Лиз Карлайл - Ночь с дьяволом

Эви, глядя на этот разгром, лишь тихо охнула. А Эллиот с новой силой обрушил на голову Бентли поток проклятий.

— Будь он проклят! Пусть будет он обречен на вечные муки! Я из него кишки выпущу! Я перережу ему горло! — орал он, и от его голоса дребезжали графины на столе. — Я его обезглавлю и выставлю голову на Тауэрском мосту! Да я…

В этот момент открылась дверь. На пороге со своим обычным невозмутимым видом стоял Маклауд, дворецкий.

— Вы звонили, милорд?

Раннок повернулся как ужаленный.

— Я хочу моего коня, — сердито прорычал он. — Я хочу мой нож. Я хочу мой кнут. И я хочу это сию же минуту!

Маклауд едва заметно приподнял брови.

— Да, милорд. Ваш кнут, а не вашу плетку?

— Мой кнут, черт бы тебя побрал!

Маклауд, сохраняя невозмутимый вид, поклонился и закрыл за собой дверь.

Эви положила руку на плечо мужа. Он резко повернулся, обжигая ее взглядом.

— Эллиот, — спокойно произнесла она, — ты не можешь этого сделать. Ведь мы даже не знаем, где сейчас находится Ратледж. И о Фредди ты должен подумать… Сплетни. Ребенок…

— Ребенок?

Ребенок. Он прикоснулся дрожащими пальцами ко лбу. У Фредди будет ребенок? Боже милосердный! У него это в голове не укладывалось. Раннок глубоко вдохнул холодный воздух, проникающий теперь сквозь разбитое стекло, и усилием воли остановил бушевавшую в нем ярость. Мало-помалу шум в ушах прекратился, и комната перестала кружиться перед глазами.

— Тогда ладно, — решил он. — Пусть сначала женится на ней. А потом я его убью.

Эви ласково подвела его к креслу у потухшего камина и усадила в него. Он сел, напряженно застыв.

— Послушай меня, любовь моя, — нежно проговорила Эви, — мы не должны делать скоропостижных выводов. Фредди говорит…

— Говорит — что?

Эви скривила губы:

— Говорит, что это не его вина. Эллиот ушам своим не поверил.

— Невинную девушку изнасиловали, а она говорит, что это не его вина?! — потрясенно воскликнул он.

Эви решительно покачала головой.

— А что, если все было не так, Эллиот? — спросила она. — Что, если она… Дело в том, что Фредди сама говорит…

— Что? — прервал он ее. — Что она сама этого хотела? Его жена закрыла глаза и очень медленно произнесла:

— Фредерика утверждает, что виновата не меньше Ратледжа, и даже больше. И я не могу ей не верить.

— А я вот, черт возьми, не верю! — заупрямился Раннок. — И я намерен разорвать его на части. Я пущу его по миру! Я отравлю его колодцы и сожгу деревню…

— Он живет в Хэмпстеде, — сухо напомнила Эви.

— Плевать я хотел на это! — рявкнул Раннок. — Я заставлю его пожалеть о том дне, когда он перешагнул порог моего дома и опоганил…

Его жена решительно приложила пальчик к его губам.

— Следи за своей речью, — предупредила она. — К тому же, строго говоря, Чатем принадлежит Майклу, а Фредерика приходится мне кузиной.

— Значит, тебе придется разорвать его на куски, — смущенно проворчал Раннок. — И не смотри на меня своими синими глазками, притворяясь, будто ты не можешь этого сделать. Уж мне-то хорошо известен твой характер.

— Правильно, я могла бы это сделать, — с готовностью согласилась Эви, — если бы считала его виноватым.

— Ты думаешь, что она лжет? Ты думаешь, что ребенок от Эллоуза?

— Нет. — Эви покачала головой, как будто обдумывая его слова. — Нет, Фредди сильно изменилась за последний год. Полагаю, она думает, будто потерпела поражение во время своего первого сезона. Да, вполне возможно, что строгие поборники нравственности приложили к этому руку, хотя почти все были потрясены ее красотой. Однако за блестящей внешностью скрывается ребенок, который все еще чувствует себя сиротой. Ребенок одинокий и беззащитный, но очень страстный.

Эллиот прищурил глаза:

— Что ты пытаешься мне сказать, Эви? Ты совсем заморочила мне голову.

Она улыбнулась уголком губ.

— Зоя говорит, что с Джонни возникла какая-то неприятная проблема, — пояснила она. — Прошел слух, что он хочет жениться на своей кузине. Возможно, это расстроило Фредерику? Толкнуло се на какой-нибудь глупый поступок?

Раннок хрипло расхохотался:

— Я, кажется, догадываюсь. Ты думаешь, что она сама соблазнила Ратледжа? Так?

Эви пожала плечами.

— Однажды я тоже попыталась сделать нечто подобное, — призналась его жена. — И результат получился весьма неплохой, смею заметить.

Раннок попытался рассердиться, но у него ничего не вышло.

— Припоминаю, — протянул он, но в его голосе уже не слышалось гнева.

Словно почувствовав ужасную усталость, он уперся локтями в колени и подпер руками голову. Боже милосердный! Ратледж был ничтожеством, распутником, каких свет не видывал. Его вообще не следовало приглашать в дом, где живут молодые невинные девушки.

— Гас и Тео тоже виноваты в этом, Эви, — наконец сказал он, не отрывая взгляда от ковра. — Они знали, что за тип этот Ратледж, но не присмотрели за ним. А мне следовало запретить им приглашать в Чатем своих распущенных дружков. Мы были слишком снисходительны и всегда разрешали детям делать все, что они захотят. И теперь пожинаем плоды того, что посеяли.

— Изменение образа жизни не решит проблему, Эллиот, — отчеканила его жена. — Мы всегда так жили, и такой стиль жизни я выбрала умышленно. Я не желаю запереть нас с тобой в своего рода нравственную тюрьму, испугавшись строгой критики со стороны общества. И кому, как не тебе, знать, насколько это неправильно.

Именно в этот момент возвратился Маклауд, неся на серебряном подносе аккуратно свернутый кнут.

— Ваш конь ждет, милорд.

Эви положила руку на колено мужа, словно не позволяя ему встать.

— Мы очень сожалеем, Маклауд, — улыбнулась она, — но милорд тюка никуда не едет.

Раннок уголком глаза заметил, как дворецкий подмигнул его жене.

— Очень хорошо, миледи. Раннок вдруг выпрямился в кресле.

— Позови сюда мисс д'Авийс, Маклауд, — приказал он. — Ее кузина и я хотим поговорить с ней.

Дверь за Маклаудом беззвучно закрылась.

— Не будь с ней слишком суров, — попросила Эви юном, не терпящим возражений. В этот момент дверь снова открылась.

Раннок вскочил с кресла. Глаза Фредди опухли от слез, но она вполне владела собой. Грациозными и точными движениями она пересекла комнату. Ее тяжелые черные волосы были собраны в пучок и заколоты на затылке. Светло-голубой шелк платья красиво оттенял ее кожу медового оттенка. Она была прекрасна. Элегантна. И выглядела вполне взрослой женщиной. Черт возьми, почему ему было так трудно смириться с этим?

Он жестом предложил ей сесть рядом с ними в кресло перед камином. Эви сразу же склонилась к ней и провела тыльной стороной руки по бледной щечке Фредерики. Но Раннок, бесцеремонный и резкий, не отличающийся особой сдержанностью, как многие шотландцы, не видел необходимости предварять свою задачу длинной преамбулой и предпочитал, невзирая на приличия, называть вещи своими именами.