. С тихой улыбкой на губах она помчалась по лестнице вверх, чтобы сказать Фелисити, что хочет отправиться на конную прогулку.

Прежде чем поскакать в Саммер-Хилл, Гарольд поехал в Рейнбоу-Фоллз, чтобы посмотреть, все ли там в порядке. К его облегчению, все шло, как и всегда. Двое долговых работников, а также два новых раба накануне сбежали, однако он ожидал бо́льших потерь. Остальные старательно трудились на поле под присмотром нового надсмотрщика, тогда как два человека стояли на страже для защиты от восставших рабов. Роза в кухонном бараке готовила обед, а пара слуг начала сооружать фундамент для новой сахарной мельницы, как он им и приказал.

После того как Гарольд произвел проверку, он снова отправился в путь. Сначала он проехался по плантации Норингэмов и обыскал каждый уголок. Все было без изменений с тех пор, как он был здесь в последний раз. Уже раздувшиеся от жары трупы в хижине надсмотрщика начали разлагаться, и над ними роились синевато мерцавшие мухи. Гэрриет тоже лежала на веранде, где он ее оставил, и ее глаза стали молочно-мутного цвета из-за начинающегося разложения.

Труп ирландской служанки по-прежнему находился на лестнице, однако тело модистки, которую он убил в комнате Анны, исчезло. Затаив дыхание, Гарольд вытащил свой кинжал и на цыпочках стал обходить комнату за комнатой. Когда он все-таки нашел ее, то шумно выдохнул воздух. Она из последних сил дотащилась до комнаты для шитья в конце коридора и спряталась там за корзиной с бельем. Она, очевидно, еще прожила некоторое время, потому что от нее почти не исходил запах разложения.

– Анна! – позвал он измененным голосом. – Анна, где ты?

Представляя себе, как бы звал ее брат, Гарольд старался говорить так, чтобы в его голосе звучало отчаяние, ибо понимал, что если он не найдет ее, то это плохо кончится и его планы сорвутся. Ему казалось, что у него неплохо получается, но в какой-то момент он потерял терпение и заорал во все горло:

– Ты, кусок дерьма, выходи, чтобы я мог завершить начатое!

Голос из-за корзины с бельем ответил ему:

– Гарольд, ты совершил плохие вещи.

Он с диким воплем резко повернулся. Швея стояла на ногах в окровавленном платье, на котором сидели жирные синевато-черные мухи.

Мухи вылетали у нее даже изо рта, однако ее это не особенно смущало:

– Гарольд, ты не боишься, что попадешь в ад?

Ее глаза мерцали мертвыми черными угольками, однако улыбка каким-то жутким образом казалась живой, несмотря на то, что все больше и больше мух вылетало у нее изо рта в то время, когда она говорила с ним. Она знала о нем все, знала каждый его постыдный поступок, каждое убийство, каждую его грешную мысль.

– И все это лишь потому, что ты хочешь, чтобы она была твоей? – спросила его женщина с черными как угли глазами. – Неужели ты думаешь, что она сможет любить тебя такого, какой ты есть? Неужели ты думаешь, что вообще хоть какой-нибудь человек может любить тебя?

Он закричал, чтобы заглушить ее слова, и зажал уши руками. А когда она не перестала говорить, он вытащил свой нож и вспорол ей живот, чтобы заставить ее замолчать. И тут он заметил, что режет ножом куклу-манекен для шитья. Мертвая женщина лежала за корзиной на полу точно так же, как и раньше. Мухи ползали по ее рукам, а потом стали летать вокруг его головы, пытаясь забраться ему в рот. Гарольд закричал еще раз, однако мух это не отпугнуло, так что он стал бить их одну за другой и в конце концов убил почти всех. Однако их было слишком много, некоторые из них улетели. Он выполз в коридор, чтобы поймать их. Он не мог допустить, чтобы они сбежали, это могло бы повлечь за собой плохие последствия.

Где-то внизу послышался какой-то шум, словно там кто-то ходил, но в этот раз он не даст обмануть себя. Сначала ему нужно заняться мухами, а потом он посмотрит, что делать дальше.

– А откуда у тебя вот этот? – спросила Элизабет. Она лежала в объятиях Дункана, положив голову ему на грудь, и считала его шрамы. В опасной близости от паха она обнаружила длинный изогнутый зубчатый рубец, который еще не так сильно побелел, как остальные.