Элейн Барбьери - Плененные любовью

Адам по-прежнему упивался ее дивным телом, со слезами счастья ощутив столь восхитительный ответ. «Я заставил, заставил ее хотя бы на миг забыть про него! — проносились в его мозгу восторженные мысли. — И я не остановлюсь, пока ее сердце окончательно не станет моим!» Прислушиваясь, как ее дыхание постепенно выравнивается и успокаивается, Адам осторожно улегся поверх нее.

— Аманда, — просто признался он, пряча лицо в мягких ее волосах, — я и представить себе не мог, что бывает такая любовь!

Только теперь он позволил себе войти в нее — и снова действовал медленно, не торопясь, намеренно стараясь растянуть эти волшебные минуты как можно дольше. Завораживающий ритм его движений мало-помалу учащался, отчего Аманда почувствовала новую волну возбуждения. И вдруг внутри у Адама что-то словно взорвалось — вспышка острого, неземного восторга ослепила его и породила точно такой же ответ в ее ожившем теле.

Обливаясь потом от недавнего напряжения, Адам еще долго прижимал Аманду к себе, не желая отстраняться и обрывать эту удивительную близость. Наконец он перекатился на спину, но тут же почувствовал себя так одиноко, что вынужден был поскорее снова обнять ненаглядную Аманду.

— Я никогда не устану любить тебя, и мне всегда будет казаться этого мало!

Не тратя времени даром, Адам принялся доказывать, что сказал правду.

И только через много часов, когда наконец Адам заснул, не выпуская Аманду из объятий, она дала волю слезам. Ее не отпускали угольно-черные глаза, и она прошептала, рыдая:

— Чингу, любовь моя, прости мою слабость! Ты, кто был так честен, так добр, кто отдал ради меня свою жизнь, прости меня! Этот мужчина тоже нуждается во мне. Он будет заботиться о твоем сыне и обо мне, но и ему нужно немного тепла. Чингу, дорогой мой, я до сих пор люблю тебя одного!

Аманда медленно просыпалась, лежа в ласковых объятиях. Давно забытое чувство безопасности и покоя оказалось необычайно приятным. Она испуганно округлила глаза, увидев так близко белое мужское тело и светлые спутанные волосы. И не черные, а зеленые глаза встретили ее взгляд, мягко сияя нежностью и любовью. Реальность обрушилась на нее, как неожиданный удар, и она припомнила все: свадьбу накануне и свою первую брачную ночь. Покраснев от нестерпимого стыда, Аманда попыталась было отвернуться, но широкая, мозолистая ладонь уверенно легла ей на щеку. Адам хмыкнул:

— Что это вы всполошились, миссис Карстерс? Не иначе как пожар минувшей ночи все еще полыхает в вашей крови?

Не зная, что ответить, Аманда покраснела сильнее, и Адам рассмеялся, очарованный столь трогательным смущением.

Легонько коснувшись губами розового ушка, он лукаво шепнул:

— Мне тебя подогреть или ты сама последуешь за мной по тропе желаний, моя любимая?

Пока Аманда собиралась с мыслями, не зная, как на это ответить, кто-то поскребся в дверь, и Адам сердито спросил:

— Что такое?

В ответ раздался виноватый голос Бетти:

— Джонатан требует маму и больше не поддастся ни на какие уговоры!

В тот же миг Аманда выпрыгнула из постели, со стыдом вспомнив о материнском долге.

— Бетти, будь добра, принеси его сюда. Я через минуту буду готова.

Хватаясь за платье, она заметила, что Адам открыто любуется ее полуобнаженным телом. Краснея и спотыкаясь на каждом слове, Аманда забормотала:

— Мне давно пора было заняться Джонатаном. Я вела себя эгоистично и позволила себе забыть о нем, потому что мне было хорошо с тобой, но теперь…

Она окончательно смешалась в поисках нужных слов. Адам, нисколько не смущаясь тем, что он голый, встал с кровати, и его массивное, прекрасно сложенное тело моментально заполнило всю комнату. Она испуганно охнула, стоило этому великану шагнуть поближе, но Адам легонько поцеловал ее в губы и промолвил:

— Да, ты права, теперь нам пора собираться в путь.

Повинуясь всадникам, усталые лошади пошли рысью, и Аманда почувствовала, как нарастает ее нетерпение. Правда, Адам честно предупредил ее, что на первых порах не сможет обеспечить им особых удобств, потому что хижина, которую он успел возвести после того, как расчистил развалины на месте сожженного отцовского дома, способна была лишь дать им крышу над головой да хороший очаг. Он радовался тому, что не пожалел усилий и оставил свою метку на земле, политой потом и кровью его родителей, — успел построить хотя бы такое грубое подобие дома, в котором надеялся обрести душевный покой и счастье с Амандой.

Адам задумчиво улыбнулся, припомнив доброе, ласковое лицо матери. Ему стало грустно при мысли о том, как бы любила его Аманду Хелен Карстерс — ведь она мечтала именно о такой милой, работящей невестке. Но тут же Адам улыбнулся еще шире, живо представив грубоватую учтивость, с какой встречал бы малютку Аманду его рослый отец. Он наверняка постарался бы поучить Адама, как следует обращаться с таким нежным, хрупким созданием, и напоследок дружески хлопнул бы сына по спине.

Внезапно перед ними открылся запущенный участок, на котором стоял его дом. Лошадь прибавила ходу, и Адам тревожно оглянулся на Аманду.

Затаив дыхание Аманда разглядывала свой новый дом. Собственно говоря, это была простая хижина из грубо сложенных неструганых бревен. Она явно была сооружена наспех. Однако сруб. выглядел надежным и большим — приложив некоторые усилия, его можно было превратить во вполне приличное жилье. Все это пронеслось у нее в голове в течение первых же минут, когда она увидела необитаемую лачугу. Адам снова оглянулся на жену с виноватым» смущенным видом и с удивлением заметил, что она довольна.

— Адам, будь добр, сними меня поскорее. — Судя по выразительному лицу, Аманде не терпелось оказаться на земле. — Ну же, давай! — торопила она. — Я хочу увидеть, как там внутри.

Адам снял Аманду с лошади, и они пошли в дом. Он едва успел задержать ее на пороге, опасаясь наткнуться на каких-нибудь зверей, облюбовавших это заброшенное жилье.

Наконец Адам убедился, что сырая, холодная внутренность дома не таит никакой угрозы, посторонился и позволил Аманде войти, несмело улыбаясь в ответ на ее уверенную улыбку и замирая в ожидании скорого сокрушительного разочарования. Он смотрел на жену, боясь увидеть в широко раскрытых от любопытства и радости синих глазах первые признаки недовольства. Но Аманда словно и не замечала того, чего стыдился Адам. Все можно улучшить, если приложить руки. Она представляла, каким уютным, удобным, теплым скоро станет этот дом благодаря их дружному труду. С момента рождения Джонатана у нее впервые появился свой собственный постоянный дом. Аманда перевела взгляд в дальний угол и охнула от восторга при виде большого очага. Хотя кладка кое-где успела потрескаться и нуждалась в ремонте, Аманде впервые приходилось видеть столь добротный очаг. Заботливые руки обложили его снаружи голубыми изразцами. Плитки составляли красивый узор и говорили о том, с каким трогательным старанием и заботой их укрепляли каждую на своем месте. И тем ужаснее в сравнении с этим выглядела остальная обстановка.