Эндрю О’Коннор - Армстронги. Загадка династии

– Ты немедленно должна сказать об этом Гаррисону.

– Гаррисону?! Но ведь это твой ребенок, глупец!

– Откуда тебе знать?

– Потому что между нами с Гаррисоном никогда ничего не было, и тебе об этом хорошо известно! Это твой ребенок, черт побери! – Она уже почти кричала, и на них начали оглядываться гуляющие в парке люди.

Он встал и принялся нервно расхаживать перед ней.

– Я этого не знал. Ребенок может быть чей угодно. Думаю, мы оба хорошо знаем, что за женщину ты собой представляешь.

Она тоже встала и сделала шаг в его сторону.

– Я никогда и ни с кем не была, кроме тебя. Это твой ребенок, и ты должен взять на себя ответственность за него.

– Ты с ума сошла! Мой брат просто убьет меня, а все остальные мои родственники от меня отрекутся и…

– А что будет со мной, ты подумал? Все пропало, если ты не женишься на мне. И я, и моя семья – мы будем уничтожены. Мое имя будет запятнано. Меня изгонят из общества. А как же ребенок? Он будет незаконнорожденным.

– Тебе следовало думать обо всем этом, когда ты бросала Гаррисона. Я всегда полагал, что, если ты забеременеешь, у тебя хватит ума, чтобы… представить все так, будто это его ребенок! А затем срочно выйти за него замуж. Что еще тут можно было сделать?

Она смотрела на него в ужасе.

– Но вместо этого ты сделала самое худшее из всего, что только можно было придумать, – холодно продолжал он. – А сейчас мне пора идти, чтобы не опоздать на поезд. Я должен вернуться в Армстронг-хаус. – Он наклонился к ней и поцеловал в щеку. – Пойми и ты мою ситуацию. Если бы это был не Гаррисон, а кто-то другой… Но он не должен об этом узнать никогда. Твои родители – добрые и состоятельные люди. Я уверен, что они не оставят тебя.

Она в изумлении следила за тем, как он быстрым шагом уходит из парка. Ей показалось, что она простояла так, в полном смятении и растерянности, много часов. Наконец она развернулась и в шоке пошла по лондонским улицам домой, на Айлсбери-роуд.

– Берегись! – вдруг услышала она отчаянный крик кучера и в этот момент поняла, что стоит посреди дороги, а на нее на полном ходу летит конная повозка.

Она быстро выскочила на тротуар и продолжила медленно идти к дому. Она поняла, что все кончено. Жизнь ее разбита. В душе бушевала буря эмоций, которые менялись от боли и неприятия, когда она осознала, что была для Чарльза лишь очередной его победой на любовном фронте, до ужаса и паники при мысли о ситуации, в которой она оказалась в настоящий момент. Не только она сама, но и весь род Тэттинжеров будет обесчещен и уничтожен.

Она всегда держалась очень гордо и была уверенной в себе, а теперь по Дублину о ней поползут сплетни. Над ней будут смеяться, станут называть ее потаскухой и уличной девкой. Ее больше не примут ни в одном приличном доме. Люди откажутся встречаться с ней. Даже самые близкие друзья не смогут быть рядом, потому что этим запятнают и себя. Ее отец может лишиться работы и уж совершенно точно потеряет свое положение в обществе. Что же касается ее матери…

Вернувшись домой, она направилась в кладовку и начала перебирать стоявшие там флаконы, пока не нашла то, что искала. Взяв бутылочку с крысиным ядом, она поднялась по лестнице в свою комнату и заперла за собой дверь. Открутив пробку на пузырьке, она поставила его на туалетный столик. Арабелла долго сидела перед зеркалом, глядя на отражение своего бледного как полотно лица.

Вернувшись в Армстронг-хаус, Чарльз старался не думать об Арабелле. Вся эта ситуация была слишком огорчительной, чтобы подолгу задумываться над ней, рассудил он. Трудно было даже сравнивать красивую, независимую и властную Арабеллу, какой она была, когда он впервые ее увидел, с той испуганной и отчаявшейся женщиной, с которой он встречался в парке. Неужели она думала, будто он на самом деле мог жениться на ней?! Он надеялся, что сумел адекватно объяснить ей ситуацию, и теперь думал, что с ней будет дальше. Как он правильно заметил, ее родители были добрыми и состоятельными людьми. Возможно, они смогут найти какого-нибудь скромного, не хватающего с неба звезд банковского клерка, которого уговорят жениться на ней. Другой вариант мог быть повторением случая с одной их знакомой, дочерью из «большой семьи» в графстве Корк, любившей пофлиртовать и пользовавшейся большой популярностью у мужчин, которая внезапно на целый год пропала из виду и не показывалась в обществе. Злые языки поговаривали, что она находилась в женском монастыре во Франции. Вернулась она совсем другим человеком, не ходила больше ни на какие приемы и балы, а целыми днями сидела за рукоделием, которому обучилась у французских монашек, пока ждала рождения своего ребенка. Он считал Арабеллу умной, а она совершила такую глупость! Она могла получить все, могла выйти за Гаррисона и в дальнейшем носить имя Армстронгов. Могла иметь под рукой Чарльза, пока они окончательно не надоели бы друг другу. Но она разыграла свою карту абсолютно неправильно и теперь может быть уничтожена.

Через несколько дней, вернувшись с конной прогулки, он соскочил с коня на переднем дворе, передал поводья конюху, затем взбежал по ступенькам и через парадный вход вошел в дом.

Бросив свой сюртук на столик в холле, он вошел в гостиную и остолбенел. На одном диване сидели его родители, а на другом, напротив, – Арабелла со своими родителями. У всех присутствующих было мрачное выражение на каменных лицах, и лишь Маргарет раскраснелась и выглядела заплаканной.

– Заходи, Чарльз, и закрой за собой дверь. Я уже дал указание Бартону, чтобы нас не беспокоили, – сказал Лоренс.

Эмили ждала Чарльза в малой гостиной, расположенной через холл от большой. Чуть раньше из окна своей спальни она видела, что приехала Арабелла со своими родителями, и, догадавшись, что это неспроста, тут же принялась искать Чарльза. К сожалению, служанка с ведерком угля появилась очень не вовремя, и шум, который она подняла, подсыпая уголь в очаг, заглушил стук копыт коня Чарльза. Когда служанка ушла, Эмили тут же снова подлетела к окну, но успела заметить лишь спину заходившего в дом брата. Она бросилась в холл предупредить его, однако опоздала. Она видела, как он вошел в гостиную и медленно притворил за собой дверь. Подумав немного и видя, что вокруг никого нет, она подбежала через холл к двери в гостиную и, приложив ухо к замочной скважине, стала слушать.

Пока Чарльз закрывал дверь и шел через комнату, в голове его вихрем пронеслось миллион разных мыслей.

– Садись, – скомандовал Лоренс.

Чарльз сел на кресло, которое, похоже, специально для него было поставлено между двумя диванами.

В полной тишине под устремленными на него со всех сторон холодными взглядами он решил взять инициативу в свои руки и сказал: