Эллен Марш - Очарованный принц

— Ну да! — выкрикнул Картер, все еще хохоча. — Ловко мы провернули это дельце, правда? Раз-два, и наш милый Кон влюбился в малютку-златовласку! Ха-ха-ха!

Коннор чуть не трясся от ярости и негодования, глядя на Кинга, который стоял перед ним, не скрывая злорадной улыбки на надменном лице. Конечно, именно Кинг виноват в том, что в это идиотское пари впутали Джемму. Ни в чем не повинную Джемму, изможденную и бледную, едва не умершую от потери крови там, в Гленаррисе, где она потеряла ребенка, которого они зачали в минуты страсти, разделенной ими в убогой хижине, служившей им домом…

Конечно же, он знал о ребенке. Ни Джемме, ни Мэри Кован не надо было говорить ему об этом. Коннору было достаточно одного взгляда на то несчастное, полуживое создание, которое он увидел в тот вечер в доме у Калама. Более чем достаточно!

Коннор в два стремительных прыжка пересек комнату. Его железный кулак мелькнул в воздухе… и Кинг рухнул на пол с расквашенным носом, оглушенный до бесчувствия.

— Получи мой давний должок, — жестко бросил Коннор. — Джейми!

— Да, сэр?

— Мне нужно переодеться. И тебе тоже. Через час мы отправляемся в Гленаррис.

— Слушаюсь, сэр.

— Картер?

— Д-да? — запинаясь откликнулся тот.

— Прихвати с собой этого малого, ладно? Он измажет кровью весь мой ковер. И еще: впредь мы больше не заключаем никаких пари. Понятно?

Картер с готовностью кивнул.

Коннор брезгливо посмотрел на Кинга. Тот так и не пришел в себя; чудовищно раздувшаяся и налитая синевой переносица превратила его смазливую физиономию записного красавчика в уродливую маску и не оставляла сомнений, что кость сломана.

— Да, совсем забыл… — проговорил Коннор. — Картер!

Картер, который уже стоял на коленях, собираясь закинуть злополучного Кинга на плечо, поднял голову:

—Да?

— Я так и не знаю, что ты выиграл в результате всего этого?

— О, сущую безделицу, — самодовольно изрек Картер.

— А именно?

— Его дом.

— На Хаф-Крещент-стрит?

— Нет, нет. Тот, что в Корнуолле.

— Боже правый! — не поверил своим ушам Коннор. — Ты имеешь в виду Трамблер-Холл? Но ведь Спенсеры владеют им еще с… постой, дай вспомнить…

— Да не важно, — с ухмылкой перебил Картер. — Все равно это намного меньше того, сколько Макджоувэны владеют Гленаррисом.

— Верно, — улыбнулся в ответ Коннор. Гнев его как-то сразу иссяк, и он закинул голову и расхохотался глубоким, искренним смехом. — Ну и ну, — пробормотал он, обретя способность говорить. — Грэмблер-Холл… Какая потеря для Спенсеров! А ты уже подумал о возможности дать Кингу отыграться?

— О да, — осклабился Картер, но больше не сказал ни слова. Но Коннор не стал и спрашивать. Ибо впервые в жизни у него пропал всякий вкус к интриге. Все еще улыбаясь, он направился было к двери, но задержался, словно что-то вспомнил:

— Да, кстати. Коль скоро Кинг так неожиданно лишился фамильного особняка, надо оказать бедняжке хоть какую-то помощь. Я вспомнил про ту хижину к западу от Гленарриса, в которой был вынужден прозябать по его милости. С удовольствием пущу его там пожить и ради старой дружбы даже не потребую платы.

— Обязательно передам ему это, как только он очухается, — фыркнул Картер.

— Ты меня весьма обяжешь.

Поднявшись к себе в спальню, Коннор торопливо переоделся в приготовленное Джейми свежее платье. Недавнее возбуждение исчезло, и на смену ему пришло нестерпимое желание поскорее оказаться в Гленаррисе возле Джеммы. Он не имел ни малейшего представления о том, что станет говорить ей, когда они встретятся. Он лишь чувствовал, что должен заставить ее поверить в то, что она — они оба! — стала жертвой глупой шутки и что она не должна судить его строго. Ведь он и в мыслях не имел причинить ей хоть какой-нибудь вред. И если уж на то пошло, никак не предполагал, что их отношения зайдут столь далеко и результаты этого будут столь плачевны.

Как бы там ни было, торопливо уверил себя Коннор, и Кинг и Картер глубоко ошибаются по поводу его отношения к Джемме. Что за глупость — вообразить, будто он влюбился! Конечно, он неравнодушен к чарам этой малютки, и ему очень даже нравится то, что они проделывали в постели — но только и всего. Ведь не разбилось же его сердце, когда он увидел ее такую несчастную и бледную в постели у Мэри Кован! А его вспышка ярости и расправа с Кингом объясняются лишь тем, что он понял, как его ловко обвели вокруг пальца. И он определенно не чувствует никаких укоров совести за то, что сделал с Джеммой, а равным образом и за ту жестокую правду, которую намеревается открыть ей по приезде. Что за смешные домыслы! Они даже в какой-то степени оскорбительны для него!

— Сэр? — окликнул его стоявший в дверях Джейми. — Лошади поданы.

Коннор молча поспешил во двор. Приняв у грума поводья, он мигом очутился в седле. Едва дождавшись, пока Джейми последует его примеру, Коннор со всего маху огрел кнутом своего коня. Бедное животное от неожиданности взвилось на дыбы и ринулось вперед, словно за ним гнались все демоны ада…

— Ну, вот, — пробурчала Мод Макджоувэн, обнажая в улыбке беззубые десны. — Перед тобою братец Джеймс. Уж лет тридцать как помер. Вот кто был настоящим лэйрдом! Всю жизнь прожил в Гленаррисе и одевался в плед, хотя по тем временам это уже не было принято. Его сын был не такой. Совсем не такой.

Джемма стояла возле старухи в полумраке картинной галереи, расположенной на верхнем этаже в северном крыле замка. Скрестив руки, она разглядывала портрет высокого, одетого в кильт [4]лорда, так похожего на Коннора.

— Его сын? Вы говорите про отца Коннора? Или Джечерна?

— Коннора, кого же еще. Джечерн своего почти и не знал. Тот помер от лихорадки в двадцать шесть лет — Джечерн тогда был мальчишкой, а Дженет и вовсе младенцем.

Неприязненно фыркнув, Мод указала на следующий парадный портрет.

— Вот он — Аластер, Конноров папаша. Ничего в жизни не любил, кроме денег да того, как их делать. А уж это он умел. Ничего не упускал/Поначалу отправился во Францию, устроил там торговлю сукном да вином — как раз после Ватерлоо. А потом была Индия. Оттуда он вез шерсть, и дерево, и всякие краски, пока не стал богаче любого набоба из Калькутты. Вот и Коннор пошел в него.

Мод двинулась по скрипучим половицам, громыхая тростью. Ее окутывало облако аромата старомодных духов.

— И оба они забросили Гленаррис, — мрачно продолжала она. — Хотя… Предвижу, что Коннор не должен стать таким же мерзавцем, как его отец. Ну что ж, здесь есть к чему приложить руки. Он думает, что выглядит сильно благородным, швыряя подачки здешним слугам, чтобы те не померли с голоду. Ха! Вряд ли от этого его крестьяне сильно разжиреют.

Джемма молча шагала рядом с иссушенной временем старухой, которая едва достигала ее плеча, хотя саму Джемму отнюдь нельзя было назвать великаншей. Молодую женщину поражала острота ума и феноменальная память Мод.