Елена Сантьяго - Унесенные ветрами надежд

– Он убил миссис Марту! И не только ее. Он убил также леди Гэрриет, потому что она когда-то отказала ему! Он попытался убить леди Анну, чтобы заставить ее замолчать навсегда, однако ей удалось сбежать, и она рассказала мне все! Она жива и может засвидетельствовать это! Но это еще не самое худшее. Он, кроме всего, совершил самое страшное из всех преступлений.

Голос Силии вдруг сразу стал более глубоким, в нем появилась непонятная, какая-то необъяснимая сила, которая, словно водоворот, стала затягивать Гарольда в черную пучину, только и ждавшую, чтобы поглотить его, точно кипящая смола. Даже ветер, казалось, затих от такого страшного обвинения, будто хотел позаботиться о том, чтобы ее услышали и поняли все. Глаза Силии горели каким-то внутренним огнем, и вся она вдруг стала похожа на нечто нереальное и в то же время величественное. Потрясенный происходящим, Гарольд в невыразимом ужасе потерял дар речи, у него перехватило дыхание, когда она открыла последнюю и самую страшную правду:

– Он убил собственного сына! Он убил Роберта! Он сделал это, потому что хотел, чтобы леди Элизабет принадлежала ему самому.

Гарольд собрался было возразить ей. Никто не имел права верить рабыне. Но, посмотрев вокруг и увидев брезгливые взгляды, которые бросали на него шокированные люди, он понял, что ей все-таки поверили.

– Ты – моя! – крикнул он, повернувшись к Элизабет. – Поэтому я вынужден был это сделать! – добавил он, решив, что теперь уже все равно, поскольку его тайна раскрыта и лучше объяснить, почему у него не было другого выбора.

Внезапно Данмор почувствовал, что его ноги снова стали повиноваться ему, и он бросился к Силии.

– Это ты виновата во всем, ведьма! Ты в союзе с сатаной! – крикнул он.

Он выхватил плетку из-за пояса. Силия прицелилась в него из мушкета и нажала на курок. Однако ничего не произошло. Скорее всего, эта штука вообще была не заряжена. Джереми Уинстон еще никогда не стрелял из мушкета. Гарольд размахнулся, чтобы нанести сокрушительный удар плетью, но ветер помешал ему попасть в цель. Переполняемый яростью и злобой, он отбросил в сторону плетку и сокрушительным ударом кулака сбил Силию с ног. Когда она очутилась на земле, он бросился к ней, чтобы забить до смерти ногами, однако она быстро откатилась в сторону, вскочила на ноги и подбежала к Элизабет.

– Схватите его! – крикнул губернатор, и, к своему ужасу, Гарольд понял, что это было сказано в отношении его самого.

Резкий порыв ветра вырвал из костра длинные языки пламени, пронесшиеся над площадью, и Гарольд моментально использовал возникшую суматоху, чтобы проложить себе дорогу под испуганные крики отшатывающихся от него людей. Он оттолкнул нескольких человек в сторону и исчез, оставив после себя треск пламени и вой ветра.

Шторм за несколько минут превратился в настоящий ураган. Никому даже в голову не пришла мысль преследовать Гарольда Данмора, каждый думал только о том, как бы спастись самому. Резкие порывы ветра наклоняли пальмы почти до земли, одну из легких деревянных построек на краю дороги ветер буквально за несколько секунд разломал и по частям унес дальше. Элизабет дернула Фелисити за руку и тем самым спасла ее от пронесшейся мимо доски. В воздухе летали обломки каких-то предметов, только что сорванные куски крыш, солома, остатки стропил, обрывки стенной обивки и, кроме того, всякий мусор из подворотен и садов, а также плавник, сухие водоросли, кокосовые орехи, сучья и ветки – и все это было смешано с огромной массой песка. Даже на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Людям не всегда удавалось увернуться от того, что летело на них. Дункан спрятал малыша под свой плащ и осторожно прижал его к груди, изо всех сил стараясь не потерять равновесие. Элизабет крепко ухватилась за Фелисити, однако ветер даже их двоих вместе один раз чуть не поднял в воздух. Силии повезло меньше, она была маленькой и легкой, и ей не за что было ухватиться. Ураган смел ее с дороги, ее тело ударилось о пальму, однако сразу же после этого она снова очутилась с ними, показывая жестами, что им нужно идти дальше.

И тут начался дождь. Это были не отдельные капли, а скорее сплошная стена обрушившейся на них воды, которая била сбоку, как когда-то на «Эйндховене». Они потеряли ориентир, потому что даже в паре шагов от них ничего не было видно.

Буквально за несколько минут стало очень темно, словно наступила глубокая ночь. Они больше даже не могли говорить друг с другом, потому что вой урагана был слишком сильным. Они просто шаг за шагом с трудом продвигались вперед, до тех пор, пока наконец не увидели перед собой очертания церкви. Две женские фигуры появились у них на пути. Мокрые волосы прилипли к их головам, и лишь отдельные пряди под ураганным ветром развевались вокруг лиц. Их одежда была рваной, а кожа исцарапанной. И лишь со второго взгляда Элизабет поняла, кто перед ней.

– Анна! Деирдре! – вскричала она, однако вой урагана был таким сильным, что она не слышала собственного голоса.

Деирдре, обхватив Анну руками, изо всех сил помогала ей двигаться против ветра. Они добрались до ворот почти одновременно с Элизабет и вместе стали открывать ворота. Было похоже на то, что они оказались в одном месте и в одно время по велению судьбы. Молодая ирландка подняла взгляд. На ее бледном, как у призрака, лице выделялись широко открытые глаза. Ее посиневшие губы дрожали от холода, и только теперь Элизабет почувствовала, что тоже продрогла. Она пожала руку Деирдре, а затем они вместе толкнули створку ворот.

Элизабет последовала за Анной и Деирдре в церковь и стала ждать, когда Дункан, Фелисити и Силия тоже перешагнут порог, и только после этого поспешно закрыла тяжелую деревянную дверь. Это было вовремя, потому что в следующее мгновение порывом ветра принесло кусок какой-то развалины и он с такой силой ударил в ворота, что они задрожали.

У алтаря горела свеча, и ее свет дрожал от сквозняков. В церкви шум урагана был слышен меньше, однако снова и снова снаружи в стены церкви с глухим грохотом ударялись разные предметы. Дункан протянул Элизабет громко плачущего ребенка, и она, взяв Джонатана на руки, увидела кровь на его лице.

– Боже мой! Он ранен! – Она лихорадочно стала искать рану.

Фелисити разразилась жалобными рыданиями и бросилась помогать Элизабет, но у нее так тряслись руки, что она только мешала.

– У ребенка все в порядке, – сказал Дункан.

Его лицо исказилось от боли, и, когда он сбросил свой плащ, стало видно, что рубашка на его правом плече пропиталась кровью. Длинная деревянная щепка толщиной с палец глубоко вонзилась в тело. Дункан вытащил ее одним рывком. Кровотечение усилилось, однако кость, казалось, была не задета. Силия перевязала рану несколькими полосками материи, которые она вырвала из нижней юбки Элизабет. Элизабет помогала ей при этом. Закончив перевязку, Силия удалилась в угол церкви и опустилась там на корточки. Элизабет последовала за ней и присела рядом.