Джоан Вулф - Сделка

— Да, — согласилась я. — Возможно, вы правы.

По совету Джинни я взяла почитать недавно вышедший роман Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Он был намного интереснее и серьезнее глуповатых готических романов, и, открыв его, я с первых же страниц погрузилась в мир, казалось, хорошо известных мне людей. Их мысли, обстоятельства жизни удерживали мой интерес и внимание все утро и далеко за полдень.

Кажется, я даже не вставала с большого кожаного кресла, во всяком случае, не заметила, как Джинни покинула библиотеку. Не заметила я и прихода мистера Коула, только звук голосов — оба голоса я сразу узнала — отвлек меня от чтения. Собеседником старика был не кто иной, как уже известный мне Уикем, которого я впервые увидела в «Черном лебеде».

Мужчины остановились недалеко от двери, я была скрыта от них широченной спинкой кресла. Прерывать чтение не хотелось, и я надеялась, что они скоро уйдут, но невольно стала прислушиваться к разговору.

Конечно, при других обстоятельствах я бы сразу обнаружила свое присутствие, но события, происходящие в замке, были настолько опасными и странными, что любые сведения, даже добытые таким путем, могли оказаться полезными.

Уикем и Коул беседовали негромко, но я хорошо их слышала.

— Приятно сообщить вам, — сказал Уикем, — что бумага, которая так вас интересует, уже у меня.

— Ну так покажите ее! Уикем рассмеялся:

— Э, думаете, я совсем глупец? Так вот возьму и отдам? А вы вскроете конверт, положите документик в карман — и прощай мои денежки! Нет, так не пойдет!

Внезапно я припомнила, что в романе, который сейчас читала, имя одного из персонажей, завзятого негодяя, тоже Уикем. Какое совпадение! Похоже, истинный Уикем не намного лучше того, что в книге. Но и Коул не далеко от него ушел.

— Как вам удалось его получить? — спросил Коул.

— Хорошенько покопался в бумагах братца и обнаружил эту штучку. Правда, я и не думал, что он ее уничтожит. Слишком слаб для таких вещей. Он из тех, кто хранит, дрожит от страха и ничего не делает. А теперь я избавил его от лишнего беспокойства. Теперь мой черед думать, как с ней поступить… с этой штуковиной.

Украл что-то у собственного брата! Правда, я понятия не имела, что именно, но, видно, этот Уикем — тот еще фрукт!

— Ваш брат небось догадался, что это вы стащили ее?

— И в мыслях не имеет! Но сама бумажка от этого хуже не станет. Верно? И своего значения для вас не потеряет?.. Или я не прав?

Я услышала шаги Коула — тот начал прохаживаться по комнате — и замерла. Неужели увидит меня? Что ж, придется притвориться, что уснула за книгой.

Но притворяться не пришлось. Шаги остановились.

— Ладно, — услышала я его голос, — если все, что вы говорите, правда, я покупаю.

— Для того я и пришел. Гоните денежки!

Голос Уикема, показалось мне, прозвучал совсем близко, и я снова застыла. «Не надо, — молила я, — не подходите ближе! Оставайтесь, где стояли!..»

Так хотелось, чтобы открылся хотя бы один из секретов Сэйвил-Касла. Возможно, это приведет к разгадке других тайн, окружающих нас…

Собеседники продолжали находиться в опасной для меня близости.

— Не беспокойся, сынок, — сказал Коул. — Этот кусочек бумаги, раз он настоящий, стоит тысячу фунтов, я ты ее получишь.

— Чего? Тысячу? Вы смеетесь, Коул? Да вы сами знаете, что цена ему намного больше! И нечего мне голову морочить!

— И сколько же, интересно, ты хочешь, сынок?

— Сколько? Не меньше двадцати тысяч, папаша! Коул рассмеялся. Это был не слишком приятный смех.

— Если бы я так разбрасывался монетой, — сказал он, — у меня давно не осталось бы ни гроша. Такой суммы ты никогда не получишь от Элберта Коула, заруби себе на носу!

В голосе Уикема, когда тот заговорил, слышалась скорее мольба, нежели настойчивость.

— Подумайте, что может значить для вас этот документ. Коул. Заполучите его, и все разом станет на свои места… Все, понимаете? Разве такое не стоит двадцати тысяч?

После долгой напряженной паузы Коул сказал:

— Десять.

— Двадцать, Коул, и ни пенни меньше!

— Десять, — твердо повторил тот. — Эта бумажонка нужна только мне и больше никому… Конечно, можешь предложить ее Сэйвилу, но он за нее и гроша ломаного не даст… Итак, десять тысяч, Уикем. Это мое последнее слово. Бери — или сделка не состоится.

Снова длительное молчание, во время которого Уикем топтался почти на одном месте, а я боялась, как бы он не добрался до моего укрытия.

— Ладно, — сказал он наконец. — Ваша взяла. Десять тысяч.

— Вот и хорошо, сынок. Я сразу же повидаюсь со своим банкиром. Ты по-прежнему в «Черном лебеде»?

— А где же еще? — пробурчал тот.

— Прекрасно. Как только возьму денежки, сразу навещу тебя. — Их голоса стали глуше — видимо, собеседники вернулись к двери. — Не надо было сюда заявляться, Уикем. Довольно глупо.

— А где же мне вас искать, Коул? Или прикажете ждать под дождем? Нет уж! По-моему, то, что я сообщил, для вас вроде манны небесной, разве не так?

— А для вас лучше всякой манны звон монет, которого вы явно давно не слышали? Верно я говорю?

Последнее, что я услышала, были слова Уикема об испытываемых в настоящее время денежных затруднениях.

Когда голоса окончательно стихли, я выпрямилась в кресле, положила книгу на колени и уставилась на решетку камина.

О какой бумаге… о каком документе могла идти речь и почему он был так важен для Элберта Коула? Имеет ли все это какую-то связь с трагическими происшествиями в Сэйвил-Касле?

Дождь не прекращался весь день, и когда я не увидела Ральфа вечером за обедом, то решила, что он задержался в Лондоне еще на сутки и вернется скорее всего завтра вместе с охранниками, или как их еще можно назвать. Однако, поднявшись по лестнице в детскую, я обнаружила возле дверей в школьную комнату двух верзил с квадратными подбородками, раскинувшихся на стульях в свободных позах.

Мальчики, когда я вошла, стали наперебой рассказывать мне, что теперь по приказанию лорда Сэйвила их будут охранять вооруженные люди.

— Они были настоящими боксерами! — возбужденно говорил Никки.

— Даже призы получали, если выигрывали бой! — сказал Тео. — Много разных призов!

— Дядя Ральф велел им защищать нас, не жалея собственной жизни! — воскликнул Чарли. — Так мне сказал один из них.

— Его сиятельство граф Сэйвил, — вступила в разговор гувернантка девочек мисс Уилсон, — говорил, что вокруг замка происходят странные вещи. И он хочет, чтобы дети были в безопасности. Поэтому нанял джентльменов, которых вы видели в коридоре, миссис Сандерс.

— Полагаю, граф поступил весьма разумно, — сказала я. — Особенно после смерти несчастного Джонни Уэстера.

При этих словах мальчики затихли, глаза у них сделались испуганными, и я пожалела, что упомянула о страшном событии, потрясшем всех.