Герцель Давыдов - Мариадон и Македа

— Я полюбила тебя, как искусного воина, полюблю, как проповедника, главное — это быть с тобой рядом.

Мастер усмехнулся.

— Зря ты сомневаешься в моих словах, любимый. Тебе прекрасно известно, что я колдунья. Где бы ты ни находился в будущих жизнях, я все равно отыщу тебя, даже если придется потратить долгие годы. Как только я услышу, что в каком-нибудь крае появился проповедник мира и любви, я, как блудница, отправлюсь искать его. Ясно тебе? — переспросила Македа.

— Обязательно отправишься искать, — улыбаясь, проговорил Мариадон, — а теперь отправляйся в пещеру, пока не стемнело. Мне нужно поговорить с Даном по поводу первенцев и ковчега, потом он и Ашер присоединяться к вам.

— Хорошо любимый, Сафанад донесет тебя в пещеру, словно ветер, — выпуская руку Мастера и глядя на него грустными глазами, проговорила сквозь слезы царица.

Вечером, дабы показать свое величие, Соломон пригласил всех царей, купцов, министров и, конечно же, правительницу Савскую в шатер. В указанное время все, кроме Македы, находились в шатре, угощаясь разными яствами. Когда прибыл сам владыка, всех гостей попросили выйти, чтобы посмотреть на его новое оружие. Священники все так же стояли вокруг ковчега и шептали какие-то молитвы. Соломон взмахнул рукой, все разошлись. Вытащив из ножен меч, он произнес тайное слово, полученное от Мастера, но, к его удивлению, Ашмедай не появлялся. Гости с недоумением смотрели на государя, шепчущего что-то себе под нос, пока кто-то из правителей не начал подшучивать над ним. Владыка попросил всех оставаться на месте и продолжал снова и снова повторять тайное слово. Шутки становились все язвительней. Когда обсмеявшие Соломона цари ушли, он поспешил отправиться в тронный зал и в гневе вызвал к себе Садока и Ванею.

Соломон продолжал пребывать в скверном настроении. Даже ожидающему за дверьми военачальнику Мариадону слышались его крики и оскорбления в адрес Садока и Ванеи. Первосвященник говорил, что не может объяснить, в чем дело. А военачальник предположил, что все дело в магическом мече, который, по словам трех офицеров, Мариадон поднимал в воздух при вызове Ашмедая на северных границах. Несмотря на то, что история рассказанная офицерами, похожа на вымысел, Ванея продолжал утверждать, что в мече и кроется власть над Ашмедаем, и именно в нем секрет непобедимости военачальника Мариадона. Царь, выслушивая предположения своих подданных, все еще пребывал в гневе, требуя от них незамедлительно выяснить, что произошло с ковчегом и куда подевалась царица. Когда с багровыми лицами они покинули зал, немного успокоившись, повелитель пригласил Мариадона.

Когда Мастер предстал перед царем, он, внимательно смотря на него, сказал:

— Ты обвел меня вокруг пальца, а я, как ребенок, поверив тебе, подписал вольную твоим военачальникам. Зачем так поступил со мной, брат?

— Ты не оставил мне выбора. В своем упрямстве ты зашел очень далеко, и порой сам не понимаешь, что творишь.

— Так не поступают с родными людьми! Я доверял твоему слову, как никому в этом мире, а ты обманул меня, — громко прокричал владыка.

Внимательно глядя на него, Мариадон спокойно отвечал:

— Ты же знаешь, что моим военачальникам давно полагалась вольная. А ты все время откладывал, требуя, чтобы я продолжал оставаться в твоей армии. Даже будучи уверенным, что обладаешь тайным словом, ты все равно нарушил уговор, оставив здесь их детей.

— На счет первенцев у нас не было никакого уговора. И правильно, что Садок в последний момент посоветовал задержать их здесь, чтобы вы не замышляли бунта против меня. Теперь твои военачальники вольны и пускай убираются на все четыре стороны, а первенцы останутся здесь.

— Мы дали слово, что никогда не нападем на твое царство, поэтому все твои опасения беспочвенны. Вдобавок к этому тебе известно, что я связан словом, данным отцу и его я не нарушу никогда.

— А если с тобой что-то случится, они забудут данное ими слово и нападут на нас! Твои военачальники долгие годы руководили воинами, и многие из них могут поддержать бунт и перейти на их сторону.

— Я и мои братья по ордену — единое целое. Мое слово — это наше слово. Будь уверен, что до конца дней ни один из них не нападет на Урушалем, основанный отцом. Это дань уважения не как тебе лично, а памяти отца, а это я и мои братья чтим свято.

Властитель задумчиво смотрел на Мариадона.

— Поэтому отпусти первенцев, и мы отправимся в новые земли. Ты больше никогда не услышишь о нас. Подумай до завтрашнего утра.

— Я отпущу их после того как ты скажешь тайное слово, в обратном случае они никогда не покинут границы Урушалемского царства, — строго произнес правитель.

— Этому не бывать. Я не смогу передать тебе слово, даже если прикажете лишить меня жизни.

Поняв, что шантаж с первенцами не удался, и Мариадон настроен решительно, Соломон сбавил тон и спокойно изрек:

— Я не собираюсь лишать тебя жизни, брат. Будь по-твоему, пусть слово останется при тебе, но ты продолжишь служить в моей армии военачальником. Завтра же утром я отпущу всех первенцев. Ты же не нарушишь слово, данное отцу и не оставишь меня без защиты?

— Я все это время был верен данному мной слову, но больше я не связан клятвой о защите твоего царства.

— Почему? — удивился государь.

Вспоминая слова своего предка, Каина, и смерть Бенони, Мастер грустно произнес:

— Вчера ночью я поклялся раз и навсегда отказаться от насилия. Раньше я позволял себе вести только оборонительные войны, но больше я не пролью ни одной капли крови, — после паузы он добавил: — Поэтому, Соломон, тебе придется найти другого военачальника.

Повелитель Урушалемский задумался, после чего раздраженно произнес:

— Ты что, хочешь оставить мое царство на съедение хищникам? Все, что столько строил отец, будет разрушено за считанные годы.

Мариадон ничего не отвечал.

— Почему ты не хочешь понять, что отказом передать мне тайное слово, ты рушишь не только мое царство, но и миссию, возложенную на меня отцом. С ковчегом весь мир стал бы одной страной, а я его справедливым правителем.

— Соломон, я прекрасно знаю тебя и уверяю, что тобой движет не миссия отца, а тщеславие. Все эти годы мы верно служили тебе, будучи уверенными, что ты продолжишь его дело. Мы были готовы отдать за тебя жизни, считая, что ты тот самый Спаситель мира, избавитель, о ком так много говорил отец, но ты избрал совсем другой путь, — немного помолчав, Мариадон продолжил: — Отец, проведя долгие годы в сражениях, понял, что насилием насаждение идей справедливости невозможно. Поэтому они с левитами разработали план мирного объединения всех земель путем торговых союзов со столицей в Урушалеме и заключением династических браков с царскими дочерями. — Позволив еще раз вспомнить наставления отца, Мариадон продолжил: — Вначале у тебя все получалось, ты сделал Урушалем центром нашего региона, взял множество жен из царский дочерей, заключив с ними договор о мире и торговле. Но затем, идя на поводу у священнослужителей, ты решил сменить тактику и, насаждая силой религию единобожья, поработить весь мир.