Джоан Вулф - Сделка

— А вы уже видели графа? — спросила я миссис Уилсон в надежде, что, быть может, Ральф все же приехал.

— Нет, — ответила она. — Джентльмены, несущие охрану, прибыли сами по себе. По всей вероятности, у графа еще дела в Лондоне.

Я постаралась скрыть разочарование, вернее, беспокойство: зная Ральфа достаточно хорошо, я не представляла себе, что при таких обстоятельствах, как сейчас, он мог задержаться где бы то ни было. А если так, то не случилось ли, упаси Бог, с ним что-нибудь?.. Но не нужно даже думать о таком…

Около часа я провела в детской, принимая посильное участие в различных играх, а потом спустилась вниз к обеду. Атмосфера за столом, особенно в отсутствие Ральфа, показалась мне не менее мрачной, чем погода.

Гарриет почти все время молчала, что вообще-то было неплохо, но сейчас только усиливало угрюмый колорит столовой. Мистер Коул, казалось, находился в довольно хорошем расположении духа, однако говорил на удивление мало. Роджер выглядел весьма беспокойным и озабоченным, а Джинни чуть не каждые три минуты с отчаянием в голосе произносила: «Ну где же может быть Ральф?» — отчего я каждый раз вздрагивала и мне хотелось закричать.

Но первым закричал Роджер:

— Джинни, если ты еще раз произнесешь эти слова, я совершу что-нибудь ужасное! Убью кого-нибудь!

И тут я вздрогнула еще сильнее, хотя в глубине души не могла не согласиться с Роджером. Впрочем, было жаль и Джинни, которая обиженно поджала губы и окончательно замолчала.

Я не стала дожидаться чая и поднялась к себе в спальню, где снова погрузилась в чтение «Гордости и предубеждения» и не отрывалась от книги, пока не дочитала до конца. В комнате горел камин, его тепло успешно боролось с вечерней сыростью.

«Зажженный камин в июле!» — не могла я не отметить с одобрением и завистью. Воистину Ральф живет на вершине блаженства и роскоши.

Но где он, в самом деле? Почему не предупредил никого, что не вернется сегодня? Наверняка задержался не из-за дождливой погоды. Но тогда из-за чего?

Неужели мой отказ быть с ним до конца откровенной побудил его дать мне таким способом понять его недовольство, гнев, а быть может, и намерение прекратить наши отношения? Возможно ли такое после того, что было между нами? Возможен ли внезапный разрыв?

Наверное, да, но не для меня. Куда бы я ни уехала, что бы ни делала, конец для меня не наступит. Никогда… И как трагично, если все прервется из-за нескольких слов, которые я не в силах выдавить из себя, боясь совершить то, что кажется мне предательством по отношению к другому человеку… Другим людям…

Разве так уж трудно понять: если я что-то скрываю от него, то не потому, что не доверяю, причина совсем иная… куда более серьезная. И если он не в состоянии уразуметь этого, значит, нам не суждено быть вместе… Даже недолгое время…

При этой мысли я почувствовала, как что-то острое вонзилось мне в сердце.

Часа в два ночи, оставив всякую надежду уснуть, я поднялась с постели и отправилась в библиотеку, чтобы взять еще один роман Джейн Остин, который заметила на полке. Его название было еще более длинным — «Здравый смысл и чувствительность», и написан он был, я надеялась, так же блистательно.

К немалому своему удивлению, в библиотеке я застала Роджера. Он сидел у стола из красного дерева, перед ним была не книга, а бутылка вина и бокал. Видимо, не первая бутылка, поскольку он был заметно навеселе.

— Смотрите-ка, кто к нам пожаловал! — пробормотал он, окидывая меня не слишком дружелюбным взглядом. — Постельная грелка самого графа Сэйвила собственной персоной. Что вам тут понадобилось, дорогая? Тоскуете по Ральфу?

— Замолчите, вы пьяны! — резко сказала я. — Мне нужна книга.

— Не спится, бедняжка? Чего-то не хватает?.. Если желаете, могу предложить свои услуги. По правде говоря, я не прочь был сделать это с первой минуты, как увидел вас.

— Вы отвратительны, Роджер! Проглотите свой мерзкий язык!

Он пожал плечами и плеснул себе еще вина.

— Возможно, вы правы, дорогая, но, смею заметить, вы глубоко ошибаетесь, если думаете, что Ральф когда-либо женится на вас. Глупо даже надеяться. Мой дорогой кузен слишком высокого мнения о себе, чтобы взять в жены полунищую вдовушку с незаконнорожденным мальчишкой.

Быть может, потому, что он был во многом прав, его слова глубоко задели меня. Но я скорее бы умерла, чем показала ему свои истинные чувства, и потому в своем ответе зацепилась за другое.

— Отчего вы так ненавидите Ральфа? — спросила я. — Насколько я знаю, он поддерживал вас многие годы. Неужели в вас не сохранилось хоть крупицы благодарности?

Белокурые волосы, голубые глаза — ангельский вид в свете стенных канделябров, если бы не выражение лица, злобное и угрожающее.

К моему удивлению, он ответил на вопрос:

— У него слишком много, я, кажется, уже говорил вам… слишком много всего: денег, земель, уважения, почитания. Будь я на его месте, меня бы тоже все обожали и говорили обо мне с придыханием… Но я не на его месте, а на своем, и уже хотя бы потому, что он богат, а я беден, что он граф, а я никто, он должен мне помогать. Что и делал до недавнего времени. Однако теперь изволит говорить, что я обязан думать о себе сам, и это чертовски несправедливо!

Роджер стукнул кулаком по столу так, что стекло зазвенело.

— Но я… — крикнул он, — я удивлю их всех. Они еще увидят!

Не без труда поднявшись с кресла, опершись руками о стол, он бросил на меня взгляд, который ему самому, наверное, казался зазывным, и, понизив голос, проговорил:

— Лев покинул свое убежище. Вы уверены, Гейл, что не хотите продолжить игры со мной?

— Вполне уверена, — ответила я, испытывая, к своему изумлению, не отвращение, а только жалость к этому человеку.

После чего повернулась и быстро вышла из библиотеки, не забыв захватить с собой роман Джейн Остин, который и читала остаток ночи, время от времени отвлекаясь, чтобы подумать о Ральфе, о Роджере, обо всем, происходящем в Сэйвил-Касле.

Все больше я приходила к одной мысли: если кто-то из живущих сейчас в замке и причастен к тому, что случилось, это может быть только Роджер.

Ну ведь вполне ясно: ему дьявольски нужны деньги, и если убрать с пути моего Никки, они станут гораздо ближе и достижимее. Конечно, существует еще одно препятствие, более серьезное: будущий ребенок Гарриет, если родится мальчик. Но этого пока не произошло, а когда произойдет, то кто сказал, что Роджер, решившийся на убийство восьмилетнего ребенка, не попытается сделать то же самое и с младенцем?..

Всю ночь я так и не сомкнула глаз и утром не могла без отвращения смотреть на свое осунувшееся лицо и круги под глазами. Противное коричневое платье, висящее на мне мешком, дополняло картину, наглядно иллюстрируя, что получается, если несколько дней почти не притрагиваешься к пище и мучаешься от душевных страданий.